Кто не удивится, видя это хождение его по водам, и не скажет: «Посмотри! Легок Петр святой, как облако, несущееся над морем. В нем нет тяжести человеческой, ибо он по водам ходит Он — облако»!   Но как переменчиво счастье, так и людское мнение! Ибо бывший легким, как облако, вдруг нечаянно сделался тяжелым, как камень, тонущий в воде: «Начал утопать» (Мф. 14, 30). Не уповай, святой, на свою святость! Не считай себя лучше людей! Смотри, пагуба под ногами!

Не увидишь, как поскользнешься, упадешь, начнешь тонуть: «Начав утопать. Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (1 Кор. 10, 12). Не в то время святой Петр является облаком, когда по водам ходит, когда думает, что он по святости выше всех других апостолов, находившихся в корабле, не в то время. Когда же — скажем после.   Видим святого Петра стоящим у огня и греющимся: «Было холодно, стояли и грелись. Петр также стоял с ними и грелся» (Ин. 18, 18).

Думалось бы, что согревшись здесь телом, святой Петр согреется и духом и будет гореть, как пламя, любовью к Господу, припомнит ревность свою в саду, когда, взяв меч, хотел вступить в брань за Господа своего. И вот он вдруг остыл, замерз у огня: «Не знаю», — говорит, — «Сего Человека» (Мф. 26, 74). Сначала был весьма отважен, не испугался отряда воинов, присланных архиереями, но потом вдруг устрашился одной женщины — архиерейской рабыни!

И здесь святой Петр не был столпом огненным, начав разговаривать с женщиной. Кто не угаснет от бесед женских, кто не погубит духовной теплоты сердца, которая есть любовь к Богу.   Но я защищу святого Петра в таких случаях: ведь он тогда еще не принял Духа Святого, недостающее восполняющего, и потому, как немощный человек, поскользнулся.

Кроме этого, и для того еще такой случай был попущен ему, чтобы наперед был осторожен. Ему как бы указывалось по Божьему усмотрению: Петр! Тебя ждет начальствование, ты будешь возведен на степень верховничества, тебе будет вручено пасение овец! Помни же и в то время, что ты немошной человек, и если честью и превзойдешь прочих, но по немощам человеческим будешь равен им, то только по титулу будешь святейшим, а по немощности человеческой можешь быть грешнее всех.

Не превозносись же высокомерно над другими!   Но, оставив это, рассмотрим огонь и облако в духовных столпах наших. Пусть умствует каждый, как хочет, я же скажу, что огонь духовный — это не что-либо иное, как Божественная любовь, серафимски пламенеющая. Точно так же облако духовное и водоносное — это не что-либо иное, как слезы умиления.

То и другое соединяются воедино, как в столпе израильском, ибо где есть огонь любви, там, конечно, будут и слезы умиления. Усматриваем это прежде всего в Самом Спасителе нашем. Плачет Господь над Лазарем, и говорят люди: «Смотри, как Он любил его» (Ин. 11, 36). По очам слезным познали любовь сердечную. Известно, что и в человеке сердце - это таинственная печь, из которой исходит пламя любви, очи же его — таинственное облако, из которого изливается слезный дождь.

Сердце и очи у одного человека — то же, что огонь и облако во едином столпе израилевом.   Посмотрим здесь на святого Петра, из дома архиерейского вышедшего и где-то в особом месте сидящего и плачущего: «Выйдя вон, плакал горько» (Мф. 26, 75). Из его очей, как дождь из облака, льются слезы. Называю слезы дождем, согласно святому Златоусту, который, посмотрев на плачущего Давида, говорит: «Ланиты Давидовы украшены были, как бы бисером, дождем слезным».

Взирая на святого Петра плачущего, и мы можем сказать: ланиты Петровы украсились, как бисером, дождем слезным. Вот когда Петр святой есть духовное облако, источающее дождь слезный.   Но, о Петр святой! Почему ты плачешь? Потому ли, что отрекся от Христа? Ведь не один ты отвергся Его, а многие другие: отвергся Его Иуда, но не плачет, хотя и раскаивается; отвергся Пилат, но не тужит; отвергли Его архиереи и князья израильские, книжники, фарисеи и все множество народа, кричавшие: «Распни, распни Его!» (Лк. 23, 21).

Все они отвертись Христа, но не рыдают, а еще больше веселятся. И только ты один, Петр святой, оплакиваешь Его! Откуда у тебя такое сокрушение сердца? «Плачу, — говорит он, — потому, что отрекся от Возлюбленного моего». Не плачет Иуда, ибо он не имел к Нему такой любви; не плачет Пилат и все прочие, ибо не только не имели любви к Нему, но и ненавидели Его.

Я же возлюбил Его, и самая любовь моя тужит во мне без Любимого, и совесть моя зазирает мне и сокрушает мое сердце, и источает из очей слезы. Вы же говорите: «Смотрите, как Петр любит Его»!   Вот святой Петр, полный огня любви Божественной, серафимски пламенеющей! А за трикратное отвержение Господа воздает святой Петр трикратным изъяснением любви своей: «Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя» (Ин. 21, 16—17).

Итак, святой Петр — это наш духовный столп, столп облачный и огненный.   Посмотрим теперь на святого апостола Павла и спросим его самого: святой Павел! В каком месте можно назвать тебя столпом огненным? На острове ли Милите, где ты «набрал множество хвороста и клал на огонь?» Помнишь — там, где «ехидна повