Ханбалиты пишут: «Джихад становится строго обязательным в 3-х ситуациях:

Если две стороны встретились друг против друга в бою, и они приближаются друг к другу.

Если кафиры вторглись в землю, то джихад становится строго обязательным для ее населения.

Если имам призывает людей выступить, то это становится обязательным для них.

Ибн Таймия отметил: «Если враг вторгается в землю мусульман, то нет никакого сомнения в том, что для тех, кто находится поблизости (от территории, на которую напали кафиры и следующих за этими (людьми) изгнание становится обязательным из-за того, что земли мусульман — это как одна целая земля. Выступление на такую территорию становится обязательным даже без разрешения родителей или кредитора, и повествования, переданные Ахмадом, ясно говорят об этом». Подобная ситуация известна как Всеобщее Выступление45.

«Если кафиры войдут на исламскую землю, равнина это или гора, населенная местность или пустырь, и даже на пядь пустыни, джихад становится строго обязательным обитателям этой местности и тем, кто находится вокруг нее на расстоянии, когда молитва сокращается (то есть, в окружности 81 км)».

«…Обязаны выйти все — конные и пешие, хорошо вооруженные и плохо, женатые и неженатые, с разрешением и без него, мужчины и женщины. Не снимается с них обязанность, пока они не очистят этот клочок земли от кафиров, а если не справятся обитатели этой территории своими силами или поленятся, или приложат недостаточно усилий, или вообще не выйдут, тогда джихад распространяется на тех, которые живут за ними...»46.

Данный аспект также весьма интересен для выявления разницы в подходах к характеристике джихада в лагере экстремистов и традициналистов. К примеру, представитель лагеря традиционалистов шейх Мухаммад аль-Ханути апеллирует к тому же аяту, которым Абдулла Аззам обосновывал необходимость войны, для того, чтобы подчеркнуть мирный характер распространения ислама: «Ислам никогда не признавал силы или принуждения в том, чтобы заставлять людей принимать ислам. Коран утверждает по этому поводу: «Нет принуждения в религии. Прямой путь уже отличился от заблуждения… (Сура 2 «Корова» 256)» И далее утверждает: «У нас нет никаких подтверждений того, что Посланник Аллаха (Мухаммад) или его сподвижники сражались ради того, чтобы принудить людей принять Ислам».

Другой мусульманский богослов Юсуф аль-Карадави вторит ему: «Некоторые из тех, кто совершает нападки на Ислам, приводят военные походы Пророка как доказательство… они заявляют, что Посланник Аллаха прибегал к насилию против некоторых народов, в особенности — персов и римлян, якобы без всякой необходимости...».

Аль-Карадави утверждает, что мусульманские походы на земли Византии и Персии были вынужденной мерой самообороны со стороны мусульман: «…те, кто бросает в адрес Ислама незаслуженные обвинения, не принимают во внимание, что как персы, так и римляне сами пришли с войной на Аравийский полуостров. Они оккупировали земли мусульман и сражались против Ислама. Поэтому те битвы, которые вел против них Пророк, были всего лишь актами самообороны против оккупантов, целью которых было защитить свою землю и свою веру, а не навязать силой Ислам кому бы то ни было».

Однако Сайид Кутб придерживается совершенно противоположенного мнения, которое проистекает из рассмотренного нами понимания им глобальной миссии ислама. Он заявляет, что попытки объяснить исламский джихад оборонительными терминами, попытки найти аргументы для доказательства того, что джихад начинался лишь для того, чтобы дать отпор агрессии со стороны соседних держав «против исламской родины» (в данном случае Аравийского полуострова), свидетельствуют о недопонимании природы исламской религии, природы той роли, во имя которой она пришла на землю.

«Вы только представьте, — пишет Кутб, — что если бы Абу Бакр, Умар и Усман (первые халифы мусульман после смерти пророка Мухаммада) обезопасили бы Аравийский полуостров от агрессии со стороны Персии и Византии, то разве они отказались бы от распространения ислама на земле?» Абдулла Аззам эмоционально восклицает по тому же поводу: «Разве Абу Бакр и Умар, когда посылали войска свергнуть с престолов византийского и персидского императоров, боялись за Медину?!» Ни один из мусульманских воинов, по мнению этих авторов, не говорил: «Мы выступили на защиту нашей родины, оказавшейся под угрозой» или «Мы выступили с тем, чтобы дать отпор персидской или византийской агрессии».

Оба автора для доказательства своих тезисов о том, что мотивировкой мусульман, вторгавшихся в земли Византии и Персии, была вовсе не защита мусульманских земель, а именно распространение ислама, приводят пример из истории столкновения при аль-Кадисии двух армий — мусульманской и персидской, а также знаменитый диалог между их командующими, в котором нет ни слова о защите земель ислама от агрессии.

Тогда на вопрос персидского военачальника Рустама о том, что привело мусульман на землю Персии, мусульманский полководец Риб’ий бин Амир ответил: «Аллах направил нас сюда, чтобы вывести того, кого Он хочет, от поклонения подобным им рабам к поклонению Единому Аллаху, а также из тесноты этого мира к его простору и от тирании всех религий к справедливости Ислама. Он направил к Своим творениям Своего Посланника с его религией. Кто примет нас, того мы не тронем, отступимся от него, оставим в покое вместе со своей землей. Кто возразит нам, с тем мы будем сражаться, пока не попадем в Рай или не победим».