Церковь святая, как нива пшеничная: она име­ет и пшеницу, и плевелы, но и то, и другое — только до жатвы. В церкви святой, значит, есть и добрые, и злые, есть и праведники, и грешные, есть и овцы, и коз­лища; церковь — как мать: она питает и согревает не только добрых своих чад, но и злых, — добрых любя, а злых терпя и милосердствуя о них.

Я же ищу Христа только в истинных чадах церкви, где Он находится по Своем воскресении: «Где есть?» Снова я спрошу у Псаломника, где искать Господа нашего? Псаломник говорит: «Господь посреде людей Своих», и еще: «Господь крепость людем Своим даст, Господь благословит люди своя миром» (Пс. 124: 2; 28: 11). Но я и еще спрошу: кто же эти люди Христа, Бога нашего?

Поистине всякий скажет, что люди Хри­стовы — это христиане. Итак, будем искать Христа между христианами и скажем: «Есть зде». Но опять приходится болеть сердцем, ибо многие из нас только по имени христиане, а по делам — гор­ше поганых; только имя христианское, житие же скот­ское, свинское. Мы ограждаемся крестом Христовым и вторично распинаем Христа, как богоубийцы, — распи­наем Его скверными, мерзкими и нечистыми делами.

Мы поклоняемся иконе Христовой, а кровь Его дражай­шую, излиянную за нас, попираем ногами, соделывая бесцельным и недейственным Его вольное страдание за нас. Мы хвалимся именем христианским и это же са­мое Его святое имя, нам данное, мы делаем хульным. Будучи христианами, живем не по-христиански. Что же? Можно ли сказать, что здесь Христос? Никогда! «Воста, несть зде!

» При каждом таком христианине невидимо стоит ангел хранитель и плачет, говоря: не ищи здесь Хрис­та, — когда-то был здесь, но давно уже отошел. «Вос­та, несть зде». Но не все христиане таковы. Есть злые, зато есть и добрые. Как посреди пшеницы есть плевелы, так и по­среди плевел иногда бывает пшеница. Среди злых мож­но найти много и добрых, имеющих в себе Христа, и иногда можно будет сказать: вот здесь Он. Итак, будем смотреть и искать.

Теперь нас устрашают слова Господа нашего, хотя и не к нам сказанные, но достигающие и до нас. Господь сказал: «Взыщете Мене, и не обрящете», и «Во гресех ваших умрете» (Ин. 7: 34; 8: 21). Но почему же, о, Господь наш! мы не можем найти Тебя? Потому, гово­рит Он, что не даете Мне места в вас к пребыванию; ес­ли и принимали Меня когда-либо вашим малым ко Мне обращением, зато вскоре же снова изгоняли Меня бес­честно, снова возвращались к вашим злым делам.

Но все-таки мы будем искать Тебя, Господи. Поищем Его в чине духовном. Ведь в нем и подо­бало бы Христу быть, как в Своих истинных служите­лях, носящих образ Христов. Но и в них редко найдешь Христа, ибо и из них каждый ищет своего, себе добра желает, а не людям, себя пасет, а не Христово стадо. Что, если бы кто, посмотревши прежде всего на самый высокий духовный чин, спросил бы кого (но только, чтобы он ответил по правде)

: «С каким намерением, с каким желанием ты пришел к высоте пречестнейшего сего духовного сана? Для одной ли только славы Божией, или же ради своей чести и славы? Для приобрете­ния ли спасения душам человеческим, или же для сво­его обогащения? Пасти ли овец Христовых, или же только для того, чтобы себя напитать получше?» Поис­тине, найдется не один, который пришел не столько ради славы и чести Божией, сколько для своего про­славления и чести, не столько для людской пользы при­нял сей сан, сколько из-за своей собственной корысти.

Такой пришел не для того, чтобы послужить спасению душ человеческих, но чтобы его власти послужили все подначальные. Он пришел быть не отцем и пастырем, но господином и владыкой. Простите мне, высочайшие власти духовные, гово­рящему сие. Я говорю не о всех, но только о некото­рых, и в их числе, быть может, обретаюсь и я, грешный. Я знаю, что лица высочайшего духовного сана являются ангелами во плоти, как пишется о сем в Апокалипсисе: «Ангелу Ефесския церкве напиши... Ангелу Смирнския церкве напиши...

Ангелу Пергамския церкве напиши» и прочее (Апок. 2: 1,8, 12). Однако же между теми ан­гелами может находиться и человек, подверженный не­мощам. Ангелам беспорочным от Пастыреначальника блюдется честь и венец, а опороченным ангелам (как и мне, грешному), подпадшим немощи человеческой, Господь говорит одному так: «Имам нечто на тя мало», другому сие: «Вем твоя дела, имя имаши яко жив, а мертв еси», иному же вот что: «Ни студен еси, ни тепл», «Изблевати тя имам от уст Моих» (Апок. 2: 14; 3: 1, 15, 16).

Посмотрим теперь на следующий духовный чин, то есть, на мирских иереев и диаконов, и поищем в них Христа, поистине обитающего здесь. Что, если бы также каждого из них отдельно спросить: «Что приве­ло тебя к священному сану? То ли, чтобы спасти себя и других?» Что каждый ответит? «Нет, не для сего, но чтобы прокормить жену, детей и домашних».

Дейст­вительно, служащие алтарю должны и питаться от ал­таря, однако же, если они идут в сей сан более ради самого пропитания, чем для славы Божьей или для спасения своего и душ человеческих, то в них трудно сыскать Христа. Рассмотри себя всякий освященный человек! Что ты думал, когда пришел к сану духовно­му? Для спасения ли ты пришел, или ради корма, ко­торым насыщаешь тело?

Ты «поискал Иисуса не для Иисуса, но для хлеба куса». Иной служит не только не для созидания овец Христовых, но даже и себе не на пользу, а лишь людям на соблазн и на свою собствен­ную погибель. Иной, взяв ключ разумения, сам не входит и входящим возбраняет; иной же даже и клю­ча разумения не имеет, в своем звании пребывает не­деятельным и не только вверенных ему овец не при­водит ко спасению, но даже и сам не знает пути спа­сения.

Здесь слепец водит слепцов, посему вместе они и в яму упадут. Не скоро в них мы найдем Христа: «Несть зде». Пошли мы, было, искать Христа в монастыри, но и в них все ныне испортилось; ничего нет, и порядка нет, едва и Христос остался; теперь только хлопоты да ро­пот, печаль и вздохи. В крайней нищете и скудости, по­жалуй, и нашелся бы Христос, если бы только сия ни­щета и скудость переносились с благодарностию.