Я не верю нашим властям: мне кажется, что реформы, проводимые нашими политиками и властями, направлены на разрушение нашей государственности, науки, образования, сельского хозяйства, производства, армии и флота. Телевидение денно и нощно трудится над тем, чтобы сделать из нашей молодежи чернь, требующую лишь хлеба и зрелищ. Патриотизм трактуется как русский шовинизм. Горько и очень горько. Как с этим жить?

Я во многом с Вами согласен, но всегда высказываюсь против так называемой «теории заговора»: иногда бывает так, что человеку кажется, что вокруг нас враги, которые день и ночь трудятся, думают только о том, чтобы причинить вред — отдельным людям, городу, области, стране, всему миру в целом… Человек, одержимый такой идеей, тратит свою жизнь на поиски и разоблачение этих самых «врагов».

В реальности все одновременно проще и сложнее. Дело в том, что люди по своей испорченности, по своей греховности, к сожалению, удобопреклонны ко греху. И очень часто в своей жизни, если они не борются с грехом, не прикладывают к этому специальных усилий, они совершают греховные поступки и тем самым увеличивают энтропию — количество хаоса в мире. Попробуем разобраться на таком примере. Вот некий чиновник. Он берет взятки, за деньги допускает такие вещи, которые по служебному долгу должен был бы не допускать, наказывает невиновных и освобождает виноватых. Грешник он? Грешник. Плохо он делает? Плохо. Но скажите ему, что он сознательно разрушает свою страну. Он будет бить себя в грудь и говорить, что он любит Родину, ему «за державу обидно», но все вокруг негодяи, довели его до жизни такой. И это будет почти искренне, совсем с небольшой натяжкой…

Возьмем телевидение и радио — те потоки лжи, оккультной информации, разврата, жестокости, которые льются на нас с экрана. Можно сказать, что идет сознательная компания по уничтожению нашего народа? Можно, но только в фигуральном смысле. На самом деле для тех, кто руководит электронными СМИ, для тех, кто формирует их политику,— это всего лишь делание денег. То, что показывают по телевизору,— это просто товар, за который те, кто его предлагает, получают большие деньги. Гораздо бо€льшие, чем можно было бы получить за концерты симфонической музыки, телепередачи другого рода, беседы с интересными, интеллигентными людьми. Такой «товар» невыгоден — по той же причине, по которой торговать наркотиками выгоднее, чем хлебом, а водкой выгоднее, чем газированной водой. Так устроен человек: он греховен и грех его притягивает.

Поскольку общество состоит из людей, а люди находятся в состоянии грехопадения и их деятельность направлена на удовлетворение низменных «потребностей» человеческой природы, то в жизни общества формируются определенные законы. В результате получается то, что мы видим. Есть даже такое слово — «апостасия», которое означает «отступление»: отступление от Бога, отступление от правды, отступление от истины. Этот процесс происходит не только в нашей стране, он всемирный. И Господь, предвидя это, в Евангелии сказал Своим ученикам: Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле? (Лк. 18, 8). Мы видим исполнение и таких слов Спасителя: и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь (Мф. 24, 12).

Однако я настаиваю на том, о чем говорил неоднократно: нельзя ненавидеть свою власть. Все познается в сравнении. Спросите у русских, которые живут, например, в Таджикистане, Узбекистане, что бы они хотели — жить под руководством нашей коррумпированной, порой неприятной власти или оставаться там, где они сейчас? Можно не задумываться, каков будет ответ. Человек выбирает «меньшее зло». Я искренне считаю, что «своя» власть, пусть даже с недостатками, с какими-то пороками, все-таки лучше чужой власти, если мы сами не будем относиться к ней как к врагу.

В целом, и по отношению к власти нужно применять христианский принцип: ненавидь грех, но люби грешника.

Может ли священник активно интересоваться политикой? Должен ли он говорить о своих взглядах прихожанам?

Священник должен быть в курсе тех событий, которые происходят в стране и мире. В некоторой степени это даже его обязанность: ведь люди часто спрашивают совета, интересуются его мнением, как следует относиться к тем или иным явлениям. Но если под выражением «активно интересоваться политикой» подразумевается участие в политической борьбе, тогда ответ однозначен: священник не имеет права этим заниматься. Каноны Церкви прямо запрещают ему «входить в распоряжения мирскими делами» (третье правило IV, десятое правило VII Вселенских Соборов).

Однако бывают ситуации, когда «нужды ради и закону пременение бывает». В истории были случаи, когда священнослужители были вынуждены (я подчеркиваю это!) брать на себя попечение о народе. Происходило это, когда государственная власть фактически исчезала, прекращала выполнять свои функции, и Церкви приходилось заполнять этот вакуум. Вспомним роль Патриарха Ермогена в преодолении Смутного времени на Руси в начале XVII века: если бы не его воззвания, не было бы народного ополчения Минина и Пожарского.

Подобные примеры есть и в истории Западной Церкви, и в истории православных стран. В XVIII–XX вв., на протяжении почти 200 лет, черногорские митрополиты возглавляли независимое государство Черногорию — островок в океане Османской империи, не подчинившийся турецкому владычеству. Почти нашим современником был первый президент Кипра архиепископ Макариос (1913–1977), под руководством которого эта республика обрела независимость.

Однако всегда такое участие священнослужителей в управлении государством было насущной необходимостью, ситуацией, в которой не было альтернативы. И я бы не стал называть это участие политической деятельностью.