Въ продолженіе 1831 года, И. В. Кир?евскій написалъ н?сколько водевилей и комедій, которые были разыграны на домашнемъ театр?. Вм?ст? съ Языковымъ написалъ онъ „Вавилонскую Принцессу”, драматическую фарсу въ проз?, перем?шанную стихами, и осенью приступилъ къ исполненію давно задуманнаго плана: изданію журнала. Названіе „Европеецъ” достаточно указываетъ на тогдашній образъ мыслей Кир?евскаго. Ревностными сотрудниками Европейца въ Москв? были Языковъ, Баратынскій и Хомяковъ; въ Петербург? Жуковскій, Кн. Вяземскій, А. И. Тургеневъ и Кн. Одоевскій. Въ конц? этого года Жуковскій прі?халъ въ Москву и отдалъ для перваго нумера свою сказку „О спящей царевн?”, и тотчасъ посл? выхода первой книжки, прислалъ „Войну мышей и лягушекъ”, „Судъ Божій”, „Царя Берендея” и н?сколько мелкихъ піэсъ, почти что ц?лый томъ стихотвореній. Пушкинъ, довольный разборомъ Бориса Годунова, написалъ Языкову, что пришлетъ для Европейца все, что будетъ имъ окончено, радовался новому журналу, и об?щалъ свое полное и д?ятельное сотрудничество. Европейцу предстояла блестящая будущность; все что было знаменитаго тогда въ литератур?, блестящіе таланты того времени, которыми, по справедливости, всегда будетъ гордиться Русская словесность, люди эти безкорыстно соединились для дружной д?ятельности. Но Европейца вышло только дв? книжки; все что было въ этихъ книжкахъ самого Кир?евскаго, нын? перепечатано вполн?. Читатель можетъ ясно вид?ть, что въ статьяхъ сихъ н?тъ ничего возмутительнаго, ничего такого, что могъ бы вычеркнуть самый подозрительный цензоръ нашего времени. Но у Кир?евскаго было много враговъ литературныхъ, которымъ не нравился усп?хъ новаго журнала, и которые не могли забыть его прежнихъ критическихъ разборовъ. Статья его „XIX в?къ” была перетолкована, и 22 Февр. 1832 года журналъ былъ запрещенъ. Въ запретительной бумаг? было сказано: что „хотя сочинитель и говоритъ, что онъ говоритъ не о политик?, а о литератур?, но разум?етъ совс?мъ иное: подъ словомъ просв?щеніе онъ разум?етъ свободу, д?ятельность разума означаетъ у него революцію, а искусно отысканная середина ничто иное, какъ конституція; статья сія не долженствовала быть дозволена въ журнал? литературномъ, въ каковомъ запрещается пом?щать что либо о политик?, и вся статья, не взирая на ея нел?пость, писана въ дух? самомъ неблагонам?ренномъ”. Дал?е разборъ представленія „Горе отъ ума” признанъ за самую непристойную выходку противъ находящихся въ Россіи иностранцевъ. Почему Ценсоръ былъ подвергнутъ законному взысканію, продолженіе журнала воспрещено, и Кир?евскій офиціально признанъ челов?комъ неблагомыслящимъ и неблагонадежнымъ . Цензоръ Серг. Тим. Аксаковъ, пропустившій въ то же время шуточную поэму „12ть спящихъ буточниковъ”, вскор? былъ отставленъ. Кир?евскому, кром? запрещенія журнала, угрожало удаленіе изъ столицы, и онъ спасенъ былъ только горячимъ и энергическимъ заступничествомъ В. А. Жуковскаго.

Счастливы мы, что живемъ въ такія времена, когда не только возможно перепечатать статьи, вполн? безвредныя, не только возможно разсказать о тогдашней ценсурной придирчивости, но когда подобныя ценсурныя д?ла перешли уже въ область преданія, которому в?рится съ трудомъ, стали д?лами давно минувшихъ дней, глубокою стариною, которой, слава Богу, конечно не суждено уже возродиться15.

