ней ни части, ни жребия". Когда ангел перестал говорить, эфиопы зашатались, подняли клич и молву — начали показывать злые мои дела, содеянные от юности, и вопияли: "Ничего в ней не имеем? А эти чьи грехи? Не она ли сделала то и то?" Так вопия, они стояли и ожидали смерти. И вот пришла смерть, рыкая, как лев, видом очень страшная, человеческого подобия, но без тела, составленная из одних нагих человеческих костей13. Она принесла различные орудия к мучению: мечи, стрелы, копья, серпы, пилы, секиры и другие неведомые. Узревши это, смиренная моя душа вострепетала от страха. Святые ангелы сказали смерти: "Не медли, разреши эту душу от союзов плотских, скоро и тихо разреши ее: она не имеет много тяжести греховной". Смерть приступила ко мне, взяла малую секиру и отсекла мне сперва ноги, потом руки; после другими орудиями расслабила мне все члены, отделив их по суставам один от другого. Я лишилась рук, ног; все мое тело омертвело, и я уже не могла двигаться. Потом отсекла мне голову — я не могла приводить в движение головы моей, соделавшейся мне чужою. После этого она растворила в чаше какой-то состав и, приложив к устам моим, насильно напоила меня. Так горько было это питье, что душа моя не могла вынести его: содрогнулась и — выскочила из тела... Светоносные ангелы тотчас приняли ее на свои руки. Оглянувшись назад, я увидела лежащее мое тело бездушным, нечувственным и недвижимым. Как бы кто, совлекшись одежды и кинувши ее, стоял и смотрел на нее: так и я смотрела на тело мое и удивлялась. В то время как святые ангелы держали меня, демоны, бывшие в образе эфиопов, обступили нас, вопия: "Множество грехов имеет эта душа: пусть отвечает нам!" — и показывали грехи

мои» .

Далее идет повествование о том, как душа блаженной Феодоры в сопровождении своего ангела-хранителя и ангела-вестника смерти15, с одной стороны, и бесов — с другой, стала восходить по мытарствам.

С точки зрения чистого неверия смерть представляет такое нелепое и непонятное явление в жизни, равного которому нет другого. Она есть прекращение сознания. Последние минуты угасающего в болезни человека поэтому должны бы быть для мышления самыми трудными, непроизводительными. Так называемое «ясное, полное сознание» и «твердую память», чтобы быть последовательным,

-263конечно, надо понимать относительно. И полагая с материалистами, что мысль есть движение мозгового вещества, которое при конце жизни должно быть крайне истощено, необходимо заключать, что в предсмертные минуты ум не должен уже производить гениальные мысли, хотя б они принадлежали Шекспиру, Гете, Ньютону. Если же допустить, что мы имеем дело с сумасшедшим, слабоумным, полным идиотом, у которых как раз мозговые центры-то повреждены, то, безусловно, должно думать, что при смерти, они уже прямо становятся животными, без признаков малейшей разумности.

Нельзя, конечно, признавая строгую эволюцию и хотя бы некоторую целесообразность в природе ожидать, чтобы идиот перед смертью не только бы вдруг поумнел, но и получил способности, которых в обычном состоянии не имеет иногда здоровый. Всем этим я хочу сказать, что все мои предыдущие слова .о просветлении и расширении сознания человеческого до границ прозорливости, о том, что предсмертные минуты, когда человеку открывается иногда уже горний мир прежде, нежели он отошел в него, являются поэтому наиболее яркими и превосходными, хотя бы он был и без языка, должны для неверующих казаться невероятными. Их собственное мнение на этот счет я сейчас постарался изложить. Однако наука, в которую одну только они веруют, говорит чудные и странные для нее вещи, твердо и ясно подтверждающие таинственное учение св. Церкви о смерти. Конечно, приводимые мною факты только упоминаются известными неверующими учеными, а не объясняются, потому что не сказать о них нельзя, раз они существуют, — это было бы уже шарлатанство; сказать же безбожнику нечего: и не знает он ничего духовного, и не верит ему.

Вот эти факты.

«Мне лично приходилось наблюдать, — говорит известный психиатр проф. П. Ковалевский16, — хронических -264-

слабоумных, много лет пребывавших в этом состоянии, не помнивших ни отца, ни матери, ни детей, ни даже своего имени, которые за несколько минут (30-120) до смерти вполне ясно и отчетливо вспоминали о семье, о делах и вели правильный и разумный разговор. Egger говорит, что более, чем 1/4 умирающих маниаков перед смертью возвращаются в сознание и разумность. Даже тупоумные и идиоты в момент смерти представляют просветление сознания, в течение которого они проявляют необычные для них память и разумность...

Это явление изменения душевного состояния в предсмертном состоянии [курсив автора] не составляет достояния исключительно душевнобольных, — оно бывает и у душевно здоровых с затяжным исходом и агонией...

Иногда происходят в памяти такие обострения, которые поражают окружающих. Так, Fere наблюдал больного, который, вследствие истощения находясь в предсмертном состоянии, заговорил на непонятном окружающим языке,

— оказалось, что это он заговорил по-фламандски, причем в течение последних лет жизни он совершенно не помнил этого языка...

Этот момент прояснения сознания перед смертью у хронических душевнобольных имеет весьма важное судеб-но-психиатрическое значение, которое в иных случаях может давать повод к возникновению вопроса о гражданской правоспособности данного лица в момент смерти и исполнении его воли».