Нравственная сила человека - дух его.

Наш ум, слово и дух, по единовременности своего начала и по своим взаимным отношениям, служат образом Отца, Сына и Святаго Духа, совечных, собезначальных, равночестных, единоестественных" (Св. Игнатий Брянчанинов. О образе и подобии Божиих в человеке. Аскетические опыты, т. 2. - М., 1998, с. 129-131).

"Человек не может быть без мыслей и чувствований. Мысли и чувствования служат признаком жизни человека. Если б они прекратились на какое-либо время, то это было бы вместе прекращением человеческой жизни, человеческого существования" (Св. Игнатий Брянчанинов. Приношение современному монашеству. - СПб., 1905).

[6] "…Уже тогда я умел сосать, успокаивался от телесного удовольствия, плакал от телесных неудобств - пока это было все. Затем я начал и смеяться, сначала во сне, потом и бодрствуя. Так рассказывали мне обо мне, и я верю этому, потому что то же я видел и у других младенцев: сам себя в это время я не помню. И вот постепенно я стал понимать, где я; хотел объяснить свои желания тем, кто бы их выполнил, и не мог, потому что желания мои были во мне, а окружающие вне меня, и никаким внешним чувством не могли они войти в мою душу. Я барахтался и кричал, выражая немногочисленными знаками, какими мог и насколько мог, нечто подобное моим желаниям - но знаки эти не выражали моих желаний" (Блаженный Августин. Исповедь. Кн. 1, гл. 6. - М., 1991).

[7] Пытаясь объяснить, как строятся первые детские фразы, ученые между прочим обнаружили, что процесс их построения не сводится к простому подражанию и не может быть описан как цепь условных рефлексов, не может быть объяснен с позиции рефлекторной теории; таким образом, механизмы этого процесса никак не могут быть аналогичными предполагаемым механизмам, при помощи которых происходит дрессировка животных (например, езда медведей на велосипеде и т.п.) (15).

[8] "Все расы людей, даже живущие разрозненно примитивные обитатели джунглей, звероподобные людоеды, проживавшие в течение столетий на островах, изолированных от всего мира, обладают полным и структурированным языком. Кажется, не существует примитивных, аморфных и несовершенных языков, таких, какие, как вероятно, можно было бы предположить, должны были бы наблюдаться в примитивных цивилизациях. Люди, не дошедшие до изобретения тканей, живущие под крышами из веток, не имеющие понятия о необходимости уединения, целенаправленно занимающиеся развратом и жарящие своих врагов на обед,…разговаривают друг с другом во время своих зверских праздников на языке не менее грамматически совершенном, чем греческий, и не менее плавном (bluent), чем французский" (С. Лангер, цит. по 27). Эта проблема обсуждается также в статье Н. Фрейзера "Происхождение языков". Поиск, № 43 (545), 20.10.99.

[9] Теоретически не исключен и, так сказать, особый механизм, обуславливающий появление сходства в речи человека и обезьян, при попытках обучения их человеческой речи - действие извне иного разумного начала. Думается, что преподобного Антония Великого вряд ли удивила бы обезьяна, говорящая на языке глухонемых. Подобных бесовских "фокусов" он видел за свою жизнь предостаточно (об этих механизмах см. ниже).

[10] Однако и эти наблюдения - тоже не первооткрытие подобных феноменов (см. Евангелие от Марка 5, 1-13).

[11] "Гордый человек! ты мечтаешь так много и так высоко о уме твоем, а он - в совершенной и непрерывной зависимости от желудка. Закон поста, будучи по наружности законом для чрева, в сущности есть закон для ума… Не соблюдающий умеренности и должной разборчивости в пище, не может сохранить ни девства, ни целомудрия, не может обуздывать гнева, предается лености, унынию и печали, делается рабом тщеславия, жилищем гордости, которую вводит в человека его плотское состояние, являющееся наиболее от роскошной и сытой трапезы" (Св. Игнатий Брянчанинов. О посте. - Аскетические опыты, т. 1. - СПб., 1905).

Беседа пятая

Тайна человека

Кто меня Своею властью