Глубоко поразила Кир?евскаго эта неудача на поприщ? журнальной д?ятельности, онъ смотр?лъ на нее какъ на лучшее средство быть полезнымъ отечеству, готовился къ ней, какъ къ святому подвигу жизни, и д?ятельность эта, поддержанная дружескимъ сотрудничествомъ людей, мн?ніемъ и одобреніемъ которыхъ онъ дорожилъ еще бол?е, ч?мъ блескомъ усп?ха, д?ятельность эта была внезапно порвана при самомъ начал?. Кир?евскій пересталъ вовсе писать. Въ продолженіе 11ти л?тъ, имъ не было написано ни одной статьи, подъ которой онъ подписалъ свое имя. Маленькій разборъ стихотвореній Языкова, пом?щенный въ Телескоп?, былъ напечатанъ безъ имени. Близкіе друзья его, и даже самъ Языковъ не знали, что статья принадлежитъ ему. Небольшая статейка объ Русскихъ писательницахъ была написана по просьб? Анны Петровны Зонтагъ, для Одесскаго Альманаха, изданнаго съ благотворительною ц?лью. Пов?сть Опалъ и другой отрывокъ изъ пов?сти были написаны для Европейца, хотя и были напечатаны въ посл?дствіи. Въ продолженіе дв?надцати л?тъ Кир?евскій почти ничего не писалъ, и когда онъ снова началъ печатно высказывать свои мысли (1845), он?, по направленію, были во многомъ несогласны съ т?ми мн?ніями выраженіемъ которыхъ служилъ Европеецъ.

Повторимъ зд?сь слова Хомякова: „слишкомъ рано писать біографію Кир?евскаго; о движеніи и развитіи его умственной жизни говорить еще нельзя, они такъ много были въ соприкосновеніи съ современнымъ и еще недавно минувшимъ, что не возможно говорить о нихъ вполн? искренно и свободно”. Въ этомъ очерк? мы и не думаемъ писать полной его біографіи; передавая въ хронологическомъ порядк? письма его къ семь? и друзьямъ, мы старались сд?лать н?сколько объяснительныхъ прим?чаній, разсказать о т?хъ вн?шнихъ событіяхъ его жизни, во время которыхъ были писаны его сочиненія и письма, нын? печатаемыя. Мы вовсе не думали анализировать движеніе его умственной жизни; зам?тимъ одно: могъ изм?ниться его взглядъ на многія историческія явленія, на значеніе Петровскаго преобразованія, даже на все наше просв?щеніе въ отношеніи къ просв?щенію Западному, но въ самомъ Кир?евскомъ не было р?зкихъ противор?чій. Читатель можетъ вид?ть, еще до изданія Европейца, изъ его письма объ Шлейермахер?, что и тогда Кир?евскаго не удовлетворила разсудочная раздвоенность Н?мецкаго философабогослова; что онъ и тогда требовалъ ц?льности воззр?нія, хотя и не высказывалъ прямо этого слова. Въ немъ самомъ не было этой раздвоенности; его сердечная ув?ренность никогда не была въ разлад? съ его логическими выводами. „Кто не понялъ мысли чувствомъ, тотъ еще не понялъ ее вполн?, точно также какъ и тотъ, кто понялъ ее однимъ чувствомъ", писалъ Кир?евскій въ 1827 году. Логическій выводъ былъ у Кир?евскаго всегда завершеніемъ и оправданіемъ его внутренняго в?рованія, и никогда не ложился въ основаніе его уб?жденія.

Подл? Кир?евскаго, неразлучно съ самыхъ первыхъ л?тъ д?тства, былъ его братъ Петръ Васильевичъ. Они были связаны такою н?жною, горячею дружбою, которая бываетъ р?дка даже между братьями. Мы вид?ли выше, изъ писемъ Ивана Васильевича, какъ высоко онъ ц?нилъ своего меньшаго брата, но въ эпоху запрещенія Европейца, взгляды ихъ во многомъ были несходны. Щедро одаренный отъ природы16, Петръ Васильевичъ, съ молоду, съ особенной любовью сосредоточилъ вс? свои силы надъ изученьемъ Русской старины и выработалъ свой самостоятельный взглядъ – глубокое уб?жденіе въ безусловномъ вред? насилія Петровскаго переворота, въ этомъ отступничеств? дворянства отъ коренныхъ началъ Русской народной жизни. Онъ долго оставался одинокъ съ своими уб?жденіями, они казались чудачествомъ, непосл?довательностью въ челов?к?, который искренно былъ преданъ свобод? и просв?щенію, и Ивану Кир?евскому трудно было согласить свои Европейскія мн?нія съ упорнымъ Славянствомъ брата. Ихъ разномысліе въ такомъ жизненномъ вопрос? выражалось почти что въ ежедневныхъ, горячихъ спорахъ, состояніе это не могло не быть крайне тяжелымъ для того и другаго; чтобы уц?л?ла вполн? ихъ единодушная дружба, необходимо было, чтобы одинъ изъ нихъ пересоздалъ свой образъ мыслей о Русскомъ народ?. Кажется, можно съ ув?ренностью сказать, что при непрерывномъ, страстномъ обм?н? мыслей и св?деній, взглядъ старшаго брата постепенно изм?нялся, по м?р? того, какъ несокрушимоц?льное уб?жденіе младшаго укр?плялось и опред?лялось изученіемъ современной народности и древней, в?чевой Руси.

