И хотя мы далеки от чувства превосходства перед окружающими, но, вместе с тем, мы должны открещиваться от всего того, что Бог ненавидит, чем Он гнушается, как сказано: Изыдите из среды их и к нечистоте их не прикасайтесь (см: Откр. 18, 4). И поэтому в личной беседе христианин всегда должен дать понять о своем нежелании слушать пошлости и гнусности. Один раз сказал, и будет!

Конечно, бывают ситуации, которые от нас не зависят, когда по долгу службы или иным каким обязанностям мы оказались в одном купе с любителями «жареного». Тяжелое испытание – быть принужденным слушать нечистое. Но Господь ограждает наши уши, ибо человек, молящийся умом и сердцем, бывает сохраняем от смысла слов, растлевающих сердца. Если же это произвольное общение, то примиряться с ним мы не должны, а тем паче поддакивать, угодливо улыбаться, ибо после на душе всегда остается ощущение какой-то измены Господу, заповедям и вере нашей.

Осмыслив сказанное, многие из нас найдут, в чем покаяться. Иногда человек и против воли засмеется, когда такая коварная «смешинка» в него проникнет. Мы подобострастны: если рядом каркают – и сам каркать начинаешь; если рядом воют по-волчьи – сам принимаешься поскуливать. Не дай Бог, в вашей студенческой группе окажется Шерхан, а кто-нибудь почувствует себя шакалом Табаки при нем – угодливым поддакивателем.

Вообразите картинку: тигр идет среди джунглей, ушами поводит, а сзади шакал приклеился: «И я того же мнения». И вновь мы в пути, обозревая раздел греховных слов, который можно было бы назвать: ироничное слово, саркастическое слово. Существуют даже целые жанры поэзии, написанной в этом духе. Это так называемые эпиграммы, сатира [42] , памфлеты [43] , пасквили [44] .

В древнеримской литературе известны такие обличители, как Ювенал и Марциал. Как правило, сатирики не были нравственными людьми, и избыток желчи изливался у них вовне в весьма острых, ярких, въедливых инвективах, то есть обвинениях. Дух иронии и сарказма – один из самых убийственных, если говорить о пропаганде атеизма, разврата, что, собственно, одно и то же.

Современные богоборцы уже лишены пафоса открытого безбожия, но они часто подтрунивают, пересмеивают, опошляют самую серьезную речь. У них все это является предметом хохмы. В обычном понимании хохма – это шутка, розыгрыш. Но на древнееврейском языке слово «хохма» означает «бытовая мудрость». И вот все «охохмить» гибельно для выступающего, особенно для говорящего перед невинным, неутвержденным детским слушателем.

Не дай Бог, ирония, сарказм, едкость станут доминантой в сердце человека! Это бывает по молодости. Обличительное направление, «комплекс Чацкого» – героя, который никого не жалел, всех обливая «горечью презрения». Холодный ум и желчное сердце – этим, собственно, питалось целое направление русской литературы, отданной на откуп революционно-демократической тенденции.

«Обличительные» люди не были добрыми личностями. Человек нравственный, т.е. насаждающий в душе добродетели, жалеет, но не жалит. А крепостник, который в карты может с легкостью имение проиграть, напишет о крестьянском страдании целые тома. Некрасов – глубокий, конечно, поэт. Есть у него замечательные произведения, вошедшие в сокровищницу русской литературы, но есть и иное... Человек – большая глубина.

Хотите найти самого желчного писателя в русской литературе? Это Салтыков-Щедрин. Однако и у него найдем одно произведение, из которого видно, что сердце писателя посещала благодать. Подтверждением тому служит его очерк «Христос воскресе», в котором автор с необыкновенной теплотой и сердечной радостью делится своими наблюдениями за праздником Пасхи в русской провинции.

В лучшие свои годы не чужд был благодати и Максим Горький, впоследствии все растерявший. Есть у него повесть «Исповедь» (1908), где им поднята тема искания человеком Бога. Пространно его цитирует епископ Варнава (Беляев) в своей книжке «Жизнеописание схиархимандрита Гавриила Зырянова». Но об этом сейчас подробнее говорить мы не станем, только еще раз подчеркнем, что нет большей опасности для христианского проповедника, чем дух сарказма и иронии.

Он часто провоцируется мысленным превозношением над слушателями. Я – и они! Их много, их лица сливаются в одну массу, а я – один. Воздвиг себе я памятник нерукотворный... Под конец скажем нечто о ругательном, бранном слове. Это уже не закамуфлированная диавольская стрела, а откровенная отрыжка сатанинская. Это лексикон бесовский, так сказать, язык содомян и гоморрян.

Изобретатели матерной брани – не татары. Снимем сегодня с этого малого народа голословное обвинение. Монголы и татары до мата не додумались. Матерная ругань – это бесовщина. И будучи бесовщиной, она представляет собой явление «интернациональное». Но такого мерзкого способа выражения порочных мыслей, как в русском языке, говорят, нет более нигде. Почему?

Потому что слишком высоко было поднято наше сознание, получившее от святых Кирилла и Мефодия сакральный, священный язык – церковно-славянский. Подробно я не буду говорить о происхождении мата, об этом, если желаете, можно прочитать у епископа Варнавы (Беляева) в его книге по аскетике «Основы искусства святости». Сейчас почему-то критикуют этот труд, а напрасно! Как энциклопедия он незаменим.

Равным образом нельзя вовсе отрицать значения современной книги Сергея Фомина «Россия перед вторым пришествием». Это своеобразная энциклопедия, хотя материал в ней разнокачественный, требующий критического прочтения. Именно поэтому Издательский Совет Московской патриархии наложил вето на распространение ее  в церковных лавках. В заключение укажем на то, что существует иступленное богохульство.