Тот мир, который надлежит, по слову Евангелия, “возненавидить”, означает не благое творение Божие, не природу, но наше отношение к благам мира: “Слово мир есть имя собирательное, обнимающее собою то, что называется страстями”521. Если же наше отношение к миру ценностно, нравственно и религиозно выверенно, то в мире для нас не будет опасности – “Мы владеем всем, если нас не одолевает жадность”522.

Вторая разновидность все той же опасности – если человек слишком доверяется людским мнениям, “духу века сего”. В этом случае тоже он оказывается погружен в “мир”, в котором он потеряется.

Но есть еще такое понимание “мира”, “космоса”, которое роднит христиан, гностиков и отчасти даже рёриховцев. Под “миром” и космосом может пониматься мир духов, которые выстраиваются между человеком и Богом. Это “космос” со своим “владыкой космоса” блокирует собою общение человека и надкосмического Бога523. При таком понимании “космоса” (мира) христианин должен ему противостать, “возненавидеть” его претензии на обладание нашими душами.

“Космическая Иерархия” теософов весьма ревнива: в ней можно общаться только с теми, кто проявлен на твоем “плане”: “Мы должны принять всю Цепь Иерархии, крепко держась за ближайшее к нам звено. Горе желающему перескочить через звено”524. Тут - как в армии: подача рапорта строго по команде… К Тому, Кто выше “кумар” и Люцифера, обращаться не стоит. “Мы не можем ни утверждать, ни отрицать существование того, что вы называете мудрым, всемогущим, разумным существом вне границ этой солнечной системы”525.

Так вот, именно такой “космос”, заслонивший толпою духов Единого Бога, и оказывается тем врагом, которого сокрушил Христос. Тексты из Писания и из Отцов Церкви, говорящие об этом аспекте Его служения, были приведены мною в “Сатанизме для интеллигенции” в достаточном количестве. Мяло же совершает подмену и говорит, что космос Рёрихов есть просто природа, и выходит, что Кураев, говоря об отрицательном отношении к “космосу”, показывает свою глупость и бессердечность…

В) ГНОСТИКИ И ТЕОСОФИЯ

Ощущение угрозы, разлитой в космосе, роднит христианство и гностиков, но не гностиков и теософов. Идея мытарств и космической блокады есть у гностиков и в христианстве, но теософы в восторге от своих “Космических Иерархов”. Идея земли, блокированной космическими духами, и образ небесных мытарств, которые душа должна претерпеть, прорываясь через эту блокаду к Богу, более подробно были поначалу разработаны именно в гностической литературе, но эти темы оказались не чужды и литературе православной. Гностический пессимизм ближе к христианству, чем к теософскому прогрессистскому оптимизму.

Когда мы сопоставляем не декларации, а реальные тексты теософов с реальными текстами гностиков, мы слышим в них совершенно противоположную интонацию. В теософии нет места для гностико-христианской превознесенности человека над космосом, равно как и нет места для христианского антропоцентризма. Теософам смешна позиция, при которой “из-за высокомерия, присущего теологам, этот маленький комочек грязи считается чем-то несказанно более величественным, чем любая из известных нам звезд и планет”526. Теософы стремятся привить человеку иной взгляд на себя: “Тот, кто хочет быть оккультистом,.. должен думать о себе как о чем-то бесконечно малом, даже не как об отдельном атоме, но как о части мировых атомов в целом, как об иллюзии, исчезающей подобно вздоху и не оставляющей после себя никакого следа”527.

Гностики, выслушав такие слова Елены Петровны, поставили бы свой диагноз: эта женщина бездуховна. Она не знает о том, что в людях может жить искорка надкосмического Духа. Она – “психик” (нет, нет поправил бы тот гностик, что читал “Письма Махатм”, заявивших, что “мы верим только в материю” – она “илик”, совсем плотской человек), но не “пневматик”, не “посвященный”...

Теософы космос боготворят: “Бог Махатм, бог Космический, вернее сам Космос”528. Гностики космос демонизируют. Теософы человека сливают с космосом529. Гностики противопоставляют человека космосу, при этом предлагая человеку осознать себя как “иное” по отношению ко внешнему миру. Гностическая космофобия не совместима с рёриховской космолатрией.

Для теософов-пантеистов мир есть “инобытийно ослабленная сущность самого божества”530. Гностики понимают мир как творение (они же не знали предупреждения Блаватской о том, что “в философии недопустимо употребление слова “созданный””531), хотя и не Бога, но падших духов. И это означает, что мир, - раз уж он сотворен, а не эманирован падшими думами, - тем более не является излиянием Высшего Божества. Значит, не в космосе человек должен встретить и познать Бога, а в ином пространстве. Во внекосмической келье своего сердца (ума).

Для теософов именно потому, что мир, божество и человек абсолютно едины (их различение есть ошибка и иллюзия), человек сам должен предпринять усилие по переориентации своего сознания с фиксации раздробленности на осознание своего радикального единства со всей вселенной. “Познай самого себя” означает здесь “познай свое единство с миром”. И средство к этому познанию есть чисто внутренняя работа самого человека.

У гностиков же “познать самого себя” означает познать именно свою чуждость внешнему миру. И осознает эту свою инаковость человек, слыша зов извне. Характерная черта гностицизма – то, что только божественный “призыв” из мира света разрешает узы пленения. Если, с точки зрения теософов, никакой зов не может придти к человеку из-за космической завесы (“природа — наш единственный и величайший Учитель и законодатель”532), то с точки зрения гностиков именно ради этого зова и стоит жить. “Откровение” теософов приходит из космоса; “Откровение” гностиков прорывается из-за пределов космоса…