Святые Отцы и наставники жизни христианской говорят: «Нет, не всякий раз мы должны исповедовать веру». Если человек вопрошает искренно, если для него это жизненно важное дело, если он вопрошает, дабы твоим ответом утвердиться в вере самому – конечно, ты должен делиться своим духовным сокровищем. А об иных вопрошающих сказано: Да не врагам Твоим тайну поведаю.

И Господь говорит: Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями (Мф. 7, 6), то есть, если спрашивает человек с неподобающей целью, с иронией, с издевкой, «так просто»: «Ха-ха... И ты что, тоже верующий? Дошел до такого состояния?», – в этом случае ответим так, чтобы он замолчал надолго. Имеется в виду не удар кулаком, а достойный разумного студента ответ: «А ты кто такой, что меня об этом спрашиваешь?

А может, тебе еще дать ключ от квартиры, где деньги лежат?» Если же вам трудно так говорить, можете ответить на детском уровне: «А ты читал книгу Гайдара «Тимур и его команда»?» Он скажет: «Да, что-то слышал». – «Так вот, должен знать, что такое военная тайна». Лживое слово насыщено и растворено лживой силой, что указывает на несомненное происхождение его от диавола, самого отца лжи.

Ложь и обман бывают различных видов и родов. Фантазер, мечтатель врет, потому что привык привирать, как говорят, «из любви к искусству». О таком роде лжи дети говорят: «Враки». Конечно, присутствует определенная доля тщеславия, когда человек приукрашивает детали, говорит о том, чего не было; а о том, как именно было, умалчивает. И все мы немножко тщеславны, а значит, лживы.

Но в данном виде лжи человек не преследует корысти. Он потакает тайным страстишкам своего сердца, главные из которых гордость и тщеславие. Иногда он от испуга говорит неправду, по малодушию, а малодушие – это тоже в чем-то тщеславие, а в чем-то – трусость. Есть и другой род лжи, лжи более примитивной, грубой, которая намеренно сбивает с толку, дезориентирует, лжи, за которой проглядывает определенная корысть.

Эта ложь свойственна бессовестным, тем, кто вовсе разорил заповедь о любви к ближним, забыл главную заповедь: Не делай другим того, чего себе не желаешь. Ложь – обман, с которым соединено лукавое слово. Диавола мы называем «лукавым»; мы просим Господа в молитве: Избави мя (нас) от лукавого (Мф.6,13).  Лукавый, т.е. изогнутый, хитрый, изворотливый, непростой, непрямой.

Лукавство – это мерзкая страсть еще потому, что изжить ее весьма трудно. Лукавству противостоит простота, прямодушие, любовь к истине, мужество и, прежде всего, страх Божий. Лукавое слово страдает неопределенностью, неясностью, туманностью выражений, переливчатостью смысла. Лукавое слово, как правило, соединено еще и с двурушничеством, или словом человекоугодливым, лицемерным. «На языке мед, под языком лед».

Человек, который подлаживается под испорченные сердца и правых, и виноватых, всем желает угодить, в том числе (и прежде всего) речами, – называется человекоугодником. Бог рассыплет кости человекоугодников (ср: Пс. 52, 7). Мужа кровей и льстива гнушается Господь (Пс. 5, 7). В речениях из Священного Писания такой человек обычно называется подлым, «не без подлецы».

«От тайных моих очисти мя, – молился царь Давид, – и от чуждых пощади раба Твоего (Пс. 18, 13–14). Когда человек согрешает таким образом, он не может отделаться от некоего ощущения гадливости, мерзости, низости, душно становится в сердце. Чем так согрешать устами, лучше вовсе помолчать, а то греха не оберешься. «В молчании, – сказано, – еще никто никогда не раскаивался».

Действительно, часто мы согрешаем именно потому, что не успеваем обдумать свой ответ, говорим впопыхах, лишь бы ответить, лишь бы человек отстал от нас, лишь бы нам выйти поскорей из смущающей нас затруднительной ситуации. Совсем другое дело – взять время на размышление: «Простите, я не готов ответить в эту минуту на ваш вопрос. Разрешите мне подумать. Что толку, если я скажу просто так».

А теперь молвим нечто о слове скабрезном. Синонимы к нему: пошлое, сальное слово, нечистое слово, грязное, по преимуществу блудное – слово, намекающее на чувственность, провоцирующее нападки блудного духа на людей. Все это можно услышать на современной эстраде. И голоса, и интонации, и лексика – все тут одно к одному. Иногда мысль, до удивления лаконичная, повторяется бесконечное число раз: «А он пришел, ша-ла-ла-ла-ла... И она пришла, ша-ла-ла-ла... А он ушел, ша-ла-ла-ла...

» Вот так современная «философская» лирика смыкается с любовной. Православному проповеднику-катехизатору, законоучителю, да и вообще христианину подобает как от огня бежать из той среды, в которой скабрезность, пошлость и сальность являются чем-то обыденным и расхожим. Нельзя дружить с теми, кто любит рассказывать скабрезные истории и анекдоты с растлевающим смыслом. Почему?

Да потому, что у такого собеседника в душе остается грязь. Он грязный, бедный, мы его не осуждаем, но ведь от избытка сердца говорят уста (Лк. 6, 45) человеческие, и ты неминуемо запачкаешься в общении с растленным. Бог сказал: «…со строптивым развратишися (Пс.17, 27). Не просто потеряешь праведность, а именно развратишься, растлишься, и только по причине твоего соседства, общения с человеком, согрешающим языком.

Другом назовем лишь того, у кого слово целомудренное, чистое, кто, подобно тебе, гнушается всякой мерзости, сальности, нечистоты. Христианин должен брать пример с горлицы, которая никогда не сядет на нечистое место, но будет либо парить в небе, либо прятаться в кроне дерева. Мы не поем дифирамбы «человеческому достоинству», но у христианина есть определенный знак качества, есть христианское достоинство, которое заключается в нашей близости к Богу, почему Бог именует нас Своими.