Нам, православным христианам, всякие иноверцы могут возразить, сказав, не есть ли наши молитвы пред иконами (да и без них) некоей своеобразной практикой медитации? В подтверждение своих слов они готовы привести многочисленные примеры «духовных подвигов» западных «святых». Должно им ответить на это, что та «святость», о которой говорит Западная Церковь, является святостью ложной в понимании Восточной Церкви и на самом деле есть диавольское прельщение.

Необходимое условие молитвы — ничего не воображать, а, собравшись умом в сердце, стать в убеждении, что Бог близ, видит и внимает, и в этом убеждении припадать к Нему, страшному в величии и близкому в благоснисхождении к нам. Если же против воли и проскользнет что-либо противное, тотчас смиренно надо исповедаться Господу и очиститься внутренним покаянием и исповеданием.

В православной традиции борьба с воображением есть только начало. Так как вся забота ревнителя о духовной жизни обращена на то, чтобы поставить себя в должное отношение к Богу. Совершается это и обнаруживается в молитве. Внимание должно быть сосредоточено в сердце. Уклонение внимания от сердца есть уклонение от этого пути.

Так как мечтание ума в небесных областях легко и быстро оставляет в сознании след, то занимающийся начинает мечтать об успешности дела и своем совершенстве. Он думает, что видения - след Божественной благодати и молится уже о том, чтобы Бог всегда давал ему пребывать в таком состоянии. Святые отцы состояние это называют прелестью. Таким образом, у такого «делателя» путь к преуспеянию пресекается в самом начале, ибо искомое считается достигнутым, тогда как достижение его еще не начато.

Далее картина становится еще более страшной. Самомнение еще более разгорячает воображение, и оно начинает рисовать картины, вставляя в мечтания личность мечтающего (близ Бога, близ ангелов, близ святых). Вот он уже и не сомневается, что стал «другом» неба и достоин особых откровений.

«Во время моей молитвы передо мною явились два больших света - один, в котором я узнал Создателя, а другой, в котором я узнал самого себя».

(Франциск Ассизский о своей молитве)

Такое состояние есть болезнь душевная и дело врага недремлющего.

Мистики своими усилиями надеялись завладеть тем, что является результатом милости Божьей и надлежит принять как дар этой милости. Воображение их разгоралось и порождало мечтательные ожидания, которые и казались уже свершившимися.

Таким образом многие прельстились, видя свет и сияние очами телесными, обоняя благоухание обонянием своим, слыша гласы ушами своими и т. п. Иные из них повреждались в уме и переходили с места на место, как помешанные. Иные, приняв беса, являвшегося им в образе светлого ангела, до того утверждались в прелести, что до конца оставались неисправимыми и не принимали совета ни от одного брата; иные, по внушению бесовскому, сами себя убивали, низвергались в стремницы, удавливались. И кто может исчислить все прельщения, в какие ввергал таковых враг! Если не всякий из держащихся такого образа молитвы терпит вред, то это только из тех, которые живут в обители с другими братиями. Но все же они проводят жизнь без всякого успеха.

(Симеон Новый Богослов)

Одни видения бывают от разгоряченного воображения, другие от бесов. Конечно, существуют благодатные видения, которые устрояются Духом Божиим, но они бывают очень редки. Лишь опытные подвижники могут их различать от видений, порождаемых собственным воображением, или привидений бесовских. Так как неопытных людей на деле гораздо больше, чем опытных, законом поставлено вообще не принимать никаких видений и не доверяться им.

Внимай себе тщательно, рачитель Божиего дела, и разумно совершай дело свое. Если увидишь свет или огонь, вне себя или внутри, или образ какой, - Христа, например, или ангела, или иного кого, - не принимай того, чтоб не потерпеть вреда. И уму своему не попускай строить в тебе такие образы: это внешнее дело и ведет к прелести. И если заметишь, что будто тянет кто ум твой к таким внешним воображениям, - не поддавайся, держась внутрь и совершая дело внимания к Богу без всяких образов.

(Св. Григорий Синаит)