ты хорошо мог слышать, о чем плакал Господь наш, въезжая в Иерусалим? Скажи же нам. Святой Лука отсылает нас к своей евангель­ской книге, а в ней пишет так: «Когда прибли­зился к городу, то, смотря на него, заплакал о нем и сказал: «О, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в те­бе камня на камне»« (Лк. 19, 41—44).

Вот, мы видим причины слез Христовых: не плачет Он о Себе, видя Крест Свой и гроб Свой, Он плачет о беде людской, видя при­ближающееся разорение Иерусалима. Что же нам думать о слезах Христовых в Его младен­честве? О чем Он плачет в пеленах и яслях? При рождестве Своем Он тоже видит, как Всевидец, Крест Свой, трость, гвозди, копье, гроб и об этом, хотя и Младенец, но как со­вершенно разумный плачет.

А блаженный Ав­густин говорит: «Он больше болезнует серд­цем о наших проступках, чем о Своих язвах. Его беспокоят больше наши бедствия, адские бедствия, которым подвергаем себя добро­вольно нашими грехами, чем какие бы то ни было Его собственные страдания». Как только Он посмотрел Своими очами на мир, как в некую дымную храмину, тотчас увидел в мире грехи человеческие, как бы не­кое огненное нагромождение: дрова, сено, трости, и все это курится греховными запала­ми.

Видит Он выходящие оттуда, подобно дыму, горести, бедствия, мщения Божий, про­исходящие от праведного гнева Божия. Видит, кроме того, неблагодарность и закоренелость грешников. Видит, что напрасен будет Его труд, труд от юности, напрасны страдания Его, напрасно излияние Крови Его, — все это бес­памятный грешник потопчет ногами. Вот о чем Он плачет: этот наш дым выедает Ему очи.

Острием является для Него этот свет, ибо написано о грешнике: «Не сможет ничего про­израсти грешник, как терн острый». Этот-то терн и колет Ему очи. И Давид говорит о грешниках: «Огорчили Бога» (Пс. 5, 11), — по­просту же говоря, и в сердце Его, и в очах Его горько Ему от нас. О чем мы радуемся, о том Христос плачет. Горести наших греховных бед источают у Христа Спасителя слезы из Его очей.

Поистине, дождь слезный изливает это водянистое Небо, а через некоторое время бу­дет Оно и кровавой росой кропить при обре­зании. Написано о небе так: «Получит дождь ранний и поздний» (Иак. 5, 7). Это наше Небо, воплощенное Слово Отчее, даст теперь, в младенчестве Своем, дождь ранний, кропя слезами, а при обрезании и Кровью. Потом на Кресте даст «дождь поздний», когда свет померк­нет, и Он источит Кровь и воду.

Итак, не будем отчаиваться, ибо известно, что и Кровь Его, и слезы Его излились не на­прасно, но для пользы и спасения нашего. Моисей некогда устрашал так: «Будет над головой твоей небо медное, под ногами земля же­лезная» (Втор. 28, 23), что и было в течение пяти тысяч лет, и больше. Был Бог твердым, как медь и железо, но раз смягчил Он ныне сию твердость, облачившись младенческой плотью и одождив слезами, то уже есть добрая надеж­да, что «земля наша даст плод свой» (Пс. 84, 13).

Бог говорит: «Как если дождь или роса сойдет с неба и не возвратится, пока не напоит землю, так будет и слово Мое» (Ис. 55, 10). Слезный дождь, ныне проистекший из мысленного нашего неба, из очей плачущего Младенца Христа, напоит иссохшую землю нашего сердца. От этого дождя напоились умилением и мытарь в церкви, и грешница у ног Его, и Петр вне двора Каиафы, и разбой­ник на кресте.

Слезы — это знак любви: про­слезился Христос, и сказали евреи: «Смотри, как Он любил его» (Ин. 11, 36)! Иисус плачет в пеленах! Смотрите же и знайте, как любит Он нас: «Возлюбил Своих сущих в мире, до конца воз­любил их» (Ин. 13, 1). Был некто такой, кто назвал слезы ан­гельским питием. Слезы кающихся — это ви­но ангельское, ибо Ангелы радуются о вся­ком кающемся грешнике (см. Лк. 15, 7, 10).

Безгрешный Господь пришел в мир постра­дать за наши грехи. «Взявший грех мира» плачет в пеленах, как грешник; эти-то Его слезы и служат для Ангелов вином. Он видит, что Его при рождении посетили гости с неба, святые Ангелы. Он и источает для них вино — слезы Свои, ибо слезы — ви­но ангельское. Возрадовались святые Ангелы тем вином необыкновенным, устроили пение и воспели своими ликами: «Слава в вышних Бо­гу!» (Лк. 2, 14).

Вот текут слезы из очей Христовых: это дождь сходит с неба, ибо здесь заключаются небесные источники для нашей прохлады и угашения нашего огня. Пришел Господь наш провести нас в рай, но видит, что при райских дверях пламенное оружие, и вот Он источает из очей, как из источника, слезную воду, что­бы ею угасить пламенный херувимский меч.

Церковь воспевает: «Пламенное оружие плещы дает, и аз райския пищи насыщаюся». Но довольно уже говорить о мысленном дожде, исходящем из мысленного неба, из младенческих очей Христовых. Будем дальше беседовать о самом небе. Небо на латинском языке называется «целюм» (celum), что про­исходит от слово «закрытие», «сокровение». Того, Кто поистине не может быть покрыт не­бом, Бога, «седящего на Престоле высоком и превознесенном» (Ис. 6, 1)

и окруженного Сера­фимами, закрыло небо от очей наших. Закры­ло оно пред нами три небесные иерархии, скрыло многие обители, уготованные святым, скрыло невиданные, неслыханные Божий бо­гатства, «которых не видел глаз и не слышало ухо» (1 Кор. 2, 9). По-видимому, нужно было бы прогневаться на небо за то, что оно утаило и скрыло от наших очей такие важные, дивные и достойные вещи.

Но не меньше нам должно и благодарить небо, ибо оно и немощи наши покрывает, подобно покрову. Чего только не делается на свете, и чего только не творят лю­ди! И все это покрывает небо: только небо знает да земля. Таким образом, слово «небо», повторяю, происходит от слова «закрытие», от «сокровение». «Таинство вижду: небо вертеп» или, яснее говоря, небо в вертепе.