От вкушения этого чудного действия начинают истая­вать страсти, — ум и сердце начинают привлекаться к непрерывному упражнению молитвою. По некотором преуспеянии приходит ощущение тишины, смирения, любви к Богу и ближним без различия добрых от злых, терпения скорбей, как попущений и врачеваний Божи­их, в которых необходимо нуждается наша грехов­ность. Любовь к Богу и ближним, являющаяся посте­пенно из страха Божия, вполне духовна, неизъяснимо свята, тонка, смиренна, отличается отличием беско­нечным от любви человеческой в обыкновенном состоянии ее, не может быть сравнена ни с какою любо­вью, движущеюся в падшем естестве, как бы ни была эта естественная любовь правильною и священною. Одоб­ряется закон естественный, действующий во времени, но закон вечный, закон духовный настолько выше его, насколько Святый Дух Божий выше духа человеческого. О дальнейших плодах и последствиях моления святей­шим именем Господа Иисуса останавливаюсь говорить: пусть блаженный опыт научит им и меня, и других. Последствия и плоды эти подробно описаны в Добротолю­бии, этом превосходном, боговдохновенном руководстве к обучению умной молитве для преуспевших иноков, способных вступить в пристанище священного безмол­вия и бесстрастия. Признавая и себя, и тебя новона­чальными в духовном подвиге, имею преимущественно в виду, при изложении правильных понятий о упражне­нии молитвою Иисусовою, потребность новоначаль­ных, потребность большинства. «Стяжи плач, — сказали отцы, — и он научит тебя всему» [101] . Восплачем и будем постоянно плакать пред Богом: Божие не может прий­ти иначе, как по благоволению Божию, — и приходит оно в характере духовном, в характере новом, в таком характере, о котором мы не можем составить себе ни­какого понятия в нашем состоянии плотском, душев­ном, ветхом, страстном (св. Исаак Сирский, Слово 55).

Достойно особенного замечания то мнение о себе, которое насаждается правильною молитвою Иисусо­вою в делателе ее. Иеромонах Серафим Саровский до­стиг в ней величайшего преуспеяния. Однажды настоя­тель прислал к нему монаха, которому благословил начать пустынножитие, с тем, чтоб отец Серафим на­ставил этого монаха пустынножитию столько, сколько сам знает этот многотрудный образ иноческого жительства. Отец Серафим, приняв инока очень привет­ливо, отвечал: «И сам я ничего не знаю». При этом он повторил иноку слова Спасителя о смирении (см. Мф.11:29) и объяснение их святым Иоанном Лествичником чрез действие сердечной молитвы Иисусовой (Наставления отца Серафима, издание 1844 г.). Рассказыва­ли мне следующее о некотором делателе молитвы. Он был приглашен благотворителями монастыря в губернский город. Посещая их, инок постоянно затруднялся, не находя, что говорить с ними. Однажды был он у весьма благочестивого христолюбца. Этот спросил мо­наха: «Отчего ныне нет беснующихся?» «Как нет? — от­вечал монах, — их много». — «Да где ж они?» — возра­зил христолюбец. Монах отвечал: «Во-первых, вот — я». «Полноте! Что вы говорите!» — воскликнул хозяин, посмотрев на монаха с дикой улыбкой, в которой выражались и недоумение, и ужас. «Будьте уверены...» — хотел было продолжать монах. — Полноте, полноте! — прервал хозяин и начал речь с другими о другом, а монах замолчал. Слово крестное и самоотвержение юрод­ство есть (1Кор.1:18) для не понимающих действия и силы их. Кто, не знающий молитвенного плача и тех таинств, которые он открывает, поймет слова, исшедшие из глу­бины плача? Достигший самовоззрения посредством духовного подвига видит себя окованным страстями, видит действующих в себе и собою духов отверженных. Брат вопросил Пимена Великого, как должен житель­ствовать безмолвник. Великий отвечал: «Я вижу себя подобным человеку, погрязшему в болоте по шею, с бременем на шее, и вопию к Богу: помилуй меня» (Патерик Скитский). Этот святой, наученный плачем глубочайшему, непо­стижимому смиренномудрию, говаривал сожительство­вавшим ему братиям: «поверьте мне: куда ввергнут диа­вола, туда ввергнут и меня» (Патерик Скитский). Воспоминанием о совершенном иноке, о Пимене Великом, заключим нашу беседу о молитве Иисусовой.

Ученик. Мое сердце жаждет слышания: скажи еще что-нибудь.