Иванъ Кир?евскій былъ друженъ съ Дмитріемъ Влад. Веневитиновымъ, и еще съ 1824года былъ знакомъ съ другомъ Веневитинова, Алек. Степ. Хомяковымъ; посл? запрещенія Европейца, короткое знакомство ихъ перешло въ дружбу. Ал. Ст. Хомяковъ былъ ревностный исполнитель обрядовъ православной церкви, еще въ то время, когда въ высшемъ обществ?, воспитанномъ на Французскій ладъ, нев?ріе считалось признакомъ либеральности, а православіе едва ли не служило синонимомъ нев?жества. Для многихъ, не коротко знавшихъ Хомякова, его строгое постничество казалось однимъ желаніемъ идти на перекоръ принятыхъ обычаевъ св?та, для того, чтобы вызвать на споръ и въ спор? пот?шить свои блестящія діалектическія способности. Кир?евскій былъ друженъ съ нимъ и зналъ, что въ Хомяков? все было искренно, все основывалось на твердой и сознательной в?р?, и что эта животворящая струя проникла въ немъ вс? изгибы его бытія. Духовную высоту, нравственную чистоту его характера, Кир?евскій ц?нилъ выше и его прекраснаго поэтическаго таланта и геніальныхъ способностей его ума. Хомяковъ съ ранней молодости былъ славянофиломъ; въ этомъ отношеніи онъ дружно сошелся съ Петромъ Кир?евскимъ и одинъ изъ первыхъ и вполн? оц?нилъ, узналъ его.

Въ 1834 году исполнились давнишнія сердечныя желанія Кир?евскаго. Въ Март? м?сяц? онъ помолвилъ и 29 Апр?ля женился на Наталь? Петровн? Арбеневой. Вскор? посл? свадьбы онъ познакомился съ схимникомъ Новоспасскаго монастыря, отцомъ Филаретомъ, и когда впосл?дствіи короче узналъ его, сталъ глубоко уважать и ц?нить его бес?ды. Во время предсмертной бол?зни старца, И. В. ходилъ за нимъ со всею заботливостію преданнаго сына, ц?лыя ночи просиживалъ въ его кель? надъ постелью умирающаго. Конечно, это короткое знакомство и бес?ды схимника не остались безъ вліянія на его образъ мыслей и сод?йствовали утвержденію его въ томъ новомъ направленіи, которымъ были проникнуты его поздн?йшія статьи.

