Христианство победило мир своей любовью, а из слов о. Андрея можно вывести заключение, что экуменизм должен научить любви и терпимости самих христиан.

О. Андрей приводит мнение современного исследователя, что завещание св. Феодосия к своим ученикам: "Когда кто из латинян попросит Бога ради поесть и попить, то дать таковым", представляет собой специфически русское явление. Вряд ли нуждается в особых комментариях такой наивный провинциализм.

Вот "семь экуменизмов"! Семь "ветряных мельниц", которые мы должны принять за добрых исполинов экуменизма. Во всех случаях о. Андрей грешит тем, что мы назвали бы ложью имен. Экуменизмом он произвольно называет другие историческо-психологические явления. Экуменизм превращается у него в какой-то неопределенный универсум, теряет свою историческую и организационно-структурную конкретность. В логике эта ошибка называется расширением объема посылки силлогизма, которая ведет к неверным и парадоксальным выводам.

«Восьмой экуменизм»

Часть 1

"Мир христианства не исчерпывается собственной конфессией, благодатный опыт доступен людям и не находящимся в пределах православия" (о. Андрей).

Позвольте спросить, чем отличается благодатный опыт от религиозных переживаний, присущих другим конфессиям и вероисповеданиям? Благодатный опыт прежде всего не душевное, эмоциональное, а духовное состояние. Это переживание присутствия и действия благодати Божьей в душе человека как совершенно новое и ни с чем не сравнимое видение духовного мира и себя как частицы этого мира. Благодатный опыт представляет собой мистическую встречу с Христом и начало преображения человека в его первозданной красоте. Благодатный опыт удостоверяет человека как высшей реалии в бытии Бога и духовного мира, а также в истинности Православия. Именно в благодатном опыте православные догматы становятся не отвлеченными, умозрительными сведениями, а живыми светящимися источниками истины. Поэтому мистически одаренные люди - такие, как святитель Николай, Василий Великий, Григорий Палама, были особенно чутки к догматической чистоте. Благодатный опыт возможен только как синергизм благодати с человеческой волей, покоряющейся божественной воле человеческим сердцем, любящим Бога, и разумом, просвещенным верой и послушным ей. Благодатный опыт - это видение в своей душе бездны грехов, недоступной для взоров плотского человека, и в то же время отблеска Фаворского света. Это ощущение невыразимо и непередаваемо. Благодатный опыт - это соприкосновение с тайной будущего века. Можно ли назвать, не оскорбляя Православие, благодатным опытом визионерство католических аскетов, экстазы пятидесятников с их сумеречным состоянием, "рождение" Духом Святым баптистов, которое представляет собой преждевременную радость о якобы уже совершившемся их спасении. Можно ли назвать благодатным опытом состояние лжемистических сект, ритуальные хороводы хлыстов, энтузиазм духоборов (Дух Святой "накатил"), пророчества мормонов, медитации квакеров и т.д.?

Возьмем книгу о духовной жизни католического писателя Фомы Кемпийского "Подражание Христу", которая внешне может показаться близкой Православию и которой увлекалась наша интеллигенция. Если искать следы благодатного опыта, то, может быть, в этой книге? Однако святые Православной Церкви Феофан Затворник, и особенно Игнатий Брянчанинов, которые обладали не только глубоким знанием православной мистики, но и личным духовным опытом, вынесли свой суровый приговор над этой православнообразной книгой. Они говорили о яде прелести, о тонком запахе страстей, которым пропитаны все ее страницы. Может ли быть благодатным религиозный опыт католиков, которые отрицают саму благодать как вечную несотворенную энергию Божества и считают ее сотворенной служебной силой? Может ли быть благодатным опыт протестантов, которые отвергли Церковь с ее таинствами, сломали все объективные критерии истинности внутреннего опыта и превратили его в субъективное состояние слепого, который не знает, кто стоит перед ним. Может ли быть благодатным опыт хлыстов, которые отождествляют этот опыт со своими "радениями", похожими на пляски вертящихся дервишей?

У католиков и протестантов могут быть серьезные исторические, научные исследования, кропотливые работы по археологии, лингвистике и т.д., но когда дело доходит до мистики, то здесь как раз открывается самая глубокая пропасть между Православием и инославием. В их книгах, посвященных нравственным вопросам, можно найти красивые душевные порывы, тонкий психологизм, четкую систематику и продуманный план, обширную справочную литературу, но там нет одного - самого главного - благодатного опыта. Американский психолог Джемс составил книгу "Многообразие религиозного опыта". В ней он собрал примеры внутренних мистических переживаний людей различных религий, сект и конфессий (кроме православных). Ценность книги в том, что автор почти не подвергает эти состояния своей интерпретации, а описывает словами первоисточников. В этом многообразии и эмоциональной пестроте нет аналогов тем духовным состояниям, которые описаны в православной патристике, например у Макария Великого или Симеона Нового Богослова.

О. Андрей пишет: "Хоть православие и видится нам полнее остальных духовных традиций, однако же надо, наверно, признать право на существование и за несовершенными духовными состояниями".

В первых девяти словах этой фразы мы встречаемся с тремя ошибками: во-первых, Православие - это не традиция, а единственная духовная истина; отождествление истины с традицией породило такое течение, как старообрядчество. Во-вторых, ереси и секты - это не традиция, а догматическое извращение. В лучшем случае у о. Андрея неряшливая терминология, в худшем - умышленный прием скрыть под словами, ничего не значащими, свою позицию до поры до времени. Третья ошибка: Православие и ереси отличаются друг от друга не как полнота от неполноты, не как большая степень совершенства от меньшей, а как истина от лжи, как свет от тьмы, как жизнь от смерти. У о. Андрея в данном случае вдруг обнаруживается неоплатонический, подход к феномену зла как скудости добра. Для него грех (здесь подразумевается грех ереси как догматической лжи) - это недостаточность истины, словно он забыл слова Спасителя: "Сатана лжец изначала и отец всякой лжи". Зло и грех - это не только оскудение и несовершенство, низшая степень существования, но сила, активно противящаяся истине, значит Тому, Кто сказал о Себе: "Я есть Истина".