Найдется ли их десяток, или, может быть, семь, или пять, или три, или два, или только один? Не большинство ли их, или не все ли они осуждены в муку вечную? Если же их постигла участь погибших в муках, то как может хвалиться внук или правнук теми, ко­торые сочтены за врагов Божиих и причтены к адским бесам? Но хотя бы они и все получили небесное царство за некие свои добродетели, а оставшийся после них на земле наследник уготовляет себе геенну злыми своими делами, то какая ему польза от святости предков, если он сам грешен, и в то время как они ликуют в раю, он отсылается в огонь неугасающий?

Поэтому пусть никто не хвалится ни вы­соким родом, ни святостью предков, но каж­дый пусть мыслит о своей собственной жиз­ни. Ибо как высокородство предков суетно и подлежит изменению, так и святость предков может быть полезной разве только доброде­тельным наследникам, злым же не помогает ни в чем. И наоборот, святость внуков, прав­нуков, поживших добродетельно и угодивших Богу, не поможет праотцам, умершим в тяж­ких грехах без покаяния, ибо и Сам Христос не захотел избавить таковых Своих предков.

Кто более свят, чем Христос9 Но и Он не из­волил оказать никакой помощи тем из Своих предков, которые были осуждены праведным судом Божиим в геенну за премногие и без­мерные прегрешения. Потому убоимся и мы! Если Сын Божий не пощадил многих Своих праотцев по плоти, умерших в грехах без покаяния, то пощадит ли Он нас, далеких и призванных из язычест­ва, если мы не покаемся?

Воистину, не поша­лит, ибо Он Праведен! Рассмотрим в книге родства еще одну тай­ну, являющую нам суету временной жизни. Род Христов описывают два езангелиста — Матфей и Лука. Святой Матфей при каждом упоминаемом лице употребляет слово «родил»: один «родил» того, другой «родил» другого, а свя­той Лука вместо слова «родил» пишет так: «Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати, и был, как думали, Сын Иосифов, Илиев, Матфатов, Левиин» и прочее.

Это место Евангелия в аравийском переводе читается так: «Иисус был Сын Иосифа, который был сын Илия, Илий был сын Матфана, Матфан был сын Левия», — и прочее. Матфей говорит: «родил, родил», а Лука: был; тот словом «родил»вводит в мир, этот же словом был изводит из мира. И тот был, и этот был; ныне же нет ни одного, остались только их имена, записанные в книге, а самих лиц нет ни одного: были, и нет.

«Родился» Авраам, был патриарх Авраам от­цом многих народов, был — и уже нет его. «Родился» Давид, «был» царь Давид»,был» — и уже нет его. «Родился» Соломон, «был» Соломон премудр, «был» — и уже нет его. Родились и все прочие и были одни князь­ями, другие военачальниками, были — и их уже нет. Где их слава, где их честь, где их могу­щество? «Был» — и ныне уже нет.

Все один за другим явились в этот мир, и все один за дру­гим, не весьма долго замедлив, отошли из ми­ра. Одними дверьми рождения вошли в жизнь эту, другими дверьми смерти вышли из жизни. Что же унесли они с собой, что взяли от­сюда? Может быть, богатство или титулы сво­его высокородства? Может быть, сан, красоту лица, крепость тела или премудрость, или иные какие-либо преимущества? Поистине, не унесли они ничего.

Они унесли все это от­сюда, но не сохранили для себя, а вложили в гроб для нетления. Что же говорят они, ли­шившись всего? Послушаем вести из того мира, возвещенные в Божественном Писа­нии. Ибо те, которые были здесь грешными, говорят там: «Какую пользу принесло нам высо­комерие, и что доставило нам богатство с тщеславием? Все это прошло как тень и как молва быстротечная; как корабль по водам и как птица по воздуху, и как стрела, пущенная в цель, не оставляют следа от движения, так и вся жизнь наша скоро пройдет, мы же оста­немся, ничего не имея» (Прем. 5, 8 и сл.). Где же оставили?

Тела сгнили в гробах, ду­ши же Бог знает где. Что оставили после себя? Ничего, одни только имена, записанные в книге родства, кроме тех, которые, пожив здесь свято, угодили Богу. Ибо они удостоены там лучшего, а нам оставили после себя образ добродетельной жизни. Книга же родства Христова сделалась как бы гробницей. Гробница полна костей мерт­вых, книга же исполнена имен мертвых.

И как в гробнице мы видим гробы многих раз­личных людей, богатых и убогих, сановитых и простых, которых покрыла и уравняла единая земля, так и в книге родства одинаково упо­минаются и скотоводы, и патриархи, и рабы, и князья, и цари, и пастухи, и плотники. В ней не упоминаются ни патриаршеские, ни царские титулы, не унижаются ремесла про­стых, но пишется просто: такой-то «родил» та­кого-то; «был» такой-то и такой-то, ныне же нет ни одного.

Поистине, «все суета сует», как говорит Екклезиаст: «Видел всяческие творе­ния, сотворенные под небом, и все суть суета» (Еккл. 1, 2). Итак, мы прочитали в книге рождения, хо­тя и вкратце, слово о суетности этой смертной жизни. Теперь пора уже обратиться к другой книге, книге смерти человеческой, смерти до­брой, рождающей жизнь вечную.

<br> «И иная книга раскрыта, которая есть книга жизни (Откр.20,12)» Ныне мы празднуем честное преставле­ние иже во святых отца нашего Петра, мит­рополита Московского и всея России чудо­творца. Это его преставление можно назвать кончиной, ибо и о святом житии его, и о бла­женной кончине читаем в книге, и службу ему поем из книги, книга же эта — книга смерти.

Ибо, как говорит Писание, и «Авраам умер, и пророки» (Ин. 8, 52), и святитель Христов Петр также отдал долг смерти, умер, но умер смер­тью честной: «Честна пред Господом смерть преподобных Его» (Пс. 115, 6). Умер смертью бессмертной: «упование его бессмертия исполне­но» (Прем. 3, 4), — и эта его книга смерти сдела­лась книгой рождения, ибо через временную смерть он возродился для вечной жизни.

Имеет и смерть, смерть добрая, книги своего родства, и родства не худого, а пре­красного, доброго. Ибо как от доброго корня вырастает добрая ветвь и от доброго дерева рождается добрый плод, так и добрая смерть имеет свое происхождение от доброго рода. Каков это добрый род доброй смерти, мы сей­час увидим. Не подумай, слушатель мой, что я говорю здесь о плотском благородстве архиерея Божия, ибо он от юности презрел род свой.