Съ 1834 года, Кир?евскій проводилъ почти всегда зимы въ Москв?, у?зжая на л?то въ свое Долбино. Зимою 1839 года у него бывали еженед?льные вечера, для небольшаго круга его друзей. По условію, каждый изъ пос?тителей долженъ былъ поочереди прочесть что нибудь вновь написанное. Тутъ н?сколько разъ читалъ Гоголь свои комедіи и первыя главы тогда еще неизданныхъ Мертвыхъ Душъ; для этихъ вечеровъ была написана покойнымъ профессоромъ Крюковымъ прекрасная статья о древней Греческой Исторіи, и А. С. Хомяковъ написалъ статью О старомъ и новомъ . Статья эта въ н?которыхъ частностяхъ какъ будто противор?читъ выраженному впосл?дствіи взгляду Алекс?я Степановича на Русскую исторію; но она никогда не предназначалась для печати. Очень можетъ быть, что Хомяковъ написалъ ее съ нам?реніемъ вызвать возраженіе со стороны Кир?евскаго. Отв?тная статья Кир?евскаго принадлежитъ уже къ его поздн?йшему направленію, тому направленію, которое впосл?дствіи онъ самъ называлъ ПравославноСлавянское , „которое пресл?дуется странными нападеніями, клеветами, насм?шками, но во всякомъ случа? достойно вниманія, какъ такое событіе, которому, по всей в?роятности, предназначено занять не посл?днее м?сто въ судьб? нашего просв?щенія”. Во глав? этого новаго умственнаго движенія были братья Кир?евскіе и Хомяковъ, и вокругъ нихъ собралось н?сколько молодыхъ и сочувствующихъ людей, между коими нельзя не вспомнить Дмит. Александ. Валуева, племянника Языкова, выросшаго вблизи Кир?евскихъ и развитіемъ своимъ во многомъ обязаннаго ихъ вліянію. Валуевъ скончался въ первой молодости, но безъ отдыха до самой смерти, во вредъ своему здоровью, сгорая жаждою д?ятельности, неутомимо трудился надъ задуманными имъ изданіями. Первые томы Славянскаго и Симбирскаго сборниковъ долженствовали быть началомъ обширнаго предпріятія. Кто зналъ твердую волю и неутомимое трудолюбіе покойнаго Валуева, тотъ см?ло могъ бы поручиться, что наша ученая литература обогатилась бы многими и многими книгами, еслибы смерть прежде времени не подкосила эту молодую, д?ятельную жизнь. Два сборника, изданные Валуевымъ, первыя по времени книги, которыя вполн? принадлежатъ Московскому Славянскому направленію. Москвитянинъ, начавшійся въ сороковыхъ годахъ, не смотря на сочувствіе къ Славянамъ, на уваженіе къ древней Русской исторіи, никогда не былъ вполн? выраженіемъ того образа мыслей, во глав? котораго стояли Хомяковъ и Кир?евскіе. До 1845 года Кир?евскіе вовсе не участвовали въ Москвитянин?; участіе Хомякова было отрывочно; это было переходное время, когда еще два мн?нія не разд?лились на два отд?льные лагеря, когда въ Библіотек? для Воспитанія (изданіе, выходившее подъ редакціей Валуева) участвовали и Грановскій, и Хомяковъ, и Кир?евскій (Кир?евскимъ написана была для Библіотеки краткая біографія Баратынскаго). Къ сожал?нію, сохранилось весьма мало писемъ Кир?евскаго, этой переходной эпохи, отчасти отъ того, что онъ въ это время р?дко у?зжалъ на долго изъ Москвы, и поэтому не писалъ писемъ къ друзьямъ, съ которыми часто видался. Пом?щаемъ зд?сь письма къ Н. М. Языкову и къ А. С. Хомякову.

Къ Н. М. ЯЗЫКОВУ.

4 Іюня 1836.

„Теперь главное мое занятіе – хозяйство, т. е. когда вообще я им?ю время заниматься ч?мъ нибудь. Обыкновенно же у меня ничего не д?лать перем?шано съ минутными, разрывчатыми заботами, и такъ уходитъ день за другимъ. Но теб?, какъ челов?ку неженатому, беззаботному, непростительно ничего не д?лать, а еще непростительн?е быть больнымъ. Это говорю я не въ шутку, а потому, что глубоко уб?жденъ въ томъ, что въ бол?зни твоей виноватъ самъ ты, или, лучше сказать, твое пристрастіе къ гомеопатіи. Подумай самъ: если она истинна, то отчего же въ 2 года не могъ ею вылечиться? И охота теб? пробовать на своемъ т?л? какую бы то ни было систему, тогда какъ н?тъ сомн?нія, что м?сяцъ леченья у хорошаго медика могъ бы тебя привести въ прежнее здоровое положеніе. Ты скажешь, что ты испробывалъ такое леченье, и ошибешься. Ты лечился у Р...., который могъ быть, но еще не былъ хорошимъ, св?дущимъ, мыслящимъ и опытнымъ врачомъ. Но гомеопатія твоя, я боюсь, можетъ совс?мъ тебя разстроить. Впрочемъ, если ты такой ревностный ея почитатель, то позволь мн? сказать теб? вкратц? то, что я думаю объ ней, для того, что твои возраженія можетъ быть и меня наведутъ на путь истины.

