Люди приходят нас послушать доброволь­но, в тайной надежде получить от нас то, чего им недостает. Вот человек, склонный к унынию, а у вас в глазах светится радость... Вот человек озлобленный или, по крайней мере, раздражительный, склонный перева­ливать вину с себя на обстоятельства. Все его выводит из себя, никто не оправды­вает его ожиданий, а вы богаты благодушием и великодушием, милостью и снис­хождением.

Он будет с жадностью пить, как березовый сок, дух вашего слова, по­тому что его измученная душа обретет в ваших словах покой и умиротворение. Внутренняя бодрость, заряд духовный, прежде всего, отражаются в вашем слове, в темпе речи, в энергичности вашего обращения, в силе, в звучности вашего сло­ва. Наконец, дорогие друзья, упомянем еще о чистоте слога.

Чистота, богатство слога обусловлены словарным запасом, которым вы пользуетесь. У каждого из нас есть свой словарь, и есть своя сердечная кладовая. Из этой кладовой мы извлекаем непосредственный материал, кирпичики для по­строения здания, звенья, выстраивающиеся в единую золотую цепочку вашего слова. И помимо этого словарного запаса, наверно, нужно говорить о ка­ждом отдельном звене, не обойдя вниманием и те окиси, которые иногда разъе­дают наши слова, то есть прокравшиеся в нашу речь слова-паразиты.

Что касается словарного запаса, то он находится в зависимости от нашего круга чтения. Так обычно и говорят: «Приметил, что этот малый совершенно не книжный. О, sancta simplicitas , святая простота! Он пытается облекать свою мысль в слово, но больно скуден его кругозор, который необходимо расширить через самообразование». Что будет с поколением, которое наступает нам на пятки, сказать не могу, потому что нынешние дети, привязанные к компьютеру, совершенно не способны к чтению, у них отбит к нему вкус.

Для нас с вами тема классного часа «Книга – мой лучший друг» – была еще вполне естественной и законной. Вкус к чтению формирует нравственные качества личности. Сегодня, впрочем, богослова под­стерегают следующая опасность. Человек начитанный, достаточно знакомый с творениями святых отцов, с мировой и русской классической литературой, за­нимающийся богословским творчеством, часто теряет способность говорить про­сто и незамысловато, перегружает свою речь специальными терминами, почер­панными из академических трудов.

Опасная тенденция, особенно для нас, свя­щенников, потому что батюшка лишь во вторую очередь богослов. Курсовые пишутся в научном стиле, а беседы с людьми требуют совершенно иного. Бывает обидно за высоко ученого, может быть, всесторонне образованного миссионера-катехизатора, который не в состоянии понять, почувствовать, услышать, воспри­нимается или нет его слово, назидает ли оно или рассеивает слушателей.

Между XIX и XXI веками лежит огромная пропасть. Святителя Филарета Московского нелегко сегодня читать без подготовки. Слово святителя Иннокентия Херсонско­го, замечательного церковного оратора XIX века, усваивается лишь теми, кто действительно понял и полюбил церковную проповедь его времени. Следо­вательно, мы сегодня должны быть очень бдительны, дабы не перегружать нашу речь высоким богословием, не утяжелять наше слово, обращенное к студенческой аудитории, еще находящейся за оградой Церкви.

Все приходит с опытом как плод нашего сочувствия аудитории. Внутренним чутьем определяем мы степень про­свещенности наших слушателей, выбирая те или иные лексические средства, им понятные и приятные. И, наконец, скажем еще о словах-паразитах. К сожалению, это вещь заразная. Как правило, эпидемия, начавшаяся в классе, очень быстро захватывает весь коллектив.

Проверено многократно, что усвоен­ные нашим сознанием словечки, ничего не значащие и непонятно для чего про­износимые, обладают большой степенью прилипчивости; отодрать их от поверхности языка тотчас и вдруг практически невозможно. Главное – осознать присутствие этих слов как грех. «Так сказать», «вот», «сами понимаете», «тыры-пыры»… У меня есть одна добрая знакомая, у нее такой паразит «тыры-пыры».

Смешно это слушать, а сорное словцо у человека в горле застряло, как острая косточка. Мало опознать этого паразита как словесный грех (любой грех врачуется исповедью), необходима известная степень внимательности, уме­ние слышать себя со стороны и готовность великодушно принимать все замеча­ния и дружеские колкости, которые высказывают нам собратья.

Пальму первен­ства среди словесных паразитов держит междометие «ну». Без этого «ну» сегодня не начинается ни одного ответа в школе, ни одного доклада, и, повторяем, требуются определен­ные усилия, чтобы, опознав врага, обезвредить его. Не забудем еще такого словесного червя, который называется звуковая пау­за: когда человек озвучивает процесс мышления.

Хорошо, что он у вас на глазах раз­мышляет и не произносит все по писаному; но звуковые паузы не щадят даже профессоров и академиков, не обходит стороной протоиереев и архимандритов: «Как вы считаете, дорогой отец К., что ждет Россию в ближайшем буду­щем, если в русском народе мы не увидим стремления к очищению, если он будет так вот бездумно и рабски принимать ту пищу, которой кормят его магнаты теле­видения? Что вы скажете, отец К., по этой жгучей проблеме?

» – « Э-э-э-э, здесь видится несколько аспектов... м-м-м… у-у-у…» Действительно, иной человек, напряженно думая, меньше говорит, а боль­ше мычит и блеет. Опять-таки лишь благодаря своему авторитету ученого или духовного деятеля он избегает насмешек публики. А если приглашенное к ответу лицо и в этом отношении еще себя не реализовало, то слушатель «Радонежа», напрягающий свой слух (

добавим, что и слышимость радиоприемника бывает плохая), наконец, забыв все приличия, скажет: «Что ж за мученье мычанье сие слушать!» Может быть, все сказанное кому и покажется пустяком, чем-то смеш­ным, однако на опыте мы знаем, что добиться чистой, звучной речи, абсолютно свободной от этих словесных вирусов, – дело, требующее многолетней практики.