В Вербное воскресенье (17 марта 1611) обычное шествие Патриарха на ослята произошло в необычайной обстановке: опасаясь кровопролития, Патриарх тайно распорядился, чтобы не являлось ни духовенство, ни народ, и шествие совершилось в присутствии лишь вооруженных иностранцев – поляков и немцев. Настроение в городе было страшно напряженное, и через два дня произошла страшная резня изза самого пустого повода; видя, что они с восставшими не справляются, поляки сожгли весь город, кроме Китайгорода и Кремля, где они затворились с боярами. Патриарха же заключили в монастырь под польскую стражу. В это время ополчение уже подошло и начало осаду Кремля и Китайгорода. Поляки стали грозить Патриарху, что уморят его, если он не прикажет ополчению уйти. Он ответил: «Что вы мне грозите? Я боюсь одного Бога. Если вы уйдете, я им прикажу уйти, разойтись, а иначе прикажу остаться и умереть за веру. Вы мне обещаете жестокую смерть, но через нее я надеюсь получить венец. Давно я уже желаю пострадать за истину». Тогда поляки заточили его в тесный погреб в Чудовом монастыре и выдали его злому его врагу – Салтыкову, который стал его теснить. Но в ополчении началась разруха: предводитель его, рязанский дворянин Прокопий Ляпунов, был убит казачьим атаманом Иваном Заруцким и ополчение стало расходиться. Казаки опять принялись за свои грабежи.

Наступили самые черные, мрачные дни для России. Смоленск был взят поляками, Новгород – лжесоюзниками шведами, в Пскове появился новый самозванец. Прошел слух, что казаки хотят провозгласить царем сына Марины Мнишек и Тушинского вора. Тогда восьмидесятилетний Патриарх обратился из своего заточения к русским людям с последним своим призывом. «Писать в Казань к митрополиту Ефрему, – писал он в нем, – чтобы писал в полки к боярам и казакам, чтоб крепко стояли за веру и не пускали сына Маринки на престол, – не благословляю! Писать в Вологду к властям и святителю Рязанскому тоже, чтобы в полки писали и к боярам, чтобы уняли грабеж, блюли братство, клали живот за Дом Пречистыя (так русские называли свою родину), как обещали. Да и во все города пишите, чтобы писали во все города, в полки и боярам, чтобы сына Маринки не пускали на престол. Говорить везде моим именем». Чувствуется, с какой лихорадочной поспешностью написано это послание и что ни одной минуты терять было нельзя.

Письмо это Патриарх послал с двумя верными смелыми людьми, которые, рискуя жизнью, тайно посещали его в его заточении. Он сам называет их «бесстрашными людьми». Они приносили ему из городов грамоты, передавали его послания и исполняли устные поручения. Он им верил как прямым, отважным и верным людям. Потомство должно запомнить их имена: это были боярский сын, то есть военный, Роман Пахомов и посадский человек, то есть горожанин, из города Свияжска Родион Моисеев. О них Патриарх пишет в том же послании: «Прислать прежних, которых присылали ко мне с грамотами, „бесстрашных людей" свияжанина Родиона Моисеева и Романа Пахомова... А им в полках говорить бесстрашно, что Маринкин сын ненадобен... В города с грамотами посылать же и велеть говорить им моим словом. А вам всем благословение и разрешение в этом веке и будущем за то, что стоите за веру непоколебимо, а я должен за вас Бога молить».

Отпуская своих верных посланцев, Патриарх благословил их со словами: «Если вы пострадаете за веру, Бог вас простит и отпустит вам грехи ваши в сей жизни и будущей...» Действительно, сын Тушинского вора и Марины был ставленником казаков, и оба посланца знали, какая страшная опасность им грозила за это послание в казачьих таборах. Однако же послание Патриарха они за его молитвы благополучно принесли в Нижний Новгород 12 января 1611 г. Оното и вызвало знаменитое народное движение под предводительством Космы Минина и князя Пожарского, которое и спасло Россию. Из своей тюрьмы молился за них Патриарх. Современники говорят, что, когда он молился за родину, слезы градом струились по его лицу.

