Храм, давно не видевший ремонта, взывал о помощи. Но время было такое, что без санкции уполномоченного нельзя было и гвоздя забить. Начались усиленные молитвы и хождения по инстанциям. Милостью Божией получили разрешение привести в порядок стены. Наутро, когда работы по ремонту были закончены, преподаватели и школьники, придя на занятия, замерли от удивления.

Со стен храма из ниш на них смотрели лики святых. Новые иконы, тайно от всех написанные, завершили внешнее убранство. Это было уже вопиющее «беззаконие». Все притихли в ожидании бури, но на этот раз она пронеслась лишь над головами священников. Уполномоченный не скрывал своего гнева и слов не выбирал. На его неистовое «Пошли вон!» оба священника исчезли мгновенно и долго потом не напоминали о себе. А иконы в нишах так и остались.

Вернуться же к уполномоченному с новой просьбой все-таки пришлось – протекла кровля храма. От дерзости просителя даже глаза у начальства налились кровью: – Рядом школа, крыша течет, забор валится, – выдохнул. – Мы не можем отремонтировать школу и вам запрещаем делать ремонт храма! Все, хватит!   84   – Да мы и вам крышу отремонтируем, и забор поставим в школе.

– Нельзя, церковь отделена от государства. На этом разговор был окончен. Крышу храма пришлось крыть тайком, особым образом, невидимым для окружающих. Отец Иоанн с помощником из Москвы вдвоем закрепили железо под старой кровлей. Так по-монашески жил приходской храм Святой Троицы: молитва и труд, труд и молитва. Мирствовал Троицкий приход, но не дремал и тоже усиленно трудился «враг мира».

То, что отец Иоанн в отношениях с настоятелем воспринимал для себя как монашеский искус, давно раздражало некоторых москвичей. В них назревал протест. Тайно от отца Иоанна они написали архиерею письмо-жалобу на настоятеля. Владыка Николай вызвал отца Дорофея для объяснения. Тот вернулся из Рязани чернее тучи: «Я думал, ты мой друг! Я полностью доверился тебе, полюбил!

А оказывается, я змею пригрел на своей груди!» – обрушил он упреки на голову ничего не понимающего батюшки. Когда выяснилось, в чем дело, отец Иоанн был потрясен, а отец Дорофей, успокоившись, сказал: «Чтобы теперь и ноги твоих духовных чад здесь не было!» Отсылая провинившихся с прихода и на полгода отлучая их от общения с собой, отец Иоанн с горечью сказал: «Я два года любовью и заботой согревал отца Дорофея, а вы по неразумию и своеволию разрушили то, что мне удалось достичь большим душевным трудом».

Так враг через самых близких, через тех, кого отец Иоанн как духовник буквально носил на руках, воспитывая для Вечности, с кем трудился на благо Церкви с самого своего рукоположения, наносил сердцу его болезненные удары. Но и это было для отца Иоанна школой пастырства, для своевольниц же урок оказался врачеванием. Этим искушением началось и открытое гонение на священников.

Вскоре отца Дорофея отправили с прихода и даже из епархии с «вол-   85   чьим билетом», отобрав регистрацию. Он не смог обуздать своей горячности в общении с партийным жуликом. Отец Иоанн получил указ о переводе чуть позднее. Последняя служба в Троице-Пеленице. Праздник Воздвижения Креста Господня. На аналое – Крест, украшенный ветками кустарника с мелкими снежно-белыми плодами.

У аналоя в облачении стоит грустный отец Иоанн, помазывает своих, уже бывших, прихожан. Хор поет «Крест начертав Моисей…» Служба кончается. Отец Иоанн воздвизает над головой Крест Господень, с амвона благословляет народ. Это прощание! Медленно поворачивается, и Крест уже на престоле. Все происходит в полной тишине, у многих на глазах слезы. Так Крестом Господним благословен его дальнейший путь в новую церковь, к новым людям, чтобы за два с половиной года и они стали ему родными.

В сердце же своем он уносит с собой и молитвенную память о тех, кого оставляет. «Благословен Грядый во Имя Господне!» 1959–1962 годы оказались для отца Иоанна богатыми на страдания. Неслучайно, видно, Крестом проводили его на новое место служения. Обстановка в обществе стала крайне напряженной. Прозвучавшее с высокой государственной трибуны обещание показать россиянам последнего попа делало свое дело.

Местные власти усердствовали в выполнении данного указания. Опять Церковь и священники воспринимались как враги, которых надо уничтожать. Началось планомерное закрытие храмов и монастырей по всей России. Страшное давление властей выливалось в грозные указы о запретах и прещени-ях. В борьбу с православием воинствующее безбожие снова вовлекло подрастающее поколение.

Молодая энергия была направлена на разорение Церкви. Вокруг храмов во время службы начались шумные гулянья и игрища. То и дело бились оконные стекла. Посыпались угрозы и предупреждения о готовящейся физической расправе со священ-   86   никами. И под всем этим разнузданным бесчинством горделиво стояла подпись государственной молодежной организации.

«Честное комсомольское» не обещало Церкви и ее служителям никакой пощады. Верующая молодежь стояла перед выбором: сохранять веру или идти в ногу со временем ради будущих земных благ. Враг Божий опять вызвал из бездны древнее искушение: «Поклонись мне, и все блага мира и славу их дам тебе». Священники объявлялись «наемниками-требоисполнителями», отстраненными от жизни прихода.

Отец Иоанн пришел вторым священником в храм Космы и Дамиана. Как всегда внешне спокойный, он сразу же оказался пред непроницаемой стеной недоброжелательности отца настоятеля. Готовый на всякую жертву ради церковного мира, отец Иоанн отвечал ему доброжелательным послушанием. А это тоже раздражало. Не изменил себе отец Иоанн даже тогда, когда прямо у престола перед выходом на полиелей настоятель толкнул его так, что полетела с головы камилавка.