Старец. Очень полезно для упражняющегося молит­вою иметь в келье иконы Спасителя и Божией Матери, довольно значительного размера. По временам можно обращаться при молитве к иконам, как бы к Самим при­сутствующим тут Господу и Божией Матери. Ощущение присутствия Божия в келье может сделаться обычным. При таком постоянном ощущении мы будем пребывать в келье со страхом Божиим, как бы постоянно под взо­рами Бога. Точно: мы находимся всегда в присутствии Бога, потому что Он вездесущ, — находимся всегда под взорами Бога, потому что Он все и всюду видит. Слава всемилосердному Господу, видящему нашу греховность и согрешения, долготерпеливо ожидающему нашего пока­яния, даровавшему нам не только дозволение, но и за­поведь умолять Его о помиловании.

Воспользуемся неизреченной милостью Божией к нам! Примем ее с величайшим благоговением, с вели­чайшей благодарностью! Возделаем ее во спасение наше с величайшим усердием, с величайшей тщательностью! Милость даруется Богом во всем обилии, но принять ее или отвергнуть, принять ее от всей души или с двоедушием, предоставляется на произвол каж­дого человека. Чадо! от юности твоея избери наказание, и даже до седин обрящеши премудрость. Якоже оряй и сеяй при­ступи к ней, и жди благих плодов ея: в делании бо ея мало потрудишися, и скоро будеши ясти плоди ея (Сир.6:18-20). В заутрии сей семя твое, и в вечер да не оставит рука твоя (Еккл.11:6 по объяснению преподобного Григория Синаита). Испове­дайтеся Господеви и призывайте имя Его. Взыщите Господа и утвердитеся: взыщите лица Его выну (Пс.104:1,4). Этими словами Священное Писание научает нас, что подвиг служения Богу, подвиг молитвы должен быть совершаем от всея души, постоянно и непрерывно. Скорби внешние и внутренние, долженствующие непременно повстречать­ся на поприще этого подвига, подобает преодолевать верою, мужеством, смирением, терпением и долго­терпением, врачуя покаянием уклонения и увлечения. И оставление молитвенного подвига, и промежутки в нем крайне опасны. Лучше не начинать этого подвига, нежели, начавши, оставить. Душу подвижника, оставив­шего предпринятое им упражнение в молитве Иисусовой, можно уподобить земле обработанной и удоб­ренной, но впоследствии заброшенной: на такой земле с необыкновенною силою вырастают плевелы, пускают глубокие корни, получают особенную дебе­лость. В душу, отрекшуюся от блаженного союза с мо­литвою, оставившую молитву и оставленную молит­вою, вторгаются страсти бурным потоком, наводняют ее. Страсти стяжавают особенную власть над такою душою, особенную твердость и прочность, запечатле­ваются ожесточением и мертвостью сердца, невери­ем. Возвращаются в душу демоны, изгнанные молит­вою; разъяренные предшествовавшим изгнанием, воз­вращаются они с большим неистовством и в большем числе. Последняя человеку тому бывают горше первых (Мф.12:45), по определению Евангелия: состояние подвергшегося вла­дычеству страстей и демонов после избавления от них при посредстве истинной молитвы несравненно бед­ственнее, нежели состояние того, кто не покушался свергнуть с себя иго греховное, кто меча молитвы не вынимал из ножен его. Вред от промежутков или от периодического оставления молитвенного подвига по­добен вреду, происходящему от совершенного оставле­ния; вред этот тем значительнее, чем промежуток про­должительнее. Во время сна подвижников, то есть во время нерадения их о молитве, приходит враг, не види­мый чувственными очами, не примеченный подвижни­ками, попустившими себе увлечение и рассеянность, на­севает плевелы посреде пшеницы (Мф.13:25). Сеятель плевелов очень опытен, коварен, исполнен злобы: легко ему посеять плевел самый злокачественный, ничтожный по наруж­ности и в начале своем, но впоследствии обхватываю­щий и перепутывающий многочисленными отпрыска­ми всю душу. Иже несть со Мною, сказал Спаситель, на Мя есть, и иже не собирает со Мною, расточает (Лк.11:23). Молитва не доверяет себя делателям двоедушным, непостоянным; стропотна есть зело ненаказанным, и не пребудет в ней безум­ный; яко камень искушения будет крепок на нем, и не замед­лит отврещи ея. Слыши, чадо, и приими волю мою, и не от­вержи совета моего: и введи нозе твои в оковы ея, и в гривну ея выю твою. Подложи рамо твое и носи ю, и не гнушайся узами ея. Всею душою приступи к ней, и всею силою твоею соблюди пути ея. Изследи и взыщи, и познана ти будет и емся за ню, не остави ея. Напоследок бо обрящеши покой ея, и обра­тится тебе в веселие: и будут ти пути ея в покой крепости, и гривны ея на одеяние славы (Сир.6:21-30). Аминь.

