Он записывает все добрые дела того человека, за которые сей мог бы получить ми­лость и вечное воздаяние от Господа в небесном цар­стве. Так же и князь тьмы, желающий вовлечь весь род человеческий в свою погибель, приставляет к челове­ку одного из лукавых духов, который всюду следует за человеком, замечает все его злые дела, поощряет к ним кознями своими и, посещая мытарства, записывает там все грехи человека, внося каждый грех в принадлежа­щее мытарство. Вот почему известны воздушным влас­тям грехи всех человеков во всем мире. Когда же душа, разлучившись с телом, стремится взойти на небо, к Создателю своему, тогда лукавые духи препятствуют ей в том, обличая ее грехами ее, записанными у них. Если душа имеет больше добрых дел, нежели грехов, то они не могут удержать ее. Если же найдут в ней больше грехов, то удерживают ее на время и заключают в темни­це невидения Бога; там они мучат ее, доколе сила Бо­жия попустит им мучить, и доколе та душа не будет ис­куплена церковными молитвами и милостынями ближ­них. Если же душа окажется столько грешною и мерзостною пред Богом, что ей не остается никакой надеж­ды спасения, но ожидает ее вечная погибель, то они тотчас же низводят ее в бездну, где имеют и для себя уготованное место вечного мучения; они держат ее там до второго пришествия Христова, после которого душа соединится с телом и уже вместе с ним будет мучиться в геенне огненной. Еще и то знай, что этим пу­тем восходят и подвергаются на нем истязанию только просвещенные святою Христианской Верой и омовен­ные святым Крещением. Не приходят сюда идолослу­жители, магометане и все чуждые Бога: они, будучи еще живы телом, уже мертвы и погребены во ад душой. Когда они умирают, тотчас, без всякого испытания, демоны берут их, как часть, себе принадлежащую, и низводят в геенскую пропасть». После этой беседы Феодора достигла (четырнадцатого) мытарства убий­ства, на котором истязуются не только разбойниче­ство и убийство, но и всякое ударение, заушение и тол­кание. Выше находилось (пятнадцатое) мытарство вол­хвования, где истязуются чародейство, обаяние, состав­ление отравлений, наговоры, шепоты и чародейное призывание бесов. На этом мытарстве темные духи не нашли ничего, чем бы уличить блаженную Феодору, и в ярости кричали ей: «Придешь на блудные мытарства —

Если же кто поистине исповеду­ет грехопадения, жалеет о них и раскаивается в содеянном зле, того грехи невидимо заглаждаются Божи­им милосердием, и, когда душа придет сюда, воздушные истязатели, разгнув свои книги, ничего не находят в них [114], почему не могут ни оскорбить ее, ни устрашить, и восходит душа с радостью к престолу Благодати». Беседуя, они достигли (шестнадцатого) блудного мытар­ства, на котором истязуется всякого рода любодеяние, то есть блудный грех лиц, необязанных супружеством; также истязуются мечтание помысла, соизволение на грех, услаждение грехом, сладострастные воззрения, скверные осязания и прикосновения. Когда Феодора достигла этого мытарства, темные духи, принадлежа­щие к нему, очень удивились, что она дошла даже до них, и с жестокостью обвиняли ее, особенно по при­чине ее неоткровенности пред духовным отцом. Потом они пришли на (семнадцатое) прелюбодейное мытарство, на котором истязуются блудные грехи лиц, живущих в супружестве, не сохранивших супружеской верности и брачного ложа неоскверненным; здесь грозно истязу­ются похищения и насилия блудные, также блудные падения лиц, посвященных Богу, обещавших чистоту свою Христу, но нарушивших обет. (Восемнадцатое) мытарство — содомское, на котором истязуются все чрезъестественные блудные грехи и кровосмешения. Когда они миновали это мытарство, святые Ангелы сказали Феодоре: «Ты видела страшные и отвратитель­ные блудные мытарства! Знай, что редкая душа минует их свободно: весь мир погружен во зле соблазнов и скверн, все люди сластолюбивы и блудолюбивы. При­лежит помышление человеку прилежно на злая от юности его (Быт.8:21), и едва кто соблюдает себя от нечистот блудных. Мало умерщвляются плотские похоти и мало таких, которые бы свободно прошли мимо этих мытарств! Большая часть, дошедши сюда, погибает: лютые истя­затели блудных грехов похищают души блудников и низвлекают их во ад. Хвалятся власти блудных мы­тарств, что они одни более всех прочих мытарств на­полняют огненное родство в аду. Благодари Бога, Фео­дора, что ты миновала этих блудных истязателей молитвами отца твоего, преподобного Василия: уже бо­лее не увидишь страха». После этого они пришли на (девятнадцатое) мытарство ересей, где истязуются не­правильное мудрование о Вере, сомнения в Вере, от­ступничество от Православной Веры, богохульства и тому подобные согрешения против единого истинного исповедания Веры. По миновании этого мытарства они уже приближались ко вратам небесным; но и еще встретили их злобные духи последнего (двадцатого) мытарства немилосердия, на котором истязуются немилосердие и жестокость. Если кто совершил многие подвиги, посты, бдения, коленопреклонения, молит­вословия; если кто соблюл чистоту девства неосквер­ненной и изнурил воздержанием тело, но был неми­лосерден и затворял сердце свое для ближнего, тот с этого мытарства низвергался долу и затворялся в адс­кой бездне навеки. Наконец с неизреченной радостью они приблизились к вратам небесным. Врата небес­ные светились, как кристалл; из них разливалось не­изреченное сияние и стояли в них солнцеобразные юноши. Они, увидев преподобную, руководимую Анге­лами, исполнились веселья о ней, что она, покрывае­мая Божиим милосердием, избежала воздушных мы­тарств, и с великой любовью ввели ее во врата. Во вре­мя шествия своего по мытарствам Феодора заметила, что каждое мытарство подчинено отдельному князю и что духи каждого мытарства по наружному виду были сообразны греху, истязуемому на мытарстве.

      Великие угодники Божии, совершенно прешедшие от естества ветхого Адама в естество Нового Адама, Гос­пода нашего Иисуса Христа, в этой изящной и святой новизне проходят честными душами своими воздушные бесовские мытарства с необыкновенной быстротой и великой славой. Их возносит на небо Святый Дух, Который и во время их земного странствования непре­станно внушал им желание разлучиться от тела и со Христом быти (Флп.1:23). Протек, как молния, поднебесную Ве­ликий Марк Фраческий в течение одного часа [115]. Ког­да настало время кончины преподобного Макария Ве­ликого, Херувим, бывший его Ангелом хранителем, со­провождаемый множеством небесного воинства, пришел за его душою. Низошли с сонмом Ангелов лики апостольские, пророческие, мученические, святитель­ские, преподобнические, праведнические. Установи­лись демоны рядами и толпами на мытарствах своих, чтоб созерцать шествие души духоносной. Она начала возноситься. Далеко стоя от нее, кричали духи с мы­тарств своих: «О, Макарий! Какой славы ты сподобил­ся!» Смиренномудрый муж отвечал им: «Нет! Я еще боюсь, потому что не знаю, сделал ли я что доброе». Между тем он быстро поднимался к небу. С других, выс­ших мытарств опять кричали воздушные власти: «Точ­но! Ты избежал нас, Макарий!» Он отвечал им: «Си­лой Христа моего ограждаемый, я избежал ваших коз­ней» [116]. С такой великой свободой великие угодники Божии проходят воздушные стражи темных властей потому, что в земной жизни вступают в непримиримую брань с ними и, одержав над ними победу, в глубине сердца стяжавают совершенную свободу от греха, со­делываются храмом и святилищем Святаго Духа, соде­лывающего словесную обитель свою неприступной для падшего ангела.

      Как воскресение христианской души из греховной смерти совершается во время земного ее странствова­ния, точно так таинственно совершается здесь, на зем­ле, ее истязание воздушными властями, ее пленение ими или освобождение от них; при шествии чрез воз­дух эти свобода и плен только обнаруживаются.

      Заповедь, данная человеку в раю, воспрещающая вкушение от древа познания добра и зла, не отмене­на [117].

«И блаженный Моисей, — говорит святой Мака­рий Великий, — изображая подобием, что душа не дол­жна последовать двум несогласным между собой нача­лам, то есть добру и злу, но должна прилепляться толь­ко к одному добру, также, что она не должна творить двоякого плода, полезного и вредного, но один полез­ный, говорит так: не спряжеши на гумне твоем инородная животна вкупе, сиречь, вола и осла: но тождеродная сопряг, смлатиши жатву свою (Втор.22:10). Это значит: да не являют на гумне сердца твоего своих действий добродетель и зло­ба, но да действует одна добродетель. Опять тот же го­ворит: Не изотчеши волняную ризу вкупе с льняною, ниже с льняною волняную. Не посееши на селе земли твоея два плода вкупе (Втор.22:11). Не впустиши инородное животно в плод иному; но тождеродное с тождеродным спряжеши (Лев.19:19). Всем этим таин­ственно знаменуется, что не должны быть посеяны в нас и злоба и добродетель, но чтоб родились одного рода плоды, плоды добродетели, также чтоб душа не имела общения с двумя духами, то есть с Духом Божи­им и духом мира» (Св. Макарий Великий. Слово 2, гл. 4).

      Как стоял в раю, так и ныне стоит против челове­ка убийца его, падший херувим, со своим вращающим­ся пламенным оружием, непримиримо борется с че­ловеком, старается вовлечь его в нарушение заповеди Божией и в более тяжкую погибель, нежели какой погибли наши прародители. К несчастью, успех более и более ободряет врага. Вращающееся пламенное ору­жие в руках воздушного князя, по объяснению величай­ших отцов [118], есть власть демонов вращать умом и сер­дцем человека, колебля и разжигая их различными страстями. Апостол называет оружие врага огненными стрелами (Еф.6:10), а пророк уподобляет действие этого ору­жия в душе действию огня в хворосте (Пс.117:12). «С того време­ни, — говорит святой Симеон Новый Богослов, — как диавол устроил для человека, посредством преслуша­ния, изгнание из рая и отлучение от Бога, он с бесами своими получил свободу мысленно колебать словес­ность каждого человека, одного больше, другого мень­ше. Уму невозможно иначе оградиться, как непрестан­ной памятью Божией. Когда силою Креста напечатле­ется в сердце память Божия, тогда чрез сие словес­ность делается непоколебимою. К этому ведет мыслен­ный подвиг, которым подвизаться принял обязатель­ство каждый христианин на поприще веры. Без этого плода суетен подвиг» [119] .

      Заповедь дана не только для дел и слов, но преиму­щественно для их начал, для помышлений, и брань врага направлена преимущественно против ума. Если этот вождь человека не согласится тайно на грех, то не может родиться ни слово, ни дело греховные. Ору­жие врага — помысл и мечтание греха [120]. Человек дол­жен сражаться против воздушных властей в стране мысленной. Здесь назначено ему или одержать победу, или претерпеть побеждение; здесь он приобретает сво­боду от мытарей или подчиняется им; здесь решается его вечная участь; он произвольно избирает или веч­ную жизнь, дарованную ему Создателем, возвращен­ную Искупителем, или вечную смерть, возвещенную еще в раю правосудием Божиим для твари, попираю­щей благодеяния Творца. К этой великой и важнейшей брани призывает святой апостол Павел, когда говорит: облецытеся во вся оружия Божия, яко возмощи вам стати противу кознем диавольским: яко несть наша брань к крови и плоти, но к началом и ко властем и к миродержителем тьмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф.6:11,12). Апостол показывает и страну этой страшной брани, и род ору­жия, который должно употреблять в ней. Оружия воин­ства нашего, говорит он, не плотская, но сильна Богом на разорение твердем: помышления низлагающе и всяко возношение, взимающееся на разум Божий и пленяюще всяк разум в послушание Христово (2Кор.10:4,5). Апостол завещевает пленять в послушание Христово не только греховные помышле­ния, явно противные Ему, но и всяк разум, — потому что лукавый супостат наш, опытный в погублении че­ловеков, не внушает нам, при первоначальном столк­новении с ним, помышлений явно греховных  [121] , но ста­рается противопоставлять духовному разуму, то есть Евангельскому учению, человеческий естественный, падший, плотский и душевный, лжеименный разум и, назвав его здравым, основательным, праведным, вели­ким, устранить, при посредстве его, послушание Хри­сту. В пример ласкательства и лукавства, с какими диавол привлекает волю человека к свержению благого ига Христова, святой Макарий Великий приводит следую­щую мысленную брань: «Кто-нибудь, ссорясь с братом своим, смущается сам в себе, помышляя так: сказать ли ему то или другое?.. Нет! Не скажу... Он так поно­сит меня!.. Наговорить ли ему вопреки?.. Лучше про­молчу... Правда, имеем заповеди Божии, но должно беречь и честь свою... Таким образом, трудно вполне отречься самого себя» (Слово 4, гл. 23). Посему апостол заповеду­ет решительное и полное самоотвержение, заповедует облечение во всеоружие Божие, а не препоясание каким-либо одним оружием. Недостаточен один пост, недостаточна одна молитва, недостаточна одна милос­тыня, недостаточно одно целомудрие! Всеоружие Бо­жие — все Евангельские заповеди. Поправший одну из них — попрал все собрание их, весь закон; поправший одну из них, мний наречется в Царствии Небеснем (Мф.5:19), по­шлется в геенну огненную [122] . Ко всем заповедем Твоим на­правляхся, всяк путь неправды возненавидев (Пс.118:126). Приимите вся оружия Божия, да возможете противитися в день лют и вся содеявше стати (Еф.6:13). Только принявшему все оружия Божия возможно противитися в день лют; только содевающему все без исключения заповеди возможно устоять против врага. День лютый — година жестокого диавольского ис­кушения и нападения, которым подвергаются муже­ственные воины Христовы во время земного стран­ствования и при которых победители переходят от веч­ной смерти к воскресению души [123]: для прочих христи­ан день лют — день разлучения души от тела, день ше­ствия по воздушным мытарствам. Во всеоружие Божие облекались святые Божии. Правилом жизни их было Евангелие, а словом их, словом уст, ума и сердца, был глагол Божий (Еф.6:13), имя Господа Иисуса Христа. Этим ме­чем духовным они поражали и сокрушали вращающее­ся огненное оружие врага: слова, произносимые диа­волом, и мечты, изображаемые им, не могли проникать в душу, отражались от нее праздными. В строжай­шем бодрствовании и трезвении угодники Божии вни­мали уму и сердцу. Озаряемые Божественной благода­тью, уже издали они ощущали приближавшихся к ним мысленных татей и убийц и видели во внимании своем, как в зеркале, черные лица мысленных эфиопов (Прп. Исихия, гл. 23. Добротолюбие, ч. 2). Отвергшись общения их здесь, они лишили их всякого права над собой и по смерти уже беспрепятственно прошли мимо воздушных властей, благовременно по­пранных ими. «Только воистину отрекшийся от мира, — говорит святой Макарий, — подвизающийся, свергший с себя земное бремя, освободивший себя и искренно удалившийся от суетных желаний, плотских страстей, начальства и человеческих почестей, полу­чивший тайно в тайном подвиге помощь от Господа, твердо пребывающий в служении Ему, весь предавшийся окончательно душою и телом Господу, — только та­ковой, говорю, находит сопротивление, тайные страс­ти, невидимые сети, сокровенную войну, внутреннюю брань. Находясь посреди этой брани и непрестанно молясь Богу, он приемлет с неба духовные оружия, ко­торые описал блаженный апостол: броню правды, шлем спасения, щит веры и меч духовный: препоясав­шись ими, он может противостоять тайным козням вражеским, на него устремленным. Приобретши эти оружия посредством молитвы, терпения, прошения, пощения, веры, он может производить мужественно брань против начал, властей и миродержителей и, по­бедив сопротивные власти помощью Духа и собствен­ными добродетелями, соделаться достойным вечной жизни» (Беседа 21, гл. 5).

      Выше было сказано, что смертный грех православ­ного христианина, неуврачеванный должным покаяни­ем, подвергает согрешившего вечной муке; также было сказано, что язычники, магометане и прочие лица, при­надлежащие ложным религиям, составляют отселе дос­тояние ада и лишены всякой надежды спасения, будучи лишены Христа, единого средства ко спасению. Смерт­ные грехи для христианина суть следующие: ересь, рас­кол, богохульство, отступничество, волшебство, от­чаяние, самоубийство, любодеяние, прелюбодеяние, противоестественные блудные грехи, кровосмешение, пьянство, святотатство, человекоубийство, грабеж, во­ровство и всякая жестокая, бесчеловечная обида. Толь­ко один из этих грехов — самоубийство — не подлежит врачеванию покаянием, но каждый из них умерщвляет душу и делает ее неспособной для вечного блаженства, доколе она не очистит себя удовлетворительным покая­нием. Если человек впадет хотя однажды в один из этих грехов, он умирает душою: иже бо весь закон соблюдет, ска­зал Богобрат, согрешит же во единем, бысть всем повинен. Рекий бо, не прелюбы сотвориши, рекл есть: и не убивши: аще же не прелюбы сотвориши, убивши же, был еси преступник закона (Иак.2:10,11).

      Впадший в смертный грех да не впадает в отчая­ние! Да прибегает к врачевству покаяния, к которому призывается до последней минуты его жизни Спасите­лем, возвестившись во Святом Евангелии: веруяй в Мя, аще и умрет, оживет (Ин.11:25). Но бедственно пребывать в смертном грехе, бедственно — когда смертный грех обратится в навык! Никакие добрые дела не могут ис­купить из ада душу, не очистившуюся до разлучения своего с телом от смертного греха. В царствование греческого императора Льва жил в Константинополе человек очень славный и богатый, подававший обиль­ную милостыню нищим. К несчастью, он предавался греху прелюбодеяния и пребыл в нем до старости, по­тому что от времени укрепился в нем обычай злой. Не­престанно подавая милостыню, он не отступал от пре­любодеяния — и внезапно умер. Много рассуждал о его вечной участи патриарх Геннадий с другими епископа­ми. Одни говорили, что он спасен, по сказанному в Писании: избавление мужа души свое ему богатство (Притч.13:8). Дру­гие утверждали против этого, что рабу Божиему долж­но быть непорочну и нескверну, потому что также ска­зано в Писании: еще и весь закон исполнит человек, согрешит же во едином, бысть всем повинен (Иак.2:10,11), не помянется вся правда его (Иез.33:13); и Бог сказал: в чем тебя застану, в том и буду судить (Иез.33:20). Патриарх повелел всем монастырям и всем затворникам просить у Бога, чтоб открыл о судьбе по­чившего, и Бог открыл о ней некоторому затворнику. Он пригласил патриарха к себе и поведал ему пред все­ми: «В прошедшую ночь я был в молитве и увидел не­которое место, имеющее по правую руку рай, испол­ненный неизреченных благ, по левую же — огненное озеро, которого пламень восходил до облаков. Между блаженным раем и страшным пламенам стоял умер­ший связанным и стонал ужасно; он часто обращал взоры к раю и предавался горьким рыданиям. И видел я светоносного Ангела, приступившего к нему и ска­завшего: «Человек, что ты стонешь напрасно? Вот, ради милостыни твоей, ты избавлен муки; а за то, что не оставил скверного любодеяния, ты лишен блажен­ного рая». Патриарх и бывшие с ним, услышав это, объяты были страхом и сказали: истину провещал апо­стол Павел: бегайте блудодеяния: всяк бо грех, егоже сотво­рит человек, кроме тела есть: а блудяй, во свое тело согрешает (1Кор.6:18). Где те, которые говорят: если и впадем в любоде­яние, то спасемся милостыней? Милостивый, если он милостив истинно, то должен прежде помиловать са­мого себя и приобрести чистоту тела, без которой ник­то не узрит Бога. Не приносит никакой пользы среб­ро, раздаваемое рукой нечистой и душою нераска­янной (Пролог, 12 августа).

      Лишены надежды спасения и те православные хри­стиане, которые стяжали греховные страсти и посред­ством их вступили в общение с сатаной, расторгнув общение с Богом. Страсти суть греховные навыки души, обратившиеся от долгого времени и частого упраж­нения в грехе как бы в природные качества. Таковы: чревообъядение, пьянство, сладострастие, рассеянная жизнь, сопряженная с забвением Бога, памятозлобие, жестокость, сребролюбие, скупость, уныние, леность, лицемерие, лживость, воровство, тщеславие, гордость и тому подобное. Каждая из этих страстей, обратив­шись в характер человека и как бы в правило его жиз­ни, соделывает его неспособным к духовному наслаж­дению на земле и на небе, хотя бы человек и не впадал в смертный грех. Не льстите себе, говорит святой апос­тол Павел, ни блудницы, ни идолослужители, ни прелюбо­деи, ни сквернители, ни малакии, ни мужеложницы, ни ли­хоимцы, ни татие, ни пьяницы, ни досадители, ни хищницы, Царствия Божия не наследят (1Кор.6:9,10). Явлена суть дела плот­ская, яже суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, студодеяние, идолослужение, чародеяния, вражды, рвения, завиды, ярости, разжжения, распри, соблазны, ереси, зависти, убийства, бес­чинныя кличи, и подобныя сим: яже предглаголю вам, яко же предрекох; яко таковая творящий Царствия Божия не насле­дят. А иже Христовы суть, плоть распята со страстьми и похотьми (Гал.5:19-24). Страсть требует тщательного врачевания покаянием и благовременного искоренения противопо­ложною ей добродетелью. Страсть не всегда выражает­ся делом; она может тайно жить в сердце человека, об­ладая его чувствованиями и помышлениями. Страсть познается из того, когда человек не престает вообра­жать грех и услаждаться мечтанием его, когда, пленен­ный им, он уже не в силах противиться увлекающей силе греховных помышлений и картин, которые своею непотребною сладостью поглощают всю его мудрость и крепость. Страстный не престает совершать грех в меч­тании и сердечном чувстве, чрез что поддерживает свое общение с темными духами и свою подчиненность им, а потому и свою вечную погибель. Возопий крепостию, по­велевает Господь пророку Своему, и возвести людем Моим грехи их, и дому Иаковлю беззакония их. Мене день от дне ищут, и разумети пути Моя желают, яко людие правду со­творшии, и суда Бога своего не оставившии, просят ныне у Мене суда праведна: и приближитися ко Господу желают, гла­голюще: что яко постихомся, и не увидел еси? Смирихом души наша, и не увидел еси? Во дни бо пощений ваших обретаете воли ваша (Ис.58:1-3), то есть «лукавые мысли ваши! Вы приноси­те им всесожжения, как идолам! Вы признали как бы богами вашими лютые помышления и приносите им жертву, честнейшую из жертв: свободу вашу, которую подобало вам посвятить Мне вашим благоделанием и чистой совестью» (Св. Исаак Сирский. Слово 53, по переводу старца Паисия).

      Тогда только осеняет человека надежда спасения, когда он увидит себя в невидимой брани постоянным победителем. Эту мысль выразил святой пророк Давид, когда молитвенно сказал Богу: в сем познах, яко восхотел мя еси, яко не возрадуется враг мой о мне (Пс.40:11). Он молился о получении этого блаженного состояния, когда говорил: от тайных моих очисти мя, и от чуждих пощади раба Твое­го (По толкованию св. Макария Великого, Слово 2, гл. 3). Аще не обладают мною, тогда непорочен буду, и очищуся от греха велика. Воздаждь ми радость спасения Твоего, и Ду­хом Владычним утверди мя. И будут во благоволение словеса уст моих, и поучение сердца моего пред Тобою выну, Господи помощниче мой, и избавителю мой (Пс.18:13,14; 50:14; 18:15). Очевидно, что гре­хом тайным и вместе грехом великим пророк назвал страсть. Он назвал ее грехом чуждым, потому что она составляется из принятых и усвоенных душою бесовс­ких помыслов, чуждых душе, от которых она томится и болезнует, как от состояния противоестественного. Не­порочность, достойная рая, является по истреблении из сердца страстей. Единый Святый Дух может вполне очистить человека от страстей и возвратить ему власть над самим собой, похищенную диаволом. В состоянии бесстрастия человек достигает чистой любви, и мысль его начинает постоянно пребывать при Боге и в Боге. Душа, ощутив осенение Духа, увидев себя победитель­ницей греховных помыслов и мечтаний, начинает ощу­щать неизъяснимую радость спасения. Эта радость не имеет никакого сходства с обыкновенной человеческой радостью, которая рождается единственно от тщесла­вия, составляется самодовольством, когда человек льстит сам себе, или когда льстят ему другие, или же когда льстит ему земное преуспеяние. Духовная радость, извещающая спасение, полна смиренномудрия, полна благодарения Богу, сопутствуется обильными и посто­янными слезами, непрестанными молитвами, не насы­щается осуждением и уничижением себя, изливается в исповедании Богу, в славословии Бога, ознаменовыва­ется умерщвлением к миру. Она — предощущение веч­ной жизни! Она — живое познание Бога, которое вопи­ет таинственно: глас радости и спасения в селениях правед­ных: десница Господня сотвори силу, десница Господня вознесе мя, десница Господня сотвори силу. Не умру, но жив буду, и повем дела Господня: наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде мя. Отверзите мне врата правды: вшед в ня, исповем­ся Господеви. Сия врата Господня, праведнии внидут в ня. Исповемся Тебе, яко услышал мя еси, и был еси мне во спасе­ние (Пс.118:15-21). Врата Господни — благодатное смирение [124]. Когда отверзутся пред умом эти врата Божественной Правды, он престает осуждать ближнего, памятозлобствовать на него, обвинять и его и обстоятельства, перестает оправдывать себя, познает во всем совершающемся непости­жимую правду Божию и потому отвергает свою правду, как мерзость. Этими вратами в исповедании бесчислен­ных благодеяний Божиих и многочисленных своих со­грешений, омовенный слезами покаяния и умиления, входит человек чистой молитвой и духовным видением пред лице Божие.

      Бежим, бежим убийцы нашего — греха! Бежим гре­ха не только смертного, но и простительного, чтоб он не обратился от небрежения нашего в страсть, низво­дящую в ад наравне со смертным грехом. Есть грехи простительные.

Простительный грех не разлучает хри­стианина с Божественной благодатью и не умерщвля­ет души его, как делает то смертный грех; но и прости­тельные грехи пагубны, когда не раскаиваемся в них, а только умножаем бремя их. По сравнению, сделанно­му святыми отцами, одинаково может потопить чело­века и навязанный на шею тяжелый камень, и навязан­ный мешок с песком: так одинаково влекут в адскую пропасть и смертный грех, и накопленное множество малых, простительных грехов. Что, например, сделал особенно худого евангельский богач, предававшийся ежедневно увеселениям, имея на то собственные сред­ства? Причиною его погибели выставлена в Евангелии единственно его рассеянная жизнь, приведшая к совер­шенному забвению о вечной будущности и о добродете­ли. Рассеянность сделалась его страстью; вне ее он не понимал жизни.