Как только в Москве узнали, что приближается новое ополчение, поляки и изменники приступили опять к Патриарху со своими домогательствами и угрозами. Но Патриарх сказал им: «Да будут благословенны те, которые идут освобождать Москву, а вы, окаянные изменники, будьте прокляты». Тогда начался мученический подвиг Святейшего Патриарха Ермогена. Его лишили человеческого питания и с издевательствами бросали в его темницу сноп овса и немного воды. 17 февраля 1612 г. Святейший Патриарх Ермоген скончался от голода. Погребли его в Чудовом мо1 настыре. Еще при жизни он успел распорядиться, чтобы в ополчение была принесена Казанская икона Божией Матери. 22 октября был освобожден Китайгород, а 26го сдался Кремль. Но радость победителей была омрачена кончиной Патриарха. Первым в Успенский собор поспешно вошел в латах ближний его боярин – князь Хворостинин, бывший в ополчении, и взволнованно спросил: «Покажите мне могилу отца нашего! Покажите мне могилу начальника нашей славы!» И когда ему ее показали, он, припав к ней, долго и горько плакал.

Святейший Ермоген стал сразу же почитаться как местный московский святой. В 1652 г. мощи его были обретены нетленными и благоухающими и были перенесены в Успенский собор. После отступления Наполеона из Москвы в 1812 г. святые мощи его были найдены выброшенными из гробницы. В третий раз они были обретены нетленными во время реставрации Успенского собора перед коронацией императора Александра III. К лику святых он был причислен 12 мая 1914 г. Чудесные исцеления, подаваемые им, никогда не прекращались. Так, незадолго до прославления его некая гжа Гаух (в Москве) – бывшая уже в агонии, – после того как прочитали отходную, вдруг села на кровати и протянула руки как бы для получения благословения. Придя в себя, она рассказывала, что ей явился Святейший Ермоген, велел ей молитвенно призывать его и сказал ей, что Господь ее спас и исцелил. Он трижды благословил ее и стал невидим. Все врачи признали выздоровление ее чудесным.

Во время торжеств прославления мощей новоявленного угодника Божиих чудес совершилось столько, что было невозможно их записывать, тем более что они творились в бесчисленной толпе у самой раки. Но по возможности их всетаки отмечали. Так, например, исцелился от костного туберкулеза восьмилетний мальчик Николай Савельев, страдавший им с двух лет. Как только он приложился к раке святителя, он оставил свои костыли и ушел один, без посторонней помощи. Так же бросил свои костыли офицер, искалеченный в японскую войну, и ушел здоровым. Сохранился портрет Святейшего Ермогена: он изображен со строгим, проникновенным взглядом.

•Зилантъев монастырь, иначе Зилантов Успенский, находится близ Казани, на Зилантовой горе (с татарского – Змеиной).

Преподобномученик Галактион Вологодский (+ 1612)

Память его празднуется 24 сент. в день мученической кончины

Преподобномученик Галактион, во святом Крещении Гавриил, был сыном боярина Бельского, потомка литовских князей, казненного во время малолетства Ионна Грозного, когда Гавриилу было 7 лет. Его скрыли друзья отца в городе Старице, где он получил образование. Но оттуда, по указанию Божию, он удалился в Вологду, изучил там сапожное ремесло, женился на простой девушке и жил с ней счастливо трудами рук своих. Когда брат его, князь Димитрий, стал приближенным царя, он хотел вызвать его к себе и разделить с ним отцовское наследство, но Гавриил предпочел скрыть свое звание и продолжать жить трудами рук своих.

После смерти своей супруги Гавриил поручил малолетнюю дочь родственникам, а сам соорудил келью, выкопал рядом с ней колодец и пруд, обсадил его деревьями, все окружил оградой и там поселился, приняв постриг с наречением ему имени Галактион. Он приковал себя цепью к потолку, питался хлебом и водой и лишь несколько минут ночью дремал стоя на коленях. Из заработка своего он треть оставлял себе, а остальное раздавал церквам и бедным. Имущество его состояло из власяницы, деревянной чашки и рогожи, на которой он молился. Почитавшие его горожане приходили к нему, прося его наставлений и молитв. Лишь два раза он снял с себя цепь: один раз, повинуясь воле вологодского епископа, желавшего его молитв во время крестного хода по случаю засухи; Второй раз – для проповеди покаяния во время Смутного времени, перед польским набегом. Но совет св. Галактиона воздвигнуть однодневную церковь во имя Знамения Божией Матери был горожанами отвергнут. С грустью предсказал тогда св. Галактион, что церкви – Св. Димитрия Прилуцкого, которая вся окружена была лавками, и СвятоТроицкая, воздвигнутая одним богачом, враждебно относившимся к нему, – будут разорены. «Увидите, что скоро будет», – прибавил он.