Трудолюбию были даны руки и плечи, терпению — хребет, послушанию — ноги. А святая вера, как пер­вейшая добродетель, без которой невозмож­но спастись, взяла себе две части в человеке: ухо и руку; ухо — дабы ее слышали, ибо, как говорит апостол: «Как веровать в Того, о Ком не слыхали?» (Рим. 10, 14); руку же — дабы она была исполняема и самим делом, по слову святого Иакова: «Покажи мне веру твою без дел твоих» (Иак. 2, 18).

Обращаюсь опять к святой великомуче­нице Екатерине: в руке ее крест, чтобы явна была ее вера вместе с делами. Ты спросишь: какие добрые дела ее? Отвечу: прочитай исто­рию ее жития и страданий, и там увидишь. Я же по-прежнему с удивлением спрашиваю: почему рука девическая носит крест подобно руке иерейской. Кто разрешил ей такое ие­рейское крестоношение?

Но прежде, чем рассмотреть и узнать это, я спрошу: кто в поднебесной был первым ие­реем? Вы скажете, что по повелению Самого Бога первым получил это освящение Аарон, но не он первый начал приносить жертвы, были приносившие жертвы и прежде него. Мелхиседек, скажете вы, имел чин жреческий, но и он не первый получил его. Еще Авраам принес в жертву сына своего.

Это правда, и дивно было жертвоприношение его, но я спрашиваю не о том, кто какую принес жерт­ву, а о том, кто первый начал приносить жертвы Богу? Вы скажете: Ной устроил алтарь после потопа по выходе из ковчега и принес жертву. Но и не Ноя назову я первым иереем, первым жрецом. Кто же из иереев, приносивших жертвы Богу, был первым? Праведный Авель.

Он первый начал чтить Бога благоугодными жертвами, он был первым иереем в поднебес­ной. Если не верите мне, поверьте святому Амвросию, который говорит: «Первым по преступлении Адамовом носил образ Спасите­ля нашего Авель, который был девственником, священником и мучеником: девственником как несупружный, священником как прино­сивший жертвы Богу, мучеником как неповин­но убиенный братом». Внемлите словам этого учителя!

Первым священником, то есть иереем, он называет Авеля, ибо он первый начал приносить жерт­вы. Но кто поставил или посвятил Авеля в это иерейство, в жречество? Вера. Так говорит апостол: «Верою Авель принес Богу жертву луч­шую, нежели Каин». И на том поставлении Сам Бог пел «аксиос» — достоин, по словам того же апостола: «Получил свидетельство, что он праведен, как засвидетельствовал Бог о дарах его» (Евр. 11,4).

Здесь опять обращу мою речь к святой ве­ликомученице Екатерине. Видя крест в ее де­вической руке, и рассматривая веру и жертву ее, я если и не назову ее иереем, как девицу, однако, не усомнюсь уподобить иерею, а с праведным Авелем и наравне поставлю. Если Авель за жертву, которую принес с верою, был титулован иереем, то пусть будет и великому­ченица жрецом, равным Авелю ради жертвы, которую с верой принесла Христу Богу. Какую же она принесла жертву?

Не от плодов земных, не от первородных скотов, но саму себя принесла в жертву Господу Богу своему. Послушаем, что она говорит Господу: «Яко жертву непорочную приими мя, с любо­вью пожершуюся Тебе». Не напрасно Цер­ковь в тропаре нарекла ее агницей: «Агница Твоя, Иисусе, Екатерина». Ибо как Агнец Бо­жий Христос, закланный за всех, сделался благоприятной жертвой Богу Отцу, так и она, мысленная агница, отдав себя на вечное за­клание за Христа, соделалась благоприятной жертвой Христу, будучи сама и при носитель­ницей жертвы, и жертвой.

Носи же, святая ве­ликомученица, крест в руке своей, как носит его чин иерейский, жреческий! Аксиос — до­стойна! Крест служит знамением кавалерства, то есть храброго воинствования, победы и одо­ления. Святая великомученица Екатерина имела в жизни этой брань, и брань с тремя лютейшими супостатами, которые есть мир, плоть и дьявол. Мир прельщал прекрасную деву своими прелестями, плоть склоняла к ес­тественным вожделениям, дьявол же творил всякие козни, чтобы отвратить невесту Хрис­тову от любви к Нему.

Храбро воинствовала невеста Христова в тех бранях и с помощью Господа своего одолела врагов: мир отвергла, плотские вожделения отринула, дьявола ото­гнала, и потому, как кавалер, как храбрый ви­тязь, носит крест — оружие непобедимое — в руке своей. Крест — это знамение умерщвления, совер­шаемого для соблюдения чистоты, и особенно чистоты девственной, ибо она не может жить без креста: девство соединяется с крестом, крест с девством.

Посмотри на крест, и уви­дишь на кресте и под крестом девство. Кто на кресте? Не Тот ли, Кто является Источником и началом девственной чистоты? Кто под крестом? Не Дева ли, Пренепорочная Мария, Матерь Божия, вместе с девственником Ио­анном? Девство и крест — неразлучные друзья. Святая дева Екатерина, соблюдая свое непо­рочное девство, пригвоздила себя ко кресту самоумерщвления, согласно завету апостоль­скому: «Умертвите земные члены ваши» (Кол. 3, 5)

, — а потому по справедливости носит крест в знак умерщвления и своей девственной чи­стоты. Крест — это знамение духовной, христиан­ской, крестной и сильной премудрости, как оружие крепкое, ибо духовная, крестная пре­мудрость — это оружие против противящихся Церкви, как говорит апостол: «Слово о Кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спаса­емых, — сила Божия.

Ибо написано: «Погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну»; и далее: Еллины ищут мудрости; а мы пропове­дуем Христа распятого, Божию силу и Божию премудрость» (1 Кор. 1, 18-19; 22-24). У людей в поднебесной живет двоякая премудрость: премудрость мира сего, которая была, например, у еллинских философов, не ведущих Бога, и премудрость духовная, како­ва она у христиан.

Мирская премудрость — это безумие пред Богом: «Не обратил ли Бог му­дрость мира сего в безумие?» — говорит апостол (1 Кор. 1, 20). Духовная же премудрость почи­тается безумием у мира: «Для иудеев соблазн, а для еллинов безумие» (1 Кор. 1, 23). Мирская мудрость — слабое оружие, не­сильное воинствование, немощная храбрость. Но какое оружие премудрость духовная, это видно из слов апостола: «Оружия воинствования нашего сильные Богом на разрушение твер­дынь» (2 Кор. 10, 4)