День рождения Марии – это самое первое событие в евангельской истории. Если мы попробуем хронологически прослеживать последовательность евангельских событий, то раньше Рождества Богородицы есть только одно: зачатие самой Марии (22 декабря), которое церковный календарь помещает девятью месяцами раньше праздника Рождества Богородицы (22 декабря). Рождество Богоматери – первый праздник новозаветной истории. День рождения Той, которая примет в себя Предвечного сына Божия и даст миру Христа. Это – грань Ветхого и Нового завета.

Когда человек находит в мысли, культуре, этике некую границу – он естественно спрашивает себя: какое отношение имеет эта граница к нему самому? Он сам – по какую сторону этой грани?

Если мы видим границу Заветов, спросим себя: по какую сторону этой важнейшей библейской границы оказались мы сами? Взгляд на календарь мало поможет при ответе на такой вопрос. Здесь надо заглянуть поглубже в мир нашей совести.

Любой календарь, любая газета и книга говорят нам, что история мира разделена Христом на две эпохи: «до Рождества Христова» и «по Рождестве Христовом» (в советское время это неистребимое из европейской истории деление стыдливо именовалось «до н.э.» и после «н.э.»). Но было бы слишком просто считать, что любой родившийся больше чем 2000 лет назад – жил «до нашей эры», вне нее, а каждый, кто ухитрился прийти в наш мир после Сына Марии – просто в силу этого календарных обстоятельств оказывается сыном христианской эпохи. Нет – и до Христа были люди, которых древние отцы Церкви называли «христианами до Христа». И после Его рождения кто-то неудержимо, всем образом своей жизни и инерцией мысли стремился назад, в доевангельский мир.

А значит – не так уж прост и вопрос в какой мир мы помещаем себя сами: в тот, где уже прозвучала Нагорная проповедь или туда, где Моисей остается единственным и последним Законодателем.

То, что Россия сегодня живет отнюдь не по Евангелию – очевидно. Наши желания, наши опасения, наши надежды и наши тревоги вытекают отнюдь не из Нагорной проповеди. Но можем ли мы сказать, что хотя бы пресловутые «десять заповедей», составившие основу Ветхого Завета, усвоены нами?

Это вопрос о том – как далеко зашел духовный регресс России в ХХ веке. Остались ли мы (не отдельные личности) в массе своей, в своем «социологическом идеале» и по стилю жизни народом христианском культуры? Отброшены ли мы к Ветхому Завету? Или мы вообще выброшены прочь за пределы Библейской истории? Выброшены во тьму внешнюю, во тьму магического язычества, воинствующего материалистического нигилизма («я имею право на счастье – а потому не мешайте мне потреблять все, что я могу потребить! Я буду есть и пить и гулять – ибо завтра я умру!»)...

Присмотримся в связи с этим к празднику Рождества Богоматери.

Родители Марии – праведные Иоаким и Анна – достигли уже преклонного возраста. Пятьдесят лет прожили они в браке и все же оставались бездетными. Их бездетность была более, чем просто семейной печалью. Человек, лишенный детей, по представлениям ветхозаветного народа, оказывался вне истории. Он не оставлял по себе следа и потомства в Израиле. А значит сам Бог, Податель жизни, желает вычеркнуть этот род из книги жизни...

И вот мы видим, как священник Иссахар отказывается даже принимать дары, которые Иоаким приносит в храм: «если бы Бог внимал твоим молитвам, Иоаким, Он дал бы тебе детей». О том же плачет и сама Анна: «Горе мне бездетной! Должно быть, я самая грешная среди всех дочерей Израилевых, что одна пред всеми женами унижена. Все носят плод своего чрева на своих руках, все утешаются своими детьми: я же одна чужда этой радости. Горе мне! Дары всех принимаются в храме Божием, и за чадородие им оказывают уважение: я же одна отвержена от храма Господа моего! Кому я уподоблюсь? ни птицам небесным, ни зверям земным: ибо и те приносят Тебе, Господи, плод свой, я же одна неплодна. Даже с землею не могу я сравнить себя: ибо и она проращивает семена и принося плоды, благословляет Тебя! Я же бесплодна на этой плодоносящей земле!».

И этот плач о нерожденных детях проходит через весь Ветхий Завет. Утратили мечту о ребенке Авраам и Сарра, переступившие порог восьмидесятилетия. Но плач об этом они сохранили, и Бог дал им сына. Анна, будущая мать пророка Самуила, буквально вымолила себе сына.

Женщины всего Израиля оплакивали предстоящую неизбежную смерть дочери Иеффая. Оплакивали не потому, что она умрет, а именно потому, но умрет, не успев оставить детей своему народу.

А вот обратное проявление того же чувства: разбита армия израильтян. Умер, получив известие о гибели армии и смерти своих сыновей первосвященник Илия. Ставшая вдовой жена одного из сыновей Илии в это время рожает сына, и умирает сама. Однако ее, все потерявшую и умирающую, утешают: «не бойся, ты родила сына!» (1 Цар. 4,20).

Для того сознания, которое называют «ветхозаветным» (нередко с оттенком уничижительности), ребенок – это чудо Божие, величайший дар, которым Бог может наградить человека.