ЧИН ВНИМАНИЯ СЕБЕ ДЛЯ ЖИВУЩЕГО ПОСРЕДИ МИРА

(написано вследствие желания проводить среди мира

внимательную жизнь для некоторого благочестивого

мирского лица)

Душа всех упражнений о Господе — внимание. Без внимания все эти упражнения бесплодны, мертвы. Же­лающий спастись должен так устроить себя, чтоб он мог сохранять внимание к себе не только в уединении, но и при самой рассеянности, в которую иногда про­тив воли он вовлекается обстоятельствами. Страх Бо­жий пусть превозможет на весах сердца все прочие ощущения, тогда удобно будет сохранять внимание к себе, и в безмолвии келейном, и среди окружающего со всех сторон шума.

Благоразумная умеренность в пище, уменьшая жар в крови, очень содействует вниманию к себе; а разгоря­чение крови — как-то от излишнего употребления пищи, от усиленного телодвижения, от воспаления гне­вом, от упоения тщеславием и от других причин — рождает множество помыслов и мечтаний, иначе, рас­сеянность. Святые отцы предписывают желающему вни­мать себе, во-первых, умеренное, равномерное, постоянное воздержание в пище (Добротолюбие, ч.2, главы преподобного Филофея Синайского).

Проснувшись — в образ ожидающего всех челове­ков пробуждения из мертвых — направь мысли к Богу, принеси в жертву Богу начатки помышлений ума, еще не принявшего на себя никаких суетных впечатлений. С тишиною, очень осторожно, исполнив все нужное по телу для вставшего от сна, прочитай обычное мо­литвенное правило, заботясь не столько о количестве молитвословия, сколько о качестве его, то есть о том, чтоб оно было совершено со вниманием, и, по причине внимания, чтоб освятилось и оживилось сердце молитвенным умилением и утешением. После молитвенного правила, опять всеми силами заботясь о внимании, чи­тай Новый Завет, преимущественно же Евангелие. При этом чтении тщательно замечай все завещания и запо­ведания Христа, чтоб по ним можно было направить свою деятельность, видимую и невидимую. Количество чтения определяется силами человека и обстоятель­ствами. Не должно обременять ум излишним чтением молитв и Писания, также не должно упускать обязанностей своих для неумеренного упражнения молитвою и чтением. Как излишнее употребление пищи расстра­ивает и ослабляет желудок: так и неумеренное употреб­ление духовной пищи ослабляет ум, производит в нем отвращение от благочестивых упражнений, наводит на него уныние (Исаак Сирский, Слово 71). Для новоначального святые отцы пред­лагают частые молитвы, но непродолжительные. Ког­да же ум возрастет духовным возрастом, окрепнет и возмужает, тогда он будет в состоянии непрестанно молиться. К христианам, достигшим совершенного о Господе возраста, относятся слова святого апостола Павла: Хощу убо, да молитвы творят мужие на всяком мес­те, воздеюще преподобным руки без гнева и размышления (1Тим.2:8), то есть бесстрастно и без всякого развлечения или па­рения. Свойственное мужу еще несвойственно младен­цу. Озарившись при посредстве молитвы и чтения Солн­цем Правды, Господом нашим Иисусом Христом, да ис­ходит человеком на дела дневного поприща, внимая, чтоб во всех делах и словах его, во всем существе его царствовала и действовала всесвятая воля Божия, от­крытая и объясненная человекам в евангельских запо­ведях.

Если выпадут свободные минуты в течение дня, употреби их на чтение со вниманием некоторых из­бранных молитв или некоторых избранных мест из Писания и ими снова подкрепи душевные силы, истощаемые деятельностью посреди суетного мира. Если ж этих золотых минут не выпадает, то должно пожа­леть о них, как о потере сокровища. Что утрачено се­годня, не надо потерять в следующий день: потому что сердце наше удобно предается нерадению и забыв­чивости, от которых рождается мрачное неведение, столько гибельное в деле Божием, в деле спасения че­ловеческого.