Давайте еще немного его послушаем: Техника уже давно увеличивает передвижение людей и их добывания земных ценностей. Казалось бы, больше времени должно остаться у людей на жизнь духа. Однако нет. Душе труднее и тяжелее стало жить. Материальность мира, быстро крутясь, втягивает в себя и душу человека. И душа гибнет, ей нет времени уже ни для чего возвышенного в мире – все вертится, все кружится и ускоряет свой бег. Какая ужасная призрачность дел.

И, однако, она крепко держит человека и народы в своей власти. Вместо духовного устремления миром уже владеет психоз плотской быстроты и плотских успехов. Вместо усиления святой горячности духа происходит все большее горячение плоти мира. Создается мираж дел, ибо к делам призван человек и не может быть спокоен без дела. Но дела плоти не успокаивают человека, т. к. не человек ими владеет, а они им.

Человек – раб дел плотских, строит на песке, а построенное на песке разрушается. От земного дома человеческого остается куча пыли, вместо многих гордых строений осталось куча песка. Из этого песка человек опять строит себе мир. Песок осыпается, и человек трудится, подбирая его... Бедный человек! Все закованы в цепи малых, ничего душе не дающих дел, которые надо выполнить возможно скорее, для того, чтобы можно было, как можно скорее, начать ряд других, столь же ничтожных дел. Где же взять время на добро? Даже подумать о нем нет времени. Все заполнено в жизни.

Добро стоит как странник, которому нет места ни в   служебной комнате, ни на заводе, ни на улице, ни в доме человека, ни – еще менее – в местах развлечений его. Заметьте, какой простой язык в проповеди, а между тем владыка Иоанн – прекрасный поэт, он так владеет словом! И кто читал его книги, знает, что это просто сокровище. А здесь, когда все гениально просто, так и   ангелов со сто.

Дальше читаем: Добру негде приклонить голову. Как же торопиться его делать, когда нельзя даже на пять минут пригласить к себе   – не только в комнату, но даже в мысль, в   чувство, в желание. Некогда! И как добро этого не понимает, то пытается стучаться в   совесть и немного мучить ее. Дела, дела, заботы, необходимость, неотложность, сознание важности всего этого совершаемого... Бедный человек!

А где же твое добро, где же твой лик, где ты сам? Где ты прячешься за крутящимися колесами и винтами жизни? Всё же скажу тебе: торопись делать добро, пока ты живешь в   теле. Ходи в свете, пока ты живешь в теле. Ходи в свете, пока есть свет. Придет ночь, когда уже не сможешь делать добра, если бы и   захотел. Но, конечно, если ты на земле, этом преддверии как рая, так и ада, не захотел делать добра и даже думать о добре, вряд ли ты захочешь делать его тогда, когда окажешься среди ночи, за дверью этого существования, вытолкнутый из рассеявшей и развеявшей твою душу суеты земной жизни в холодную и темную ночь небытия. Оттого торопись делать добро!

Начни сперва думать о том, чтобы его делать, а потом подумай, как его делать, а потом начни его делать. Торопись думать, торопись делать. Время коротко. Сей вечное во временном. (Это прямо про нас с вами!) Введи это дело, как самое важное дело, в твою жизнь. Очевидно, и к проповеди, и к словесному общению должно приступать с сознанием, что это доброе дело.

И если сеющий семя не будет волевым движением это семя бросать в борозду, то как оно прорастет? Сделай это, пока не поздно. Как ужасно будет опоздать в делании добра. Это действительно ужасно, мы священники, знаем, как ужасно С пустыми руками и с холодным сердцем отойти в иной мир и предстать на Суд Творца. Кто не поторопится сделать добро, тот его не сделает. (Очень важная мысль!) Добро требует горячности. (

Напомню, что проповедь называется «О семи горячностях духа».) Теплохладным диавол не даст сделать добра. Он их свяжет по рукам и   ногам прежде, нежели они подумают о добре. Добро могут делать только пламенные, горячие. Быть добрым в нашем мире может только молниеносно добрый человек. (С таким определением мы еще с вами не встречались «молниеносно добрый человек».)

И чем дальше идет жизнь, тем больше молниеносности нужно человеку для добра. Молниеносность - это выражение духовной силы, это – мужество святой веры, это – действие добра, это – настоящая человечность. Поспешности суеты и зла противопоставим доброту, горячность движения в осуществлении добра. Господи, благослови и укрепи! И дальше перечислены семь горячностей духа, которые, если кто их усвоит, наверное, приведут к святости. 1.

Быстрота раскаяния после какого бы то ни было греха – вот первая горячность, которую принесем Богу. 2. Быстрота прощения согрешившего пред нами брата – вот вторая горячность, которую принесем. 3. Быстрота отклика на всякую просьбу, исполнение которой возможно для нас и полезно для просящего, – третья горячность. 4. Быстрота отдачи ближним всего, что может их вывести из беды, – четвертая горячность духа, Богу верного. 5.

Пятая горячность: умение быстро заметить, что кому надо и вещественно и духовно, и умение послужить хоть малым каждому человеку; умение молиться за каждого человека. 6. Шестая горячность: умение и быстрая решимость противопоставить всякому выражению зла – добро, всякой тьме – свет Христов, всякой лжи – Истину. 7. И седьмая горячность веры, любви и надежды нашей, это – умение мгновенно вознести сердце и все естество свое к Богу, предаваясь в Его волю, благодаря и славословя Его за всё, т.е.

умение всем существом принадлежать Богу сегодня, в этот час, сейчас. Все существо свое вверить Ему. Здесь же, в этой проповеди, как мы уже читали вам, есть слова о том, что для постижения великих и вечных истин нужна хотя бы минута Божественного молчания в сердце, хотя бы мгновение святой тишины. Не о таком ли молитвенном безмолвии идет речь в Апокалипсисе, когда сидящий на престоле Агнец снял седьмую печать и сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса (Откр. 8, 1)?

Об этом молчании многие по-разному говорили. Например, святитель Феофан Говоров, духовник царской семьи, святой человек, говорил, что это молчание «как бы на полчаса» есть воскресение, возрождение России перед тьмой антихриста. Зло шумит, кричит, несется к царству мира, любви, духа, которое царствует в тишине. А мы с вами это высокое слово безмолвия как бы на полчаса спроецируем в область речевого искусства. Пауза.