„Была ли хоть одна система отъ сотворенія міра, въ которой бы не обозначался характеръ ея изобр?тателя? мн? кажется, и быть не можетъ. Въ чемъ же состоитъ характеръ самого Ганнемана? Умъ геніальный, соединенный съ характеромъ шарлатана. Сл?довательно, уже напередъ можно сказать, что во вс?хъ его изобр?теніяхъ должна быть истина въ частяхъ и ложь въ ц?ломъ. Онъ началъ свое поприще изв?стности съ того, какъ ты знаешь, что объявилъ открытіе новаго пневматическаго эликсира, который лечитъ отъ вс?хъ бол?зней. Покупателей было много до т?хъ поръ, пока оказалось, что въ немъ н?тъ ничего кром? особенно приготовленнаго бозакса. Посл? первой неудачи Ганнеманъ объявилъ изобр?теніе порошка, единственнаго и несомн?ннаго и во всякомъ случа? полезнаго противъ скарлатины. Средство это оказалось въ самомъ д?л? новымъ и полезнымъ въ н?которыхъ случаяхъ, но отнюдь не всегда. Оно принесло пользу наук?, когда вошло въ нее какъ часть, но много вреда, покуда его употребляли безъ разбора. Всл?дъ за порошкомъ явилась гомеопатія. Она основывается на трехъ положеніяхъ: 1е на употребленіи средствъ, однородныхъ съ бол?знію, 2е на безконечно малыхъ пріемахъ, 3е на леченіи признаковъ безъ розысканія причинъ. Все это вм?ст? д?лаетъ ее наукою, доступною людямъ несв?дущимъ въ медицин?, и такимъ образомъ зам?няетъ пневматическій эликсиръ, Но разберемъ ея три основанія. Д?йствительно, въ большей части бол?зней признаки бол?зни принадлежатъ не ей, а стремленію самаго организма къ здоровью. Потому усилить признаки значитъ пособить выздоровленію. – Это открытіе есть д?ло важное для науки, д?ло генія; но распространять это положеніе на вс? бол?зни было д?ло шарлатана, и есть вещь вредная, для больныхъ еще больше, ч?мъ для медицины. – 2я мысль, что очищеніе вещества отъ постороннихъ прим?сей увеличиваетъ его силу, давно изв?стна. Мысль другая, что вещество можетъ очищаться посредствомъ безконечнаго раздробленія, есть опять мысль геніальная и въ н?которыхъ случаяхъ справедливая. Но сказать, что раздробленіе есть средство къ очищенію вс?хъ веществъ, – есть д?ло шарлатана. Потому ч?мъ бол?е пользы онъ принесетъ наук? въ будущемъ, т?мъ бол?е вреда сд?лаетъ своимъ больнымъ въ настоящемъ. – 3е. Леченіе признаковъ безъ розысканія причинъ ихъ уже чистое шарлатанство, безъ всякой прим?си геніальности. Это очевидно изъ самой таблицы признаковъ, гд? прибавленіе новаго изм?няетъ иногда лекарство въ противоположное. Не значитъ ли это то, что онъ думаетъ одно, а ув?ряетъ въ другомъ? Изв?стное количество признаковъ служитъ в?роятнымъ выраженіемъ изв?стной причины, противъ которой онъ сов?туетъ средство на авось, между т?мъ какъ сов?стливые медики д?лаютъ тоже, только признаются, и къ тому же потому должны ошибаться мен?е, что принаравливаются къ каждому больному въ особенности, и кром? того им?ютъ помощь въ опытности и своихъ медицинскихъ св?деніяхъ, – чего не им?етъ челов?къ, который, какъ ты, лечится по книг?.

„Что же изъ этого сл?дуетъ? что гомеопатія должна быть полезна медицин?, но не въ отд?льности, а въ раціональной совокупности со вс?ми естественными и медицинскими науками. Но что для настоящаго времени гораздо важн?е система испробованная, нежели новая, особливо въ рукахъ неопытныхъ. Потому, если твой гомеопатъ не вылечитъ тебя скоро , то прі?зжай въ Москву, и я готовъ поручиться, что черезъ м?сяцъ ты будешь здоровъ совершенно , если станешь лечиться у Рихтера , котораго по счастію или по несчастію мн? удалось узнать въ этотъ годъ и въ которомъ я нашелъ одного изъ необыкновенныхъ врачей въ Россіи, челов?ка столько же умнаго, сколько ученаго, опытнаго, прозорливаго и добросов?стнаго. Я сов?тую теб? прі?хать въ Москву безкорыстно, потому что меня уже въ ней не будетъ. Прощай покуда. Твой И. К”.