107. Что такое Святая Четырелесятница?

В Законе написано, что Бог повелел сынам Израилевым каждый год давать десятину из всего, что они приобретали, и делая так, они имели благословение во всех делах своих. Зная сие, святые Апостолы установили и предали на помощь нам, и как благодеяние душам нашим, еще нечто большее и высочайшее, — чтобы мы отделяли десятину от самых дней жизни нашей и освящали ее Богу: дабы и мы таким образом получили благословение на все дела наши, и ежегодно очищали грехи, сделанные нами в течение целого года. Рассудив так, они освятили нам из трехсот шестидесяти пяти дней года сии семь недель святой Четыре десятницы. Таким образом отделили они сии семь недель; но со временем Отцы заблагорассудили прибавить к ним и еще одну неделю (сырную): во-первых, для того, чтобы желающие вступить в подвиг поста в течении сей недели приучались и как бы приуготовлялись к оному; во-вторых, для того, чтобы почтить число дней поста Четыредесятницы, которую постился Господь наш Иисус Христос. Ибо, отняв от осьми недель субботы и воскресенья, получаем сорок дней; а пост святой Субботы почитается особенным, потому что она есть священнейшая и единственная постная из всех суббот года. А семь недель без суббот и воскресных дней составляют тридцать пять дней; потом, приложив пост святой Великой Субботы и половину Светлой и светоносной ночи, получаем тридцать шесть дней с половиною, что и составит во всей точности десятую часть трехсот шестидесяти пяти дней года. Ибо десятая доля трехсот есть тридцать, десятая доля шестидесяти есть шесть, а десятую долю пяти составляет половина Светлой ночи. Вот, как мы сказали, тридцать шесть с половиною; вот, так сказать, десятина всего лета, которую, как я сказал, освятили нам святые Апостолы, для покаяния и очищения грехов всего года. Итак, блажен, братия, кто хорошо и как должно сохранит себя в сии светлые дни. Ибо хотя и случится ему, как человеку, согрешить по немощи, или по нерадению, но вот Бог дал сии святые дни для того, чтобы, если кто постарается со вниманием и смиренномудрием позаботиться о себе и покаяться во грехах своих, — он очистился от грехов, которые сделал в продолжение всего года. Тогда душа его освободится от тяготы, и таким образом он очищенным достигнет святого дня воскресения, и неосужденно причастится Святых Таин, сделавшись чрез покаяние в сей святый пост новым человеком. Таковой в радости и веселии духовном, при помощи Божией, будет праздновать всю святую Пятидесятницу: ибо Пятидесятница, как говорят отцы, есть покой и воскресение души; сие и означается тем, что мы во всю святую Пятидесятницу не преклоняем колен. И так каждый, желающий в сии дни очиститься от грехов, сделанных им в течение целого года, прежде всего должен удерживаться от множества яств, ибо безмерие пищи, как говорят Отцы, рождает для человека всякое зло. Потом он должен также остерегаться, чтобы не нарушить поста без великой нужды, чтобы не искать вкусной пищи и чтобы не отягчать себя множеством пищи или пития. Ибо есть два вида чревоугодия. Первый, когда человек ищет приятности пищи, и не всегда хочет есть много, но желает вкусного; и случается, что таковый, когда вкушает яства, которые ему нравятся, до того побеждается их приятным вкусом, что удерживает снедь во рту, долго жует ее и, по причине приятного вкуса, не решается проглотить ее. Это называется гортанобесие. Иного опять борет многоядение, и он не желает хороших снедей, и не заботится о вкусе их; но хороши ли они, или нет, он хочет только есть, и не разбирает, каковы они; он заботится только о том, чтобы наполнить чрево свое: это называется чревобесие. Итак, кто желает очиститься от грехов своих, тот должен с большим вниманием остерегаться и избегать сих видов чревоугодия; ибо ими удовлетворяется не потребность тела, но страсть, и если кто предается им, то это вменяется ему в грех. Как в законном браке и блудодеянии действие бывает одно и тоже, но цель составляет различие дела: ибо один совокупляется для рождения детей, а другой для удовлетворения своего сладострастия; тоже можно найти и в отношении пищи: есть по потребности и есть для услаждения вкуса — дело одинаковое, а грех заключается в намерении. Есть по потребности значит, когда кто-нибудь определит себе, сколько принимать пищи в день, и если видит, что это определенное им количество пищи отяготило его и нужно оное несколько уменьшить, то уменьшает его. Или, если оно не отяготило его, но и недостаточно для тела, так что надобно прибавить немного, он прибавляет несколько. И таким образом, хорошо испытав свою потребность следует потом определенной мере и вкушает пищу не для услаждения вкуса, но желая поддержать силу своего тела. Однако и то немногое, употребляемое кем-либо в пищу, должно принимать с молитвою и осуждать себя в помысле своем, как недостойного никакой пищи и утешения. Не должно также обращать внимания на то, что другие, по какой-либо случающейся потребности или нужде, бывают успокоены, чтобы и самому не пожелать покоя, и вообще не должно думать, что успокоение тела легко для души. Сие сказали мы о воздержании чрева. Но мы не в пище только должны соблюдать меру, но удерживаться и от всякого другого греха, чтобы, как постимся чревом, поститься нам и языком, удерживаться от клеветы, от лжи, от празднословия, от уничижения, от гнева и, одним словом, от всякого греха, совершаемого языком. Также должно поститься и глазами, т.е. не смотреть на суетные вещи, не давать глазам свободы, ни на кого не смотреть бесстыдно и без страха. Также и руки, и ноги должно удерживать от всякого злого дела. Постясь таким образом, как говорит Василий Великий, постом благоприятным, удаляясь от всякого греха, совершаемого всеми нашими чувствами, мы достигнем святого дня Воскресения, сделавшись, как мы сказали, новыми, чистыми и достойными причащения Святых Таин.

(Из Поучений преподобного аввы Дорофея)

Для чего установлена Святая Четыредятница?

Первая причина установления святой Четыредесятницы есть та, чтобы мы могли подражать, по силе нашей, Иисусу Христу, Который есть глава наша. Пребывая в посте мы подражаем Самому Господу, постившемуся нас ради 40 дней. И поелику в это самое время мы воспоминаем неповинно страждущего за нас Христа, то прилично и справедливо нам сострадать, по мере сил наших, страдавшему за нас Господу и распинать плоть нашу со страстями и похотями, по примеру Того, Кто распялся за нас. Хотя Христос и не заповедал нам подражать Ему в посте сорокадневном; однако сей заповеди о посте мы не видим только в словах, а в примере Его видим. Ибо в другом месте Он говорит: «образ дах вам, да, якоже Аз сотворих, и вы творите» (Ин. 13; 15). И верховный Апостол Петр говорит: «Христос пострада по нас, нам оставль образ, да последуем стопам Его» (1 Пет. 2; 21). И Апостол Павел тоже говорит: «бывайте подражатели Богу, якоже чада возлюбленная» (Еф.5;1). — Вторая причина установления святой Четыредесятницы состоит в том, чтобы все христиане почитали св. Четыредесятницу как бы общим и всенародным прибежищем покаяния. Если и всегда покаяние необходимо, то особенно в то время, когда воспоминаем Христа, страдавшего за наши грехи. За что Христос умер, за то и мы должны умерщвлять плоть свою. — Третья причина есть та, чтобы каждый христианин святым постом предочистил и приуготовил себя к достойному приобщению Тела и Крови Христовых, лишение коих в это время будет делом не христианским. — Четвертая причина заключается в том, чтобы исполнились на нас слова Христовы: «егда отъимется от них жених, тогда постятся» (Мф. 9; 15). Но что означает отъятие жениха, как не страдание и смерть Христа? Если и при вознесении Господнем взят был Жених — Христос, то лишение это не исполняло учеников Его такою скорбию, какая была при Его смерти. Посему исполнение вышеупомянутых слов Христовых особенно относится к этому времени страдания. Пятая причина содержится в том, что сорокадневным постом целый год одесятствуется, т.е. как бы десятая часть приносится в жертву Богу; как о сем назидательно богомудрствуют Василий Великий, авва Дорофей, Кассиан, блаженный Симеон Фессалонитский в вопросе 52-м, и другие.

108. Рай

О, рай, рай! Лишь только я назову тебя, как уже радуется дух мой, — лишь только помыслю о тебе, веселится душа моя! Рай — это благословенное отечество прародителей моих, это любезное пристанище надежды моей, это единственный желанный предмет любви моей, последнее воздаяние вере моей!.. И кого бы нам спросить, братие, — кто бы нам поведал: что такое рай? Спросим о том двоих богомудрых мужей, которые видели его воочию, это святые Апостолы Иоанн Богослов и Павел. Иоанн говорит: «и вознес меня в духе на великую и высокую гору и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога» (Откр. 21; 1-0). Но сей город был только образом рая Божия, на который если бы мы когда-нибудь удостоились взглянуть, то очи наши уверились бы в красоте его, а ум наш все же не постигнул бы, что такое рай. Апостол Павел был восхищен до третьего неба, в самый рай Божий; он видел то, чего никогда не видели очи людские, чего «не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор. 2; 9); там слышал он слова, которых на человеческом языке нельзя и пересказать (2Кор. 12; 4). Вот два человека видевшие рай: один из них Иоанн — орел Богословия, другой — Павел, сосуд избранный. Но оба они говорят о нем не ясно и прикровенно. Стало быть и никакой человек не объяснил бы нам, что такое рай. Недаром же один праведник говорил: "О рай Божий! мы можем тебя приобресть, но не можем тебя умом нашим постигнуть"!

Христос Спаситель наш называет рай жизнью бессмертною и вечною, и радостью бесконечною. «Возрадуется сердце ваше и радости вашей никто не отнимет у вас», — говорит Он (Ин. 16; 22). Подумай, христианин, что такое здешнее счастье? Положим, был бы ты царем, владел бы целым светом; положим, у тебя не было бы врагов, не знал бы ты ни скорбей, ни болезней, был бы и собою красив, и богат, и славен: не правда ли, ведь в этом-то и состоит, по нашему мнению, величайшее счастье на земле? И однако же такое счастье есть тоже несчастье! Ведь сколько бы ты ни прожил, а все же тебе надобно умереть, и притом каждый час бояться смерти, а этот-то страх и делает тебя несчастным... А там, смотришь, и в самом счастье-то все еще чего-нибудь не достанет!.. Положим, что ты никогда не умрешь и страх смерти не тревожит тебя; но и тогда разве когда-нибудь возможно насытить всякое желание сердца человеческого? Ты счастлив, но желал бы быть еще счастливее; а стало быть и счастие твое неполно, недостаточно, а следовательно, хотя бы и бессмертен был, ты все же несчастлив... Подумай же теперь: иметь все то счастье, какого бы ни пожелало сердце твое, не бояться смерти, которая отнимает теперь от нас счастье, быть всегда и богатым, и здоровым, не знать и не бояться ни нищеты, ни болезней, ни зависти человеческой, — что же это была бы за блаженная жизнь! А такова и есть жизнь райская, жизнь полная радости нескончаемой, вечной, такой радости, которая никогда не может убавляться, но всегда, во веки веков будет одна и та же: полная, всесовершенная, радость неизреченная... Горька и солона вода морская; представь же себе, что упала в море с высоты небесной одна только капля, которая все море усладила бы: понимаешь ли ты, как должна быть сладка эта небесная вода? Вот также горек и ад; но если бы упала в него одна только капля райской сладости, то эта капля усладила бы всю его горечь, погасила бы пламень адский, утолила бы все слезы грешников, и ад стал бы тогда раем. Разумеешь ли теперь, какова радость райская? Возрадуется сердце ваше, и этой радости вашей никто-никто и никогда уже не отнимет у вас! — Да, в блаженной вечности ты будешь радоваться радостью Божиею, будешь царствовать во Царствии Божием, будешь прославлен славою Божественною. Тогда «подобны Ему» — Самому Богу будем, говорит Апостол, «потому что увидим Его, как Он есть» (1 Ин. 3; 2). О, рай Божий! Воистину мы можем тебя приобресть, но постигнуть тебя слабым умом нашим мы не в состоянии! Преславное возвещается о тебе, граде Божий! Разве тогда только, когда удостоимся воочию увидеть оную несказанную красоту горнего Иерусалима, узреть оный свет невечерний, лики Ангельские бесчисленные, сонмы святых Божиих, обитающих на небеси, — когда сподобимся увидеть Владычицу нашу Богородицу, одесную Бога предстоящую, увидеть Самого Бога лицом к лицу, — вот тогда-то мы и поймем, что такое рай, — "Боже мой! — скажем мы тогда, много слышал я о рае, но ничего не мог уразуметь, теперь я вижу его воочию и — понимаю. Я вижу его и весь радости преисполняюся, весь блаженствую, весь прославляюся. Вот какова слава райская! И сколь же я был неразумен, что не презрел тысячи миров ради того только, чтобы получить рай Божий! Не глуп ли я был, что тысячу жизней на одну эту жизнь жалел променять? Но благодарю — благодарю милосердие Твое, Боже мой, что живу теперь жизнью бессмертною, радуюсь радостью бесконечною!" Так будем мы прославлять в раю милосердие Божие!

Но можно ли нам получить райское блаженство? Очень можно; ведь наше спасение находится в наших же руках. — Как же это так? А вот послушайте. Сотворил Бог рай для праведных, а ад для грешных. Запер Он рай, запер и ад. Однако же ключи адские удержал при Себе: «имею ключи ада», говорит Сам Он в Откровении Апостолу Иоанну. А ключи райские Он отдал Своим Апостолам в лице Апостола Петра: «и дам тебе ключи Царствия Небесного». Стало быть, ключи от ада находятся в руках Божиих, а от рая — в руках человеческих. О, как человеколюбив промысл Спасителя нашего! Когда человек захотел бы сам мучиться во аде, то оказывается, что ключи адские не у него в руках; а когда хочет спастись, то ключи райские в его руках! Значит, Сам Бог хочет, чтобы для людей трудно было попасть в муку вечную, и потому Он не дает им ключей адских. А райские ключи Он людям поручил: когда захочешь, тогда и иди в рай! И заметьте: Господь говорит: дам тебе «ключи», а не ключ, стало быть, рай Божий не одним ключом отпирается. — Какие же это ключи? Да всякие есть: и железные, и золотые, и деревянные. У нищего, например, ключ деревянный: он убожеством своим может отпереть себе рай. У богатого ключ золотой: он богатством своим может отпереть себе райские двери. А железный ключ терпения, смирения, труда, есть у каждого человека. Стало быть каждый человек может спастись, может рай получить. Надобно только одно помнить: тесен и прискорбен путь, вводящий в царство небесное. Это слова Самого Господа. Тесен этот путь, и потому многие подвижники, вступив на него, оставили мир, бросили все мирское позади себя, и прошли сим путем в нищете и всяких лишениях; святые мученики омочили сей путь даже не потом, а кровью своей. Стало быть, кто ходит, высоко подняв голову, кто гордится перед другими, тому не пройти здесь, если не наклонить головы, если не смириться: узки врата и тесен путь! Кто пресыщается земными благами, тучнеет от невоздержания, тому не пройти, если не изнурить своего тела постом и трудами: узки врата и тесен путь! У кого много всякого ненужного добра, кто не делится с ближними своими добром, кто при этом обременен еще и другими суетными попечениями, тому не пройти здесь, если не убавить всего этого: узкие врата и тесен путь! А женщинам — о как много надобно оставить из того, к чему привязано их сердце, если они хотят пройти в эти узкие врата! Тесен путь и прискорбен, полон терний и волчцев! Много нужно пота пролить, много надобно труда приложить, много должно потерпеть и пострадать, чтобы в рай пройти: многими скорбьми подобает нам внити в царствие небесное! У кого тело любит негу и покой, кто хочет идти гладкою, цветами устланной дорогой, кто не может и одного слова обидного переварить, тому не пройти в рай: узки туда врата, тесен и прискорбен путь! — Кто же хочет в рай войти? — Конечно, все хотят. Так пусть же все и знают, что путь туда тесный и прискорбный! — Пророк Илия, восходя на небо, сбросил с себя верхнюю одежду свою. Что же это была за одежда? Да простая кожа овчая. Стало быть ты, который так или иначе обдираешь овец — обижаешь бедных людей, — знай, что в чужой коже в рай тебя не пустят. Лучше и из головы выбрось, будто можно туда войти в чужой коже, с отнятым у ближнего добром! — Да и возможное ли дело для христианина решиться променять рай из-за временных, мимолетных благ земных!... О рай Божий! Мы можем тебя приобресть, но не можем тебя умом своим постигнуть!..

(Из "Поучительных Слов " святителя Илии Минятия)

109. Ад