Соборность и Церковь здесь проступают как предназначение человека.

Человек в его отдельности еще не есть венец Божественного творчества. В Библии изначала мы видим, что о человеке сказано : «мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1,27). Вторая глава и здесь дополняет первую. В ней содержится знаменитый рассказ о сотворении Евы из ребра Адама.

В древних языках, в частности, в шумерском, одно и то же слово (Til) употребляется для обозначения «жизни» и «ребра». В русском же языке, мы помним, два смысла «живота». А жизнь ведь можно связывать не только с чревом, но и с сердцем, что находится в подреберье. И, конечно же, надо помнить, что в еврейском языке слово «цела» означает не только ребро, но и «грань», «сторона». Женщина – грань человеческого бытия, и во многих толкованиях на книгу Бытия предполагается, что та «Ева», что ввела «Адама» во искушение, есть эмоционально-чувственная сторона человеческой души, увлекшая за собою разум и волю (традиционно символизируемые мужским началом).

Наконец, совершенно по-особому звучит рассказ Моисея, если соотнести Адама и Христа. Жена Адама – Ева. Невеста Христа – Церковь (см.: Откр. 22,17). Церковь создана Христом через Его Кровь. Как жена Адама, так и Невеста Агнца получили свое бытие из ребра. Сон Адама (в Септуагинте – extasis) оказывается прообразом смертного сна Иисуса...

Как бы то ни было, полнота человечества – в единстве мужчины и женщины. Они предстают в Бытии поистине единосущными (мужчина по-еврейски – «иш», женщина – «иша»). Их единство благословляется, и задолго до грехопадения они получают заповедь деторождения.

Авель и Каин

На протяжении всей Библии звучит мотив, впервые намеченный в «Шестодневе»: мотив отделения.

В рассказе о творении мира видно, что мир создается путем вычленения, разделения, структурирования. «По определению Господа дела Его от начала, и от сотворения их Он разделил части их» (Сир. 16,26). Мир внутренне членится творческим усилием, чтобы в нем открылось место для человека. В первые же три дня разделяются три великих пространства.

Аналогично членится и время: подлинная святыня Израиля имеет не пространственную локализацию (откуда она у народа, у которого нет своей земли!), а временную.

Суббота отделяется от остальных дней недели.

Само слово «святой» в древнееврейском языке происходит от глагола «отделять».

В Библии мы видим, как пять Заветов сменяют друг друга. Первый завет был с Адамом. Затем был завет с Ноем (его знаком стала радуга). Следующий завет – с Авраамом. Наконец, собственно «Ветхий Завет» – завет синайский с Моисеем и Израилем. И пятый, «новый» завет, радикально изменивший отношения человека и Бога, исполнившийся во Христе и предсказанный уже ветхозаветными пророками: «Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли египетской... Но вот завет, который Я заключу: вложу закон Мой во внутренность их, и на сердцах их напишу его» (Иер. 31, 31-33).

И каждый из этих Заветов – это «отсечение», выбор. Слово завет, по-древнееврейски «берит», происходит от глагола «бара» – резать, и в то же время, возможно, связан с глаголом «бери» – брать, избирать (в русском языке он сохранился почти без изменения).

Уже первый Завет с Адамом есть выделение: не с ангелами заключает Бог Завет, но с человеком. И для человека жизнь в Завете означает тоже некоторое отречение – ему предстоит держаться света Божией воли: «и отделил Бог свет от тьмы»...