2. 6. 1. Диалектика «богородичного» вероучения.

Учение БЦ представляет собой не просто некий «суррогат ересей», оно не только противоречит Православному Преданию, самое главное заключается в том, что «марианская» догматика – это клубок внутренних противоречий! Хотя при этом сами идеологи секты утверждают, что пытаются «избежать богословской путаницы». Пожалуй, в «богородичных» текстах нет ни одного тезиса, к которому нельзя было бы найти антитезиса все в тех же «пророчествах». Приведем здесь в качестве иллюстрации к сказанному попарно несколько взаимоисключающих утверждений.

С одной стороны идеологи БЦ утверждают, что Бог – Личность, безосновательно обвиняя при этом Православную Церковь в «обезличивании» Бога, и в то же самое время они считают Божественные Ипостаси всего лишь «именами», обозначающими «деятельное проявление Божественной силы». Далее о Боге говорится, что Он «есть только Любовь. Светлейшая Любовь сама по себе и любовь ко всякой твари», при этом осыпается проклятиями преподобный Иосиф Волоцкий за учение о «хитрости» Бога (естественно, о том, что во времена преподобного это слово употреблялось в значении «мудрость», «искусность» (напр., свойственная искусному художнику), Береславский хитро умалчивает). Это нисколько не мешает лжепророку представлять Бога источником мирового зла, садистом, играющим с человечеством в жестокие любовные игры. И вообще непонятно, кем являются по отношению друг к другу Бог и дьявол: врагами или союзниками, а может быть это одно и то же существо? Естественно, что читающий «откровения» недоумевает, как ему относиться к этому двуликому существу? Но Береславский не вносит ясности и в этот вопрос. Сначала он говорит: «Нет ничего страшнее, чем боятся Любящего. Теологический невроз. Итак, “не бойся, дитя Мое, не остерегайся взирать на небеса и слышать голос вышнего Возлюбленного”, – вот вера христианская». Но буквально через несколько страниц, в той же самой книге он предостерегает: «Диалог с Возлюбленным может привести к прелести и обольщению». Далее, одним из божественных атрибутов называется Великая Машина или Колесница, ее значение столь велико, что она самостоятельно способна принять решение, противоречащее элементарным законам справедливости. Порой Машина буквально отождествляется с Богом (или его Промыслом), но вдруг сам «Господь» в своем «откровении» заявляет: «Я есть, Тот, Кто противостоит машине». В соответствии с представлением о божественном Промысле, как о Машине Береславский выдвигает учение о предопределении: «Предписана каждая минута и каждая душа предопределена», но вместе с тем отвергает учение о карме. В связи с этим непонятно необходима ли аскеза или личный подвиг абсолютно бесполезен. С одной стороны, по Береславскому, спасутся все, включая дьявола, с другой – дьявол, демоны и проклятые души будут мучаться в аду. Опять же сложно понять, будут ли эти муки вечными или временными. Этот список антитез можно продолжать еще очень долго, но, пожалуй, ограничимся сказанным, тем более, что и сам Береславский признает: «Единство мыслей и печатей глав Белого Евангелия Славы проследить труднее, чем в Евангелии историческом и в преданиях отцов».

Так или иначе, противоречивость во взглядах «пророка» очевидна для всех окружающих его. Для членов его семьи такое непостоянство служит поводом для иронии: «Моя семья надо мной смеется: – сетует Береславский, – годами что-то пишет и аккуратно складывает в стол. А спустя несколько лет начинает с презрением отзываться о своих рукописях». Но для последователей лжепророка противоречивость его «откровений» является серьезным соблазном: «Для многих служит обольщением изменившийся характер Откровения», но дух обольщения оставляет за собой право на каприз: «Если говорю оставить брата или сестру, мужа или жену – следуйте! Сегодня скажу “оставь”, завтра – верну». «О чем бы ни говорила, радуйтесь». «Не задавайте никаких вопросов». «А как надо любить, чтобы следовать! Ведь неизвестно куда поведут». Чаще всего богиня бывает весьма болтлива, но иногда предпочитает конспирацию: «Это Мой час. Никто не помешает Моему плану, который Я готовила для спасения Церкви. Мой план должен быть исполнен через вас, и тем не менее вы не должны знать его детально. Довольно того, что он известен Мне, ибо Я веду вас. Вы должны исполнять повеления Мои и в послушании идти за Мной. Не спрашивайте, куда Я вас веду». Господь сказал: «Я уже не называю вас рабами; ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин.15,15). Береславский, как видно из последних цитат, возвращает своих последователей в рабское состояние, поэтому никаких объяснений относительно частой смены «курса» принципиально не дает. Пожалуй, единственная попытка как-то оправдать это непостоянство встречается в книге «Светоцентрическое христианство»: «“Ранний” Христос – первого года служения учил почти о невозможном: юродивая нищета, плачь невесты в пустыне… Кто мог последовать Его заповедям? Христос третьего года служения уже разительно отличен… Его проповедь сводится к единственной заповеди: любить друг друга». На это надуманное заявление можно ответить словами апостола: «Верен Бог, что слово наше к вам не было то “да”, то “нет”. Ибо Сын Божий, Иисус Христос, проповеданный у вас нами не был “да” и “нет”; но в Нем было “да”, – ибо все обетования Божии в Нем “да” и в Нем “аминь”» (2Кор.1,18-20). Если евангельское учение не имеет внутренних противоречий, подобно тому, как «один источник не может изливать соленую и сладкую воду» (Иак.3,12), то в «марианских» текстах взаимоисключающие тезисы порой уживаются в одном предложении. Например, «Все преднаписано и совершается в свой день и час, не раньше и не позже ни на йоту. И вместе с тем душа свободна и вольна переменить предписанное». «И примут, и будут пить воду жизни даром – хотя и их незначительные усилия будут стоить им немалого труда». «В грядущем порядке переживание времени станет совершенно иным – растянутым и в то же время мгновенным». «Ад и рай одно Рай выше ада. Ад выше рая. Пока есть ад, рай – ад». Вот, пожалуй, наиболее замечательное по своей парадоксальности высказывание: «Анафема анафематствующим. Проклятие проклинающим проклятое»!

2. 6. 2. «Деинституциализация» и «дерационализация».

Береславский заявляет: «Любовь к Богу есть любовь к Правде». «Все, что не Христос, – ложь, и в этом – последняя правда». Хорошо. А теперь зададим ему вопрос, как он, учитывая все выше сказанное, определяет понятие «Правда / Истина»? Ответ очевиден: все упомянутые противоречия нельзя примирить, не прибегая к основному принципу антисистемы – признанию возможности одновременного существования множества «истин», даже взаимоисключающих. Так «доктрины о карме, переселении душ, космических циклах, манвантарных периодах и семиричном строении тел представляют истины низшего космического порядка ». Или еще более определенно: «Любая ложь истинна на космическом уровне . Сколько бы ни лгали и ни мистифицировали, наша ложь будет содержать долю правды»! Высказывается типично постмодернистское понимание проблемы: «Важно как видеть, какую принять точку отсчета, систему ценностей, в каком измерении пребыть, какой взять ракурс, чьими видеть очами». «Что увидишь – тьму или свет, Бога или дьявола в ближнем и в окружающих – зависит от взятого угла ладьи, от подхода». Эти рассуждения напрямую связаны с «марианским» пониманием Православия: «Православие есть видение Бога – так учили святые отцы. Непросто было Его увидеть даже апостолу Фоме, ходившему с ним три года. Каково же нам, мнящим о Нем в бесконечных ракурсах, изображениях, книжках и проповедях?…». «Тысячи подходов к Евангелию!..». «От православия нельзя отказываться ни при каком условии. Необходимо изменить образ, подход к нему, представить происходившее под иным углом зрения ».

Естественно, что при таком подходе, любая регламентация (догматы, традиции, каноны, литургические формы, иерархичность и пр.) воспринимаются как оковы, зашоренность, мешающая свободомыслию. «Святая Церковь Распятая провозглашает новый тип богословия последних времен – православно-профетический ». «Необходим иллюминативный