И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя (по роду и по подобию ее, и) дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так. (Быт. 1.11)

(22) И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду (и по подобию) ее, и дерево (плодовитое), приносящее плод, в котором семя его по роду его (на земле). И увидел Бог, что это хорошо. (Быт. 1.12)

(22) Это место Библии, с одной стороны, отрицает, что жизнь могла возникнуть сама собой, «самопроизвольно» из мертвого вещества, а с другой, подтверждает, что если «земля» будет следовать законам и повелением, которые дает ей Творец, то она может стать источником жизни.

И был вечер, и было утро: день третий. (Быт. 1.13)

(23) И сказал Бог: да будут светила (24) на тверди небесной (для освещения земли и) для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов (Быт. 1.14);

и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так. (Быт. 1.15)

(23) Солнце и светила возникают после возникновения жизни на земле. Эта особенность рассказа Моисея, во-первых, следует из его задачи преодолеть языческие привычки у своих слушателей. Для народных религий характерно обожествление Солнца, в нем земледельческие народы видят источник жизни. Культ бога солнца – Ра – был чрезвычайно распространен в Египте, откуда только что Моисей вывел свой народ. Поэтому Моисей считает нужным подчеркнуть, что жизнь и злаки возникают раньше, чем солнце: не солнце, но Бог – подлинный источник жизни. Если современный читатель Библии согласен с этим главным тезисом Моисея, он может оставить в стороне смущающий его конкретный способ библейской аргументации. Во-вторых, такой порядок дней творения может быть связан с сюжетной особенностью рассказа о творении. Богом созданы «небо и земля». Сначала Моисей завершает разговор о земле, и лишь затем переходит к небу. Для религиозного способа мышления понять что-либо – значит понять назначение этой вещи. Смысл события – это его цель. Смысл существования земли – в том, чтобы давать жизнь. Поэтому Моисей доводит разговор о земле до этой точки, и лишь затем обращается к небу. В-третьих, с позиции земного наблюдателя (а именно с позиции земного человека Моисей видит историю мироздания) Солнце и звездное небо становятся видны только в достаточно поздний геологический период. Только по ослаблении вулканической активности и после того, как растения преобразовали первичную земную атмосферу, с поверхности земли стало возможным наблюдать звездное небо, ранее затянутое слишком плотной облачностью.

(24) Первая цель установления светил – «для знамений», то есть, религиозно-культовая цель. Значит, время библейского рассказа о творении мира не астрономическое, а «литургическое», богослужебное. Проецирование рассказа Моисея на время научно-космогонической картины мира поэтому просто бессмысленно.

(25) И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды (Быт. 1.16);

(26) и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю (Быт. 1.17),

и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы. И увидел Бог, что это хорошо. (Быт. 1.18)

(25) Моисей не употребляет даже слов «солнце и луна». Поскольку светила в языческом мире почитались как божества (Луна, например, как Астарта или Диана), Моисей считает нужным провести «демифологизацию» сознания своих слушателей. На небесном своде он видит не торжественную процессию богов, а просто... лампочки. Это как бы система обычного и аварийного освещения, которая заведомо смонтирована лишь для помощи человеку, а потому язычники, поклоняющиеся знакам Зодиака, столь же нелепы, как лампопоклонники.

(26) Опять же: назначение светил – просто светить, служить людям в их нуждах. Поэтому языческое поклонение светилам и звездному небу, «Космосу» просто переворачивает исходное отношение. Мир должен служить человеку, а человек должен служить только Богу, Создателю космоса, а не самому космосу.

И был вечер, и был утро: день четвертый. (Быт. 1.19)