Это по-разному может выражаться, но, строго говоря, плохо, если такой благодарности совсем нет. Вопрос студентки: «Скажите, пожалуйста, а   разве нельзя писать и с самого начала в жанре эссе, от души, как напишется, без каких-то стандартных фраз?» Все равно какие-то клише мы употребляем. Нам важно знать, какие они бывают. Конечно, письмо должно писаться от души, об этом уже сказано.

Но мы должны знать о некоторых элементарных технических приемах, мы должны научиться владеть этими клише настолько свободно, чтобы это все было «как бы играя, а не выисканно». Помните эти слова святителя Григория Богослова, о которых мы говорили на предыдущей лекции? Между прочим, ранее был затронут очень интересный вопрос о соотношения формального и не формального, внешней украшенности письма и   внутреннего сердечного расположения к адресату.

Это как раз касается необходимости одновременного выполнения четвертого и пятого принципов, их соединения, сочетания. Кстати, к   какой строчке нашей таблицы их можно отнести? Подумайте об этом на досуге. Вообще в качестве домашнего задания можно вам предложить достроить нашу табличку на основании материала настоящей лекции. Попытайтесь сами продумать, как мог бы выглядеть шестой ее столбец. Но вернемся к нашим клише. О них надо еще немного сказать.

К клишированным фразам относятся извинения за задержку в ответе. Я вообще почти все письма с этого начинаю. Хорошо, если такие извинения сопровождаются еще уверениями, что дружба не охладела. Я, например, иногда так пишу: «Вы не огорчайтесь, что мы так долго Вам не писали, во всяком случае, письмо прочитано, мы о Вас помолились; Вы, наверное, почувствовали благодатную силу этой молитвы...».

Понимание этих слов, конечно, зависит от уровня светскости человека. Человек церковный понимает эти слова буквально, и очень часто эта молитвенная связь действительно заменяет письма. У меня есть одна женщина, с которой связь просто поразительная. Мы с нею пишем письма друг другу в один и тот же день. А   с   другой женщиной так бывает: я не сразу читаю письмо, а потом, когда прочитаю (

это всегда бывает как-то связано с церковными праздниками) и напишу ей, когда именно это было, то она мне пишет в ответ, что сразу почувствовала, что письмо прочитано, т.к. ей резко стало легче: «Груз грехов, который был на бумаге, вдруг скатился с души; я поняла, что Вы стали молиться обо мне; меня страсти перестали мучить, молиться стало легче». Т.е.

эта молитвенная связь, безусловно, существует. Но одновременно есть и формальная сторона, связанная с этими клише, в которых мы уверяем, что дружба не охладела, что мы помним об адресате и молимся о нем. Конечно, не все верят в эти молитвы. Но человеку важно, что о нем помнят. Даже нецерковному человеку приятно знать, что о нем молятся. С этим связана и такая интересная особенность византийской переписки, когда на каждое сколько-нибудь значимое речение дается прицельная реакция, доводящая иногда до абсурда основную мысль через выворачивание ее наизнанку.

Например: «Чтобы земная дружба сохранилась, необходимо ее поддерживать такими материальными знаками, каковыми являются письма, – пишет один человек. А   его адресат ему долго не отвечает и, чтобы хоть как-то оправдать потом свое долгое молчание, пишет, наконец, так: Раз мы с тобой постоянно духовно устремлены друг к другу, то письма – мелочь, и большого значения они не имеют.

На самом деле, просьба о письме – это тоже клише. Желание получить письмо вообще может быть главным мотивом, которому все содержание подчинено. Вот у Иоанна Златоустого в 90% писем, посланных им из ссылки, содержится просьба почаще радовать друг друга письмами. Можно привести некоторые стандартные завершения писем. Их много бывает. Вот вам для примера: Да будет со мною милость Божия по твоим святейшим молитвам, или: Да сохранит тебя Господь честна, здрава и благоденствующа.

В латинских памятниках есть даже особая формула пожелания здоровья: formula valetudinis . Она звучит так: Si vales , bene est , ego valeo . По-русски это значит: «Если ты здоров – хорошо, я здоров». На письме можно было поставить только первые буквы этого выражения: « S . V . B . E . E . V .», причем последние буквы « E . V .

», которые обозначали «я здоров» – ego valeo – могли и опускаться. Помните, как у   Пушкина о Евгении Онегине сказано: Латынь из моды вышла ныне, Но если правду вам сказать, Он знал довольно по-латыни, Чтоб эпиграфы разбирать; Потолковать о Ювенале [56] , В конце письма поставить vale , Да знал он, хоть не без греха, Из Энеиды два стиха.

Вот это « vale » и есть такое же клишированное пожелание здоровья. Можно поставить vale , можно – S . V . B . E ., можно полную формулу valetudinis , как захотите. Вот вы учитесь вместе, знаете теперь этот латинский секрет, будете когда-нибудь друг другу письма писать, и чтобы долго не распространяться, возьмете и в конце тоже, как Онегин, поставите vale .

Почему можно было сформулировать названные принципы? Потому что, когда переписка между людьми активизировалась – в связи с   гонениями христиан в IV в., или в связи с   иконоборчеством и обсуждением обрядовой стороны богослужения в VIII – IX вв., или в   результате развития придворного церемониала с X в., а затем и в связи с обострением политических проблем с XIV в.

, – всегда наступал этап, когда письма выходили за рамки частной переписки, становились важными для многих людей и поэтому публиковались. Это служило своего рода образцом. И в частной переписке люди не только стремились подражать этим образцам, но и предполагали, что и их письма могут когда-то со временем стать достоянием гласности. Т.е. письма писались в расчете на последующую публикацию, выстраивались как литературные произведения, откуда и вырос, собственно, литературный эпистолярный жанр.