«Во гресех твоих стал еси предо Мною и в неправдах твоих. Аз есмь, Аз есмь заглаждаяй беззакония твоя Мене ради и грехи твоя, и не помяну. Ты же помяни, и да судимся: глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися» (Ис. 43; 24-26).

Для Всеведущего были ли неизвестны грехи и беззакония, коими народ Израильский покрыт был, по выражению пророка, от главы до ног? Между тем, Премудрость Божия в непременное условие помилования поставляет, чтобы народ Израильский не только осознал свои грехи, не только разлюбил и отверг их навсегда, но и чтобы исповедал их вслух перед всеми. «Глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися». Для чего это? Для того, дабы явно было, что он помнит все грехи свои, и ведает всю тяжесть их, что он ненавидит неправды свои и потому не хочет более скрывать их от правосудия Божественного.

Следуя этому, и Святая Церковь требует, братие, от нас не одного внутреннего покаяния в грехах наших, а и внешней исповеди их перед служителями алтаря. Итак, возлюбленные, если уж врачеваться, то — врачеваться; оставим все суетные мудрования плоти, сбросим все покровы самолюбия и ложного стыда; и явимся к купели покаяния такими, какими входили в купель крещения — нагими!.. Когда началась исповедь? Вопрос самый простой, но, в ответ на него, я должен повести вас далеко, далеко — в рай! Помните ли, что последовало за падением наших первых прародителей? Надлежало последовать смерти; ибо ясно сказано было: «а в оньже аще день снесте от него (запрещенного древа), смертию умрете» (Быт. 2; 17). Вместо этого является Сам Господь жизни и смерти. Для чего? Для принятия от согрешивших исповеди. «Адаме, — говорит Он, — где еси?» (Быт. 3; 9). Мог ли Всеведущий не знать, где был Адам? Но Премилосердый хотел возбудить падшего человека к сознанию своего бедственного состояния, дабы этим сознанием расположить его к исповеданию своего греха, к прощению и принятию помилования. Но, увы, на глас Божий наши праотцы отвечали не чистосердечным признанием греха, а преступным извинением его. «И рече Адам: жена, юже дал еси со мною, та ми даде от древа, и ядох» (Быт. 3; 12); «И рече жена: змий прельсти мя...» (Быт. 3; 13), то есть они думали вину падения возложить не только на змия, но даже на Самого Бога, только бы извинить себя самих! Так окончилась самая первая исповедь! Вы знаете, что за это худые исповедники посланы были на всегдашнюю, тяжелую епитимию до смерти — за вратами Едема...

И после этого несчастного опыта первой исповеди Милосердый Господь не оставил грешников. Каин умерщвляет своего брата: грех явен, преступление ужасно; чего ожидать, кроме наказания? Между тем, вместо казни — открывается исповедь. Паки является Сам Господь! — и как начинается исповедь братоубийцы? не угрозами, не обличениями, а отеческим вопросом: «где есть Авель брат твой?» Но, увы, такой избыток милосердия вызвал наружу опять одно ожесточение: вместо смиренного признания в грехе, несчастный отвечал: «еда страж: брату моему есмь аз?» (Быт. 4; 9). Известно, что было плодом и этого несчастного злоповедания: «стеня и трясыйся будеши на земли» (Быт. 4; 12), — сказано худому исповеднику!

Перед дверьми скинии свидения, а потом — храма, всегда было множество исповедников, которые, принося за грехи свои различные жертвы, возлагали на голову жертвы свои руки, исповедовали грехи свои, и таким образом, по силе веры в будущую всемирную за грехи людей жертву Сына Божия, принимали оставление грехов (Лев. 4; 29). Кроме этого, каждый год, в день очищения, при собрании всего народа, совершалось великим Первосвященником таинственное исповедание грехов всего Израиля (3 Цар. 21; 27-29). При особенных случаях являлись и чрезвычайные лица для принятия исповеди: так, пророк Нафан послан был самим Богом обличить Давида, и, по принятии от него исповеди, объявил ему помилование от лица Божия.

Перед пришествием на землю Самого Врача душ и телес послан был приготовить путь Ему в сердцах людей Предтеча. Вся жизнь и все служение его состояло в проповеди покаяния, и в принятии исповеди от кающихся. «Тогда исхождаше, — говорится в Евангелии, — к нему вся Иерусалима, и вся Иудея, и вся страна Иорданская, и крещахуся во Иордане от него, исповедающе грехи своя» (Мф. 3; 5-6).

Наконец, является Сам «Агнец Божий, вземляй грехи мира» (Ин. 1; 29), Господь Иисус. Как Сердцеведец, Он не имел нужды, чтобы кто-то свидетельствовал перед Ним о том, что есть в каждом человеке, — какова его жизнь и каковы грехи: однако же Он предварял отпущение грехов вопросом: «хощеши ли цел быти?» (Ин. 5; 6); «ты веруеши ли в Сына Божия!» (Ин. 9; 35). И отпущение грехов сопровождал наставлением: «ктому не согрешай, да не горше ти что будет». (Ин. 5; 14). Самым последним делом Господа на кресте была исповедь разбойника, а по воскресении одним из главных дел — исповедь Петра, отвергшегося во время Его страданий.

Как ни драгоценны ключи Царствия Небесного, но поскольку мы имеем в них непрестанную нужду, то, еще до смерти Своей, Он передал их апостолам, сказав: «и еже аще разрешиши на земли, будет разрешено на небесех» (Мф. 16; 19). Апостолы Христовы также не взяли с собой ключей Царствия на небо; в писаниях своих они ученикам и преемникам своим завещают продолжать великое дело примирения с Богом грешников, и для этого дают право вязать и разрешать совести. Ревность и усердие христиан первых веков сделали так, что кающийся исповедовал грехи свои перед всеми, и в знак раскаяния всенародно проходил различные степени покаяния с таким самоотвержением, что всенародное исповедание грехов начинало делаться опасным, по немощи слуха многих. Поэтому Богомудрые пастыри Церкви, особенно святитель Иоанн Златоуст, поспешили обратить исповедь из всенародной в частную, только перед духовным отцом, какой она без изменений остается и доныне. Видите ли теперь, что исповедь есть дело милосердия Божия, который сказал: «Не хощу смерти грешника, но еже обратитися нечестивому от пути своего и живу быти ему» (Иез. 21; 26).

"Все это справедливо, — скажет кто-либо, — но почему бы исповедь не совершать перед одним Богом? Зачем тут посредники — люди?" Затем, возлюбленный, что ты сам — человек! Справедливо, что исповедь приносится единому Богу, но если ты искренно раскаиваешься в том, что огорчил своего Владыку, Творца и Благодетеля, то ответ на твою исповедь должен быть для тебя крайне дорог. Благодари же благость Божию за то, что ты каждый раз можешь слышать ответ из уст своего духовного отца. "Но моя совесть, — подумает иной, — может служить для меня ответом!", то есть подсудимый будет сам изрекать себе помилование! Возможно ли это? Если ты истинно каешься, то совесть твоя более всего сама имеет нужду в успокоении от другого. В этом случае успокоительный голос не только служителя алтаря, даже простого человека весьма дорог, и нередко спасает от отчаяния. "А если так, — скажешь еще, — то я могу обратиться за этим к кому-либо из ближайших ко мне людей, заслуживших мое доверие". Обратиться за тем, чтобы услышать из уст его прощение от лица Божия? Но дерзнет ли ближний твой, если он в самом деле благочестив, принять на себя столь великое дело? И какая разница — услышать уверение в милосердии Божием от обыкновенного человека, и услышать его торжественно из уст служителя алтаря, который уполномочен на то Самим Господом! Само собой разумеется, братие, что исповедь перед священником нисколько не препятствует исповеди по взаимному Христианскому доверию. Напротив, апостол говорит: «Исповедайте убо друг другу согрешения ваши и молитеся друг за друга, яко да изцелеете» (Иак. 5; 16). Нисколько также не препятствует исповедь перед священником сокрушенному исповеданию грехов своих перед Богом. Для этого даже указываем всем и каждому на "Молитву исповедания к Богу человека, полагающего начало спасения", составленную и оставленную, можно сказать, в духовное наследие для всех истинно кающихся святителем Димитрием Ростовским. В этой "Молитве исповедания" каждый найдет не только указание, как приносить ежедневное исповедание Богу во грехах, но и самое исповедание и, дерзну сказать, самое покаяние и милость Божию. Аминь.

(Из сочинений Иннокентия, архиепископа Херсонского)

210. Величие Таинства Святого Причащения

Причащение Святых Христовых Таин есть самое великое из всех чудес, какие совершила сила Божия, — оно есть величайшее из всех Таинств, какие изобрела премудрость Божия, оно есть самый бесценный из всех даров, какие только даровала нам благость Божия. Приидите сюда мудрецы всего света, своим умом постигшие многие тайны природы; соберитесь все Богословы церковные, наставлением Святаго Духа исследовавшие глубины Божественных Писаний; или лучше скажу: приникните сюда сами Херувимы Небесные, многоочитые таинники Божиих тайн, окружите эту священную трапезу страшного Таинства. Вы видите здесь хлеб и вино; но под видом этого хлеба, этого вина здесь предлежит Сам Богочеловек Иисус Христос. Сокровен Он здесь и по Божеству Своему, и по человечеству. Воистину здесь видится Таинство Таинств, сокровеннейшее из всех Таинств, превосходящее всякий ум человеческий; поистине это Таинство есть величайшее из всех, какие изобрела Божия премудрость! Но оно в то же время есть свидетельство бесконечной любви Божией к нам грешным. «Возлюбль своя сущыя в мире, Христос до конца возлюби их» (Ин. 13; 1), то есть показал на них всю любовь, какой Бог может возлюбить человека. Велика Его любовь и в том, что Он воплотился, стал человеком ради нас; так велика Его любовь, что Он умер за нас; но и этого было недостаточно для любви Его: Он каждый день Сам предлагает нам Тело Свое в пищу нетленную....Хвалились древние евреи, что Бог не сделал никакому другому народу того, что сделал для них, когда провел их через Чермное море, когда питал их манной в пустыне, поил водой, чудесно из камня истекшей. Но что такое Чермное море в сравнении с животворящей Кровью Христовой? Что манна в сравнении с Телом Христовым, этим хлебом, сшедшим с небесе (Ин. 6; 33), Егоже «аще кто... яст, не умрет?» (Ин. 6; 40). Что такое камень, из которого истекли воды для евреев, в сравнении с этим камнем — Христом, источающим воды живые, текущие в жизнь вечную? И какое доказательство Своей любви мог бы дать нам Спаситель мира, лучше того, чтобы, претворив хлеб и вино в Тело и Кровь Свою, даровать нам это для причащения, дабы таким образом Ему не разлучаться с нами никогда? Поистине это дело бесконечной, непостижимой любви Божией к нам, грешным, это — сокровище благости Божественной! Поэтому, «да искушает же человек себе, — поучает апостол Павел, — и тако от хлеба да яст и от чаши да пиет» (1 Кор. 11; 28). Пусть прежде Причащения испытает свою совесть, и если есть в ней какое препятствие — пусть его устранит, если есть какой узел — пусть развяжет. Когда Моисей увидел купину горящую, но не сгоравшую, и хотел подойти к ней ближе, то услышал глас Божий: «Моисее, Моисее!., не приближайся семо; изуй сапоги от ног твоих: место бо, на немже ты стоиши, земля свята есть» (Исх. 3; 4-5). Брат христианин, желающий причаститься Святых Таин! Видишь ли ты этот Святой Хлеб? Видишь ли ты Чашу, стоящую на святом престоле? Там Тело Христово, там Кровь Христова, там Сам Бог находится телесно! Это — огнь Божественный, достойных просвещающий и очищающий, а недостойных опаляющий и сожигающий. «Не приближайся семо», не подходи. Прежде распутай связывающие твою душу узы греховные чистосердечной исповедью. Если ты с кем во вражде, — развяжи узел вражды и примирись с ближним твоим. Если ты обидел кого, если что украл, отнял, если держишь чужую вещь, — развяжи узел обиды, возврати обиженному отнятое тобой. Если живешь в преступной связи с кем, к соблазну многих, — рассеки этот греховный узел, освободи душу из плена диавольского. «Место бо, на немже ты стоиши, земля свята есть!» Этот святой престол, к которому ты приближаешься, это место, где ты стоишь и причащаешься, есть Святая-святых — «земля свята есть!» Тут невидимо предстоят Святые Ангелы и закрывают свои лица от страха, трепета и благоговения. Тут стояли святители Василий Великий и Иоанн Златоуст, мужи, свободные от всяких уз греховных, люди святые, изможденные подвигами, земные ангелы по чистоте души, — однако же, и они объявляли себя недостойными: первый говорил: "Вем, Господи, яко недостойне причащаюся", а второй: "Господи Боже мой! вем, яко несмь достоин..." А ты, быть может, тысячами грехов осквернил душу, может быть за много лет грехов не понес ни одной епитимии: смотри же, «не приближайся семо» без испытания, прежде освободись от грехов, исповедуйся, покайся, и только тогда, получив прощение, облегчив душу, приблизься, приступи, но и то — не иначе, как с благоговением и сознанием своего ничтожества. Моисей со страхом подходил к горящей купине, в которой был Сам Бог. С тем же страхом и трепетом отверзай и ты свои уста к принятию Святого Причащения. И ты говори: "Верую, Господи, что Ты — Бог; исповедую, что я — грешник; верую, что Ты — огнь поядающий; исповедую, что я — трава иссохшая... Недостоин я, по грехам моим, приступать к Богу, дабы не потерпеть мучения, как сено не может коснуться огня, чтобы не сгореть. Но Ты Сам зовешь меня, Сам призываешь: итак, иду я, нечистый, чтобы получить очищение от Тебя, Источника святыни; иду немощный, чтобы получить исцеление от Тебя — Врача душевного и телесного; иду мертвый, чтобы получить воскрешение от Тебя, хлеба жизни. Я иду освятиться и просветиться, — потому более и иду, что я грешен и недостоин... Иду к Тебе, чтобы не удалиться от Тебя, чтобы враг совсем не завладел душой моей. И паки исповедую, что я недостоин, потому что я грешен. Но Ты ведь и пришел на землю для того, чтобы грешников спасти! «Господи, спаси мя! Благословен грядый во имя Господне!» (Пс. 3; 8; 117; 26).

С такими чувствами и помышлениями приступай к Святому Причащению, и тогда это великое Таинство не будет тебе во осуждение. Когда Моисей сходил с Синайской горы, лицо его так сияло, что народ Израильский не мог смотреть на него. Поэтому Моисей и возложил покрывало на лицо свое. Так просияло небесной славой лицо Моисеево от того только, что он беседовал с Богом на Синае. Но подумайте, братие, какое великое различие: беседовать с Богом — и принимать Самого Бога в свои уста, в свое сердце!.. Если лицо Моисея так сияло от одного собеседования, то как же не сиять душе того, кто причащается самого Тела и Крови Христовой в пречистых Таинах? Боялись евреи смотреть на сияющее лицо Моисеево; а святитель Иоанн Златоуст говорит, что диаволы боятся, трепещут, бегут от лица причащающегося Святых Таин, потому что в тот час причастник дышит огнем Божественным. Видение дивное для Ангелов и страшное для демонов! Не сияет так звезда на небе, как сияет душа христианина от света благодати Божией в тот час, когда он причащается. И это потому, что когда мы причащаемся, тогда сами соделываемся членами Тела Христова, соединяемся со Христом. И если бы душа наша в этот час разлучилась с телом, то она получила бы себе место с мучениками, девственниками и преподобными... Боже мой! Избавителю мой! Пусть я умру, если будет на то воля Твоя святая, в лесу ли глухом, или в ином каком пустынном месте; это для меня все равно, лишь бы прежде смерти сподобиться мне причащения пречистого Тела и Крови Твоей! Ведь если в тот час Ты будешь при мне, то я не боюсь погибели; с таким напутствием, как Тело и Кровь Твоя, я крепко надеюсь достигнуть Твоего Небесного Царствия. Брат христианин! Когда ты причастишься Святых Христовых Таин, то берегись, как бы не потерять того, что получил. Веди себя осторожно, чтобы не выпал у тебя этот драгоценный камень. Охраняй себя отовсюду, чтобы не выхватил его лукавый из души твоей. Освятился ты святыней: живи же теперь, как подобает святому. Вышел ли чистым от омовения благодатью Христовой? Не впадай же снова в скверны прежних грехов. Исцелился ли ты душой? Не заражайся опять прежней болезнью. Соединился ли со Христом? Не разлучайся с Ним. Ему слава во веки. Аминь.

(Из "Поучительных слов" святителя Илии Минятия)