Развитие сексуального сознания.

 Половое созревание локализует половую энергию в телесных органах, и отныне телесная сторона пола выступает на первый план. Этим и создается сексуальное сознание. То, что мы называли до сих пор сексуальностью, охватывает поэтому и физическое развитие органов пола, и самое сознание сексуальных движений. Обе сторо­ны сексуальности интимно связаны, но сексуальное сознание может при этом быть расплывчатым и неясным. В силу особенностей физиологического, анатомического характера в мужском организме сек­суальное сознание у юношей обычно ярче и отчетливее. Именно потому работа воображения у юношей гораздо более активна и ярка в сфере пола, и если к этому прибавить те разговоры, которые они ведут между собою, то становится понятной опасность "загрязне­ния" их воображения. Но независимо от того, расплывчато или бо­лее определенно работает сексуальное воображение, само половое созревание вызывает глубокие перемены в юном существе.

 Духовный сдвиг, который здесь происходит, заключается в том, что подростки, еще недавно с увлечением отдававшиеся раз­ным социальным переживаниям (подражание старшим, уход от се­мьи в среду товарищей или подруг, развитие внешнего авантюриз­ма, влюбленность в "героев" и т.д.), ныне уходят в себя, замыка­ются в себе, начинают чуждаться общества. Исходной основой многих душевных движений является ныне сфера подсознания, ко­торая завладевает юной душой. Сознание же не справляется с игрой подсознательных сил, зреющих в юном существе, и не овла­девает ими — отсюда постоянные противоречия в этом возрасте: претенциозность, мечтательность, раздражительность, увлечение фантастикой. Подростки часто сами не знают, чего они хотят.

 Потребность любви.

 Развитие сексуальности идет указанным путем в первые три-четырс года, а затем оно принимает более спокойный характер. По в эти же первые три-четыре года полового созревания развивается и потребность любви, зреет эрос (потребность любви). Иногда обе эти сферы (сексуальность и эрос) не слишком отделяются одна от дру­гой (хотя пути тон и другой разные), а иногда они значительно рас­ходятся друг от друга и как бы мешают друг другу. Как существует чисто сексуальное воображение, так и в сфере эроса, питаемого музыкой, кинофильмами, искусством, романами ... — воображение становится могучей силой. Эрос проявляется здесь в юной задумчи­вости, в меланхолической мечтательности...

 Девочки хотят "нравиться," начинают заботиться о своей наружности, ищут общества мальчиков, вообще становятся "ма­ленькими женщинами," влюбляются, начинают ревновать и т.д. И мальчики напряженно стремятся показаться старше своих лет, подражают разным "героям" и тоже влюбляются. Вообще движения эроса в этот начальный период пугливы, застенчивы, как бы ищут препятствий, чтобы укрыться за "их спиной," скрыть от посторон­них свои сокровенные чувства; они могут казаться сметными, но в то же время они трогательны в своей свежести и идеализме.

 В этом обнаруживается огромное творческое значение переживаний любви — именно через них вырастают эти могучие крылья, которые возносят дух в идеальный мир. Владимир Соловь­ев на эту тему написал замечательный этюд под названием "О смысле любви." После платоновского "Пира" это одно из гениаль­нейших произведений в мировой литературе по философии эроса.

 Ценность пола состоит, главным образом, в стремлении к люб­ви, что становится источником того "огня," который заполняет сердце человека; сексуальность же есть только выражение в сфере телесной этих внутренних движений. Поскольку тело есть инстру­мент души, то сексуальность лишь передает и выражает то, что за­горается в душе — любовь, — как инструмент, который своими звучаниями передает мелодию, которую разыгрывает на нем музы­кант.

 Закон двойного выражения.

 Чтобы лучше уяснить соотношение сексуальности и эроса — их временное расхождение и вместе с тем глубокое внутреннее единство — надо познакомиться с актом психологии, который можно назвать законом "двойного выражения чувства." Суть этого закона заключается в том, что все движения чувств и все глубокие волнения, исходящие из самых недр человеческого существа, ищут двойного выражения—телесного и психического. Примером этого двойного выражения может служить любое чувство, хотя бы страх. То, что мы переживаем как страх, выражается в ряде телес­ных изменений (сердцебиении, обморочном состоянии, бледности, дрожании конечностей, ослаблении голоса и т.д.), но одновременно разливается в человеке как бы психическая воина, которая вызывает определенные переживания страха (напряженность, чувство жути, депрессии, доходящей до ослабления памяти и воли, состояние оце­пенения). Эта психическая "волна" ищет своего выражения через работу воображения (что хорошо подмечено в словах "у страха гла­за велики"), а через воображение влияет и на наш духовный мир.

 Суть указанного закона не только в констатировании двойного выражения чувств, а еще в том, что одно выражение (например, те­лесное) не заменяет другого (душевно-духовного), не может и замениться им. Это выступает с полной силой, когда какое-нибудь одно выражение (например, телесное чувство) стеснено или подав­лено: в этом случае его энергия не уходит в другое его выражение (например, душевно-духовное); и подавленность одного выражения определяет подавленность и другого.

 Обращаясь к севере пола в свете закона двойного выражения, мы легко поймем, что сексуальность и эрос в нормальных условиях должны развиваться параллельно, друг друга обогащая, и друг друга не вытесняя. "Расщепление" или разделенность сексуальности и эроса, о которой выше шла реёь и которую можно назвать болез­ненным периодом созревания, связана как раз со взаимной незаме­нимостью и неустранимостыо обоих проявлений жизни пола. Тем не менее, естественное для юности расхождение сексуальности и эроса есть все же дефект, ибо только в семье и в брачной жизни восстанавливается цельность в этой сфере.

 Облагораживающая сила любви.

 Когда в сердце человека разгорается любовь, то он весь про­светляется внутренним сиянием. Все постороннее отступает на зад­ний план, и душа всецело, норой до экстаза, погружается в созерца­ние любимого существа. Самые сухие и черствые люди меняются, когда в них вспыхивает любовь, их душа смягчается, веселеет и как бы обретает крылья. человек, который любим кем-нибудь, хотя из­вне представляется ничуть не лучше и не краше других, для любя­щего взора кажется единственным, несравненным и незаменимым. Это и есть та идеализация, которая так часто описывается в литера­туре. Смысл её в том, что сквозь внешнюю оболочку мы, в свете любви, зрим сокрытую от других идеальную сторону любимого, которая заложена в каждого человека, как образ Бо­жий, не замечаемый, а часто и подавленный внешней оболочкой, его внешностью или "характером, который всегда есть нечто вто­ричное в нем, а не его "суть." Вся сила зрения любви в том и заклю­чается, что через любовь мы как бы прикасаемся к внутренней красоте человека. Мы не можем оторваться от неё — хотели бы навсегда соединиться с любимым человеком. Душа, хотя бы раз пе­режившая эти чувства, навсегда сохранит воспоминание об их пре­ображающей и творческой силе.