так как прошедшая часть жизни прожившими оную вменяется ни во что и все попечение у живущих обращено на будущее и ожидаемое, то бесконечность должна быть досточестнее безначальности, потому что бессмертное стремится к будущему и ожидаемому. Поэтому или умопред-ставления еретиков об естестве Божием пусть будут боголепны и возвы­шенны, или, если о подобном сему судят они человеческим рассудком, то будущее пусть будет для них досточестнее прошедшего. И им пусть опре­деляют Божию сущность.

Ибо все прошедшее с истечением времени уже исчезает, а ожидаемое осуществляется надеждою. Но хотя это смешное и детское предлагаю вам, как детям, которые сидят и забавляются на площади (ибо кто всмотрится в низость и оземленелость еретических учений, тому невозможно, конечно, не перенестись мыслью в какую-нибудь детскую игру), однако же утверждаю, что хорошо будет присовокупить к слову и это; значение слова «вечный», по сказан­ному выше, восполняется тем и другим, отчуждением как начала, так и конца.

Если сущность Божию ограничат одним, то половинным и усечен­ным окажется у них понятие сущности, заключаемое в одно безначальное, но не имеющее в себе бесконечного по сущности. Если же, соединив то и другое, из того и другого составят понятие сущности, то увидим опять открывающуюся при сем несообразность в слове. Ибо найдется, что по­нятие сие у них не согласуется не только с понятием о Единородном, но и само с собою.

Речь же ясна и не имеет нужды в большой разборчивости. Ибо понятия качала и конца одно другому противоположны, и означаемое тем и другим различно, как имеет сие место и в прочих предметах, пря­мо друг другу противоположных и между которыми нет ничего среднего. Спрошенный о начале, что оно такое, не ответит на сие определением кон­ца а в противоположность тому приведет определенное понятие начала.

Посему и противоположное каждому из сих понятий в равной противопо­ложению мере сделается одно с другим различно, и иное нечто будет при­знано безначальным, именно же - что противополагается являющемуся с началом, и иное нечто - бесконечным, именно же - что не допускает конца. Потому, если сущности Божией припишут, соединив вместе два сии по­нятия, разумею бесконечность и безначальность, то Бога своего предста­вят стечением двух неких противоположных и несогласных качеств.

Ибо противоположность конца началу сам собою обнаруживает смысл, про­тивополагаемый каждому из них. Вещи противные противополагаемым, без сомнения, и сами взаимно одна другой противны. Справедливо же положение, что все вещи, противопоставляемые другим, по естеству, меж­ду собою противным, и сами взаимно одна другой противны, как можно видеть из примеров. Огню противопоставлена вода.

Поэтому и силы, для них истребительные, будут одна другой сопротивляться. Ибо если к угашению огня служит влажность, а к истреблению воды - сухость, то сопро­тивление воды огню сохраняют в себе и противополагаемые им качества, как влажность признается супротивного сухости. Так поелику и начало, и конец противоположны между собою, то и противополагаемые им имено­вания, разумею безначальность и бесконечность, по понятию состоят во взаимной борьбе.

Итак, если по определению еретиков, которое либо одно из сих наименований указует на сущность (ибо возвращаюсь к прежней речи), то в таком случае они свидетельствуют, что бытие Богу принадле­жит только в половину, утверждая, что сущность Его ограничивается од­ною безначальностью, и не простирая оной даже до бесконечности. Если же то и другое внеся в понятие сущности, не иное что сделают, как сложат ее из противоположностей, то, по сказанному выше, противоположности конца с началом покажут, что сущность разделена бесконечностью и без­начальностью.

И в таком случае Бог у них окажется чем-то разнообраз­ным, сложным, составленным из каких-то противоположностей. Но нет и не будет такого учения в церкви Божией, по которому бы утверждалось, что простой и несложный не только многовиден и разнооб­разен, но даже составлен из противоположностей. Ибо простота догматов истины, уча тому что такое Бог, предполагает, что не может Он быть объемлем ни наименование, ни помышлением, ни иною какою постигающею силою ума, пребывает выше не только человеческого, но и ангельского, и всякого премирного, постижения, неизглаголен, неизречен, превыше всякого означения словами, имеет одно имя, служащее к познанию Его собс­твенного естества, именно, что Он один «паче всякаго имене» (Флп. 2, 9)

которое даровано и Единородному, потому что все то принадлежит Сыну «елика имать Отец» (Ин. 16,15). А что речения сии, разумею нерожденность и бесконечность, означают вечность, а не сущность Божию, сие исповедует учение благочестия; и нерожденность показывает, что выше Бога нет ни начала какого, ни причины какой, а бесконечность означает, что царство Его не ограничится никаким пределом.

Ибо Пророк говорит: «Ты же тойжде еси, и лета Твоя не оскудеют» (Пс. 101, 28), словом ««еси»« означая, что не от причины какой произошло сие бытие, а следующею речью показывая непрекращающееся и бесконечное блаженство жизни. Но, может быть, иной даже и из числа благоговейных, остановив­шись на том, что исследовано нами о вечном, скажет: вследствие сказан­ного учению об Единородном трудно не встретить себе преткновения.

Из двух различно представляющихся догматов необходимо согласиться с одним. Ибо или будем доказывать, что и Сын нерожден, что нелепо, или не уступим Ему и вечности, что свойственно богохульствующим. Если вечность познается по безначальности и бесконечности, то, по всей не­обходимости, будем или нечествовать, не признавая вечности Сына, или в мнениях об Единородном увлекаться в предположение нерожденности. Посему что же сделаем?

Если призрак какой времени предпоставитъ ипостаси Единородного, кто Отца умопредставляет прежде Сына только как причину, то понятием о вечности Сына может у нас подвергнуто быть опасности понятие о Сыне. Ныне сие, что никогда не будет, равно и оди­наково не признается в предвечном естестве и о жизни Отца, и о жизни Единородного, и об исповедании Святаго Духа.

Ибо где нет времени, там исключается вместе и ««никогда»«. Если же Сын, умопредставляющийся вместе с мыслью об Отце, всегда постигается сущим в бытии, что страш­ного свидетельствовать о вечности Единородного, не имеющего ни начала дней, ни конца жизни. Ибо как от света свет, от жизни жизнь, от благого благой, премудрый, правдивый и сильный, а также и все иное, от подобно­го подобный, так и от вечного непременно вечный.