Но, оставив сие, хотя бы стоило то и не малого исследования, Евномий учит только, что должно представлять себе меньшее. Но необходимость не на сем только останав­ливает слово, а и нечто большее уготовляет в хуле, как это уже найдено отчасти. Ибо, если Сын произошел не от Отца, но от какого-то неосущест­вленного действования, то не только Он признаваем будет меньшим Отца, но все учение по необходимости сделается вполне иудейским.

Ибо произ­ведение несуществующего не малым только показывает следствие сей не­обходимости, но чем-то таким, что выговорить и обвиняющему небезопас­но. Как необходимо признается имеющим бытие рождаемое от существующего, так по необходимости будет признано совсем иным происходящее от несуществующего. Ибо когда что-либо не существует само, тогда как осуществится от него другое?

Посему, если не имеет собственной своей сущности это действова ние, последующее за Богом и производящее Сына, то кто столько слеп, что не уразумеет уготовляемой хулы, а именно, что цель у Евномия клонится даже к отрицанию нашего Спасителя? И если вследствие их учения похи­щается у веры Ипостась Сына и ничего не оставляется Ему, кроме одного имени, то трудно будет верить, что собственную свою Ипостась имеет и Дух Святый, по их родословию производимый от ряда неимеющих бытия.

Ибо когда нет в бытии по сущности последующего за Богом действова­ния, и произведение оного в учении необходимо приемлется за неосущест­вленное, а за сим опять следует иное некое небытие действования, потом от него, доказывают они, произошел Дух; тогда не всякому ли явна хула, а именно, что, так как учение их гонится за тенями и неосуществимыми вымыслами и не опирается ни на чем истинно состоятельном, то, по их до­казательству, после нерожденно сущего Бога ничто не существует в истин­ном смысле.

И самое доказательство учащих подобному ввергает учение в таковую несообразность. 21. Но допустим предположительно, что дело не так, потому что и они исповедуют это и на словах оказывают человеколюбие, Единородному Сыну и Духу Святому уступая бытие в собственной Их ипостаси. Впрочем, если бы, исповедуя сие, исповедывали вместе и принятые о Них мнения, то, конечно, не стали бы оспаривать догмата церкви и не отторглись бы от общего упования христиан.

Если же, как бы готовя себе какое вещество для хулы и повод к ней, дарят они Сыну и Духу Святому бытие, то (хотя, мо­жет быть, и смело будет сказать сие) полезнее было бы для них, отрекшись от веры, передаться на сторону иудейского служения, нежели мнимым ис­поведанием веры оскорблять имя христиан. Ибо иудеи, доныне пребывая не приявшими Слова, в той только мере нечествуют, что не исповедуют Христа пришедшего, а надеются, что придет; не слышно же чтобы выска­зал кто какое-либо дурное понятие, унижающее славу Ожидаемого ими.

Исповедники же нового обрезания, а лучше сказать, как говорит Апостол, «от сечения» (Флп. 3, 2), хотя не отрицают, что пришел Ожидаемый, однако же подражают тем, которые неверием и оскорбительными речами бесчес­тят пришествие Господа во плоти. Иудеи намеревались бросать в Господа камнями (Ин. 8, 59), а сии в слово истины мещут хульными словами.

Те низким и бесславным выставляли рождение по плоти, не касаясь и мыслью рождения Божественного и предвечного; подобно тому и сии, отрекшись исповедывать велелепное, высокое и неизреченное рождение от Отца, ут­верждают, что Он бытие приял творением, которым сообщается бытие и человеческому роду, и всему сотворенному В грех ставили иудеи признавать Господа Сыном Сущего над всеми Бога; негодуют и эти на исповедующих сие о Нем по истине.

И те думали почтить Бога всяческих, отказав в равночестии с Ним Сыну; и сии тоже приносят в дар Сущему над всеми, отъятием славы у Господа воздавая честь Отцу. Кто же, как должно, изобразит и прочее, сколько и каких ос­корблений оказывают Единородному? Измыслив какое-то действование, предшествующее ипостаси Христовой, называть Христа делом и произве­дением оного, на что дотоле не отваживались и иудеи.

Потом ограничива­ют естество Господа, заключая Его в какие то пределы произведшей Его силы; и как бы мерою какою, окружая количеством действования, кото­рым Он произведен, этим измышленным ими действованием, как некою одеждою, облеченный отовсюду. В этом не можем обвинить иудеев. Потом усматривают какое-то сокращение в сущности в смысле меньшинства, не знаю, каким способом измерив в своем предположении неколичественное и не имеющее величины, возымев возможность най­ти, сколько Единородному Божию не достает величины до совершенства, не имея чего усматривается Он в умалении и несовершенстве, и многое другое частью признавая явно, а частью подтверждая тайно, в упражне­ние своего лукавства обратили исповедание Сына и Святаго Духа.

Посему участь их не бедственнее ли иудейского осуждения, если на что не отважи­вались никогда иудеи, то так явно утверждается ими? Кто умаляет сущ­ность Единородного и Святаго Духа, соглашаясь сказать или выслушать это, тот, может быть, покажется немного нечествующим. Но если кто в точ­ности исследует сие учение, то уличит себя в самой тяжкой хуле.

Таким образом, рассмотрим это, и да позволено мне будет, в изучение и уяснение утверждаемой противниками лжи, обратить слово к изложению наших о сем понятий. 22. Самое высшее разделение всех существ - делить все на разумное и чувственное. И естество чувственное у Апостола вообще названо видимым (Кол. 1, 16). Ибо, как всякое тело имеет цвет, который примечается зрени­ем, то, оставляя прочие качества, существенно принадлежащие телам, по качеству более доступному для чувства наименовал видимым.

Общее же имя всякого разумного естества, как говорит Апостол, есть «невидимое» ; ибо изъятием из постижения чувственного руководит разумение к бесплот­ному и разумному. Но разум и понятие разумного делит на два: естество несозданное, а в след за ним берется другое сотворенное; несозданное со­зидает тварь, а сотворенное в несозданном естестве имеет причину и воз­можность бытия.

Посему к существам чувственным принадлежат все те, которые постигаются телесными чувствилищами, и в которых разности качеств допускают отношение большего и меньшего, тогда как усматри­вается в них разность по количеству, качеству, и прочим отличительным свойствам. А в естестве разумном, разумею естество твари, не имеет места такое же отношение разностей, какое примечено в чувственном; но открывается другой способ, обнаруживающий разность большего с меньшим.