Второго рода прелесть — собственно «мнение» — действует без сочинения обольстительных картин: она довольствуется сочинением поддельных благодатных ощущений и состояний, из которых рождается ложное, превратное понятие о всем вообще духовном подвиге. Находящийся в прелести «мнения» стяжавает ложное воззрение на все, окружающее его. Он обманут и внут­ри себя, и извне. Мечтательность сильно действует в обольщенных «мнением», но действует исключительно в области отвлеченного. Она или вовсе не занимается, или занимается редко живописью в воображении рая, горних обителей и чертогов, небесного света и благо­ухания, Христа, Ангелов и святых; она постоянно со­чиняет мнимодуховные состояния, тесное дружество с Иисусом (Подражание Фомы Кемпийского, книга 2, гл. 8), внутреннюю беседу с Ним (Подражание Фомы Кемпийского, книга 3, гл. 1), таинственные откровения (Подражание Фомы Кемпийского, книга 3, гл. 3), гласы, наслаждения, зиждет на них лож­ное понятие о себе и о христианском подвиге, зиждет вообще ложный образ мыслей и ложное настроение сердца, приводит то в упоение собою, то в разгоряче­ние и восторженность. Эти разнообразные ощущения являются от действия утонченных тщеславия и сладострастия: от этого действия кровь получает греховное, обольстительное движение, представляющееся благо­датным наслаждением. Тщеславие же и сладострастие возбуждаются высокоумием, этим неразлучным спутни­ком «мнения». Ужасная гордость, подобная гордости демонов, составляет господствующее качество усвоив­ших себе ту или другую прелесть. Обольщенных пер­вым видом прелести гордость приводит в состояние явного умоисступления; в обольщенных вторым видом она, производя также умоповреждение, названное в Писании растлением ума (см.: 2Тим.3:8), менее приметна, облекает­ся в личину смирения, набожности, мудрости, позна­ется по горьким плодам своим. Зараженные «мнением» о достоинствах своих, особенно о святости своей, способны и готовы на все козни, на всякое лицемерство, лукавство и обман, на все злодеяния. Непримиримою враждою дышат они против служителей истины, с не­истовой ненавистью устремляются на них, когда они не признают в прельщенных состояния, приписываемого им и выставляемого на позор слепотствующему миру «мнением».

Ученик. Существуют же и состояния духовные, про­изводимые Божественной благодатью, как то состоя­ние, в котором вкушается духовная сладость и радость, состояние, в котором открываются тайны христиан­ства, состояние, в котором ощущается в сердце присут­ствие Святаго Духа, состояние, в котором подвижник Христов сподобляется духовных видений?

Старец. Несомненно существуют, но существуют только в христианах, достигших христианского совер­шенства, предварительно очищенных и приуготовлен­ных покаянием. Постепенное действие покаяния вооб­ще, выражаемого всеми видами смирения, в особенно­сти молитвою, приносимою из нищеты духа, из плача, постепенно ослабляет в человеке действие греха. Для этого нужно значительное время. И дается оно истин­ным, благонамеренным подвижникам промыслом Божиим, неусыпно бдящим над нами. Борьба со страстя­ми — необыкновенно полезна: она более всего приво­дит к нищете духа. С целью существенной пользы нашей, Судия и Бог наш долго терпит о нас и не скоро отмщевает сопернику (Лк.18:7) нашему — греху. Когда очень осла­бевают страсти, — это совершается наиболее к концу жизни [74] — тогда мало-помалу начнут появляться состоя­ния духовные, различающиеся бесконечным различием от состояний, сочиняемых «мнением». Во-первых, всту­пает в душевную храмину благодатный плач, омывает ее и убеляет для принятия даров, последующих за плачем по установлению духовного закона. Плотский человек никак, никаким способом, не может даже представить себе состояний духовных, не может иметь никакого по­нятия ниже о благодатном плаче: познание этих состоя­ний приобретается не иначе, как опытом (св. Исаак Сирский, Слово 55). Духовные дарования раздаются с Божественной премудростью, которая наблюдает, чтоб словесный сосуд, долженству­ющий принять в себя дар, мог вынести без вреда для себя силу дара. Вино новое разрывает мехи ветхие! (см.: Мф.9:17)

Замечается, что в настоящее время духовные дарова­ния раздаются с величайшей умеренностью, сообраз­но тому расслаблению, которым объято вообще хрис­тианство. Дары эти удовлетворяют почти единственно потребности спасения. Напротив того, «мнение» рас­точает свои дары в безмерном обилии и с величайшей поспешностью.

Общий признак состояний духовных — глубокое смирение и смиренномудрие, соединенное с предпоч­тением себе всех ближних, с расположением, еван­гельской любовью ко всем ближним, со стремлением к неизвестности, к удалению от мира. «Мнению» тут мало места: потому что смирение состоит в отречении от всех собственных достоинств, в существенном ис­поведании Искупителя, в совокуплении в Нем всей надежды и опоры, а «мнение» состоит в присвоении себе достоинств, данных Богом, и в сочинении для себя достоинств несуществующих. Оно соединено с надеж­дою на себя, с хладным, поверхностным исповеданием Искупителя. Бог прославляется для прославления себя, как был прославлен фарисеем (см.: Лк.18:11). Одержимые «мнени­ем» по большей части преданы сладострастию, не­смотря на то, что приписывают себе возвышеннейшие духовные состояния, беспримерные в правильном пра­вославном подвижничестве; немногие из них воздер­живаются от грубого порабощения сладострастию, — воздерживаются единственно по преобладанию в них греха из грехов — гордости.

Ученик. Могут ли от прелести, именуемой «мнени­ем», порождаться какие-либо осязательные, видимые несчастные последствия?

Старец. Из этого рода прелести возникли пагубные ереси, расколы, безбожие, богохульство. Несчастней­шее видимое последствие его есть неправильная, зло­вредная для себя и для ближних деятельность, — зло, несмотря на ясность его и обширность, мало примеча­емое и мало понимаемое. Случаются с зараженными «мнением» делателями молитвы и несчастия, очевид­ные для всех, но редко: потому что «мнение», приводя ум в ужаснейшее заблуждение, не приводит его к ис­ступлению, как приводит расстроенное воображение. — На Валаамском острове, в отдаленной пустынной хи­жине, жил схимонах Порфирий, которого и я видел. Он занимался подвигом молитвы. Какого рода был этот подвиг, — положительно не знаю. Можно догады­ваться о неправильности его по любимому чтению схи­монаха: он высоко ценил книгу западного писателя Фомы Кемпийского, о подражании Иисусу Христу, и руководствовался ею. Книга эта написана из «мнения». Порфирий однажды вечером, в осеннее время, посетил старцев скита, от которого невдалеке была его пустыня. Когда он прощался со старцами, они предостерегали его, говоря: «Не вздумай пройти по льду: лед только что встал и очень тонок». Пустынь Порфирия отделялась от скита глубоким заливом Ладожского озера, который надо было обходить. Схимонах отвечал тихим голосом с наружной скромностью: «Я уже легок стал». Он ушел. Чрез некоторое время услышался отчаянный крик. Скитские старцы встревожились, выбежали. Было тем­но; не скоро нашли место, на котором совершилось несчастье; не скоро нашли средства достать утопшего: вытащили тело, уже оставленное душою.

Ученик. Ты говоришь о книге «Подражание», что она написана из состояния самообольщения, но она имеет множество чтителей даже между чадами Право­славной Церкви!

Старец. Эти-то чтители, в восторге от ее достоин­ства, и высказываются об этом достоинстве, не пони­мая того. В предисловии русского переводчика к книге «Подражание» — издание 1834 года, напечатанное в Москве, — сказано: «Один высокопросвещенный муж, русский,  православный,  говаривал:  ежели б нужно было мое мнение, то я бы смело после Священного Пи­сания поставил Кемписа о подражании Иисусу Хрис­ту» (стр.37). В этом, столько решительном приговоре дается инославному писателю полное предпочтение пред все­ми святыми отцами Православной Церкви, а своему взгляду дается предпочтение пред определением всей Церкви, которая на святых Соборах признала писания святых отцов богодухновенными и завещала чтение их не только в душеназидание всем чадам своим, но и в руководство при решении Церковных вопросов. В пи­саниях отцов хранится великое духовное, христианское и церковное сокровище: догматическое и нрав­ственное предание святой Церкви. Очевидно, что кни­га «Подражание» привела упомянутого мужа в то на­строение, из которого он выразился так опрометчиво, так ошибочно, так грустно [75] . Это — самообольщение! Это — прелесть! Составилась она из ложных понятий; ложные понятия родились из неправильных ощущений, сообщенных книгою. В книге жительствует и из книги дышит помазание лукавого духа, льстящего чи­тателям, упоевающего их отравою лжи, услажденною утонченными приправами из высокоумия, тщеславия и сладострастия. Книга ведет читателей своих прямо к общению с Богом, без предочищения покаянием: поче­му и возбуждает особенное сочувствие к себе в людях страстных, не знакомых с путем покаяния, не предох­раненных от самообольщения и прелести, не настав­ленных правильному жительству учением святых отцов Православной Церкви. Книга производит сильное дей­ствие на кровь и нервы, возбуждает их, — и потому особенно нравится она людям, порабощенным чув­ственности: книгою можно наслаждаться, не отказыва­ясь от грубых наслаждений чувственностью. Высоко­умие, утонченное сладострастие и тщеславие выстав­ляются книгою за действие благодати Божией. Обоняв блуд свой в его утонченном действии, плотские люди приходят в восторг от наслаждения, от упоения, дос­тавляемых беструдно, без самоотвержения, без покая­ния, без распятия плоти со страстьми и похотьми (Гал.5:24), с ласкательством состоянию падения. Радостно перехо­дят они, водимые слепотою своею и гордостью, с ложа любви скотоподобной на ложе любви более преступ­ной, господствующей в блудилище духов отверженных. Некоторая особа, принадлежавшая по земному положе­нию к высшему и образованнейшему обществу, а по наружности к Православной Церкви, выразилась следующим образом о скончавшейся лютеранке, признан­ной этою особою за святую: «Она любила Бога страст­но; она думала только о Боге; она видела только Бога; она читала только Евангелие и «Подражание», кото­рое — второе Евангелие» [76] . Этими словами выражено именно то состояние, в которое приводятся читатели и чтители «Подражания». — Тождественно, в сущнос­ти своей,  с этою фразою изречение  знаменитой французской писательницы, г-жи де Севинье, о знаме­нитом французском поэте, Расине старшем. «Он лю­бит Бога, дозволила себе сказать г-жа Севинье, — как прежде любил своих наложниц» [77] . Известный критик Ла Гарп, бывший сперва безбожником, потом перешед­ший к неправильно понятому и извращенному им хри­стианству, одобряя выражение г-жи Севинье, сказал: «Сердце, которым любят Творца и тварь — одно, хотя последствия столько же различаются между собою, сколько различны и предметы» [78] . Расин перешел от разврата к прелести, называемой «мнением». Эта пре­лесть выражается со всей ясностью в двух последних трагедиях поэта: в Есфири и Гофолии. Высокие хрис­тианские мысли и ощущения Расина нашли себе про­странное место в храме муз и Аполлона [79] , в театре возбудили восторг, рукоплескания. Гофолия, признава­емая высшим произведением Расина, дана была сорок раз сряду. Дух этой трагедии — один с духом «Подража­ния». — Мы веруем, что в сердце человеческом имеет­ся вожделение скотоподобное, внесенное в него паде­нием, находящееся в соотношении с вожделением пад­ших  духов;  мы  веруем,   что  имеется  в  сердце и вожделение духовное, с которым мы сотворены, кото­рым любится естественно и правильно Бог и ближ­ний, которое находится в гармонии (в созвучии, в согласии) с вожделением святых Ангелов. Чтоб возлюбить Бога и в Боге ближ­него, необходимо очиститься от вожделения скотоподобного. Очищение совершает Святый Дух в человеке, выражающем жизнью произволение к очищению.

Собственно и называется сердцем, в нравственном значении, вожделение и прочие душевные силы, а не член плоти — сердце. Силы сосредоточены в этом члене, и перенесено общим употреблением наименование от члена к собранию сил.

В противоположность ощущению плотских людей, духовные мужи, обоняв воню зла, притворившегося добром, немедленно ощущают отвращение от книги, издающей из себя эту воню. Старцу Ис., иноку, безмолв­ствовавшему в Никифоровской пустыни (Олонецкой или Петрозаводской епархии), преуспевше­му в умной молитве и сподобившемуся благодатного осенения, был прочитан отрывок из «Подражания». Старец тотчас проник в значение книги. Он засмеялся и воскликнул: «О! Это написано из мнения. Тут ничего нет истинного! Тут все — придуманное! Какими пред­ставлялись Фоме духовные состояния и как он мнил о них, не зная их по опыту, так и описал их». Прелесть, как несчастие, представляет собою зрелище горестное; как нелепость, она — зрелище смешное. Известный по строгой жизни архимандрит Кирилло-Новоезерского монастыря (Новгородской епархии) Феофан, занимавшийся в простоте серд­ца почти исключительно телесным подвигом и о под­виге душевном имевший самое умеренное понятие, сперва предлагал лицам, советовавшимся с ним и на­ходившимся под его руководством, чтение книги «Под­ражание»: за немного лет до кончины своей он начал воспрещать чтение ее, говоря с святою простотой: «Прежде признавал я эту книгу душеполезной, но Бог открыл мне, что она — душевредна». Такого же мнения о «Подражании» был известный деятельною монашес­кою опытностью иеросхимонах Леонид, положивший начало нравственному благоустройству в Оптиной пус­тыни (Калужской епархии). Все упомянутые подвижники были знакомы мне лично. Некоторый помещик, воспитанный в духе Православия, коротко знавший так называемый большой свет, то есть мир в высших слоях его, увидел однажды книгу «Подражание» в руках дочери своей. Он воспретил ей чтение книги, сказав: «Я не хочу чтоб ты последовала моде и кокетничала пред Богом». Самая верная оценка книге.

Ученик. Имеются ли еще какие виды прелести?

Старец. Все частные виды самообольщения и обольщения бесами относятся к двум вышесказанным главным видам и происходят или от неправильного действия ума, или от неправильного действия сердца. В особенности обширное действие «мнения». Не без ос­нования относят к состоянию самообольщения и преле­сти душевное настроение тех иноков, которые, отверг­нув упражнение молитвою Иисусовою и вообще умное делание, удовлетворяются одним внешним молением, то есть неупустительным участием в церковных службах и неупустительным исполнением келейного правила, со­стоящего исключительно из псалмопения и молитво­словий устных и гласных. Они не могут избежать «мне­ния», как это объясняет упомянутый старец Василий в предисловии к книге святого Григория Синаита, ссыла­ясь преимущественно на писания преподобных, этого Григория и Симеона Нового Богослова. Признак вкрав­шегося «мнения» вынаруживается в подвижниках тем, когда они думают о себе, что проводят внимательную жизнь, часто от гордости презирают других, говорят худо о них, поставляют себя достойными, по мнению своему, быть пастырями овец и руководителями их, упо­добляясь слепцу, берущемуся указывать путь другим слеп­цам [80] . Устное и гласное моление тогда плодоносно, ког­да оно сопряжено со вниманием, что встречается очень редко: потому что вниманию научаемся преимуществен­но при упражнении молитвою Иисусовою (Предисловие схимонаха Василия).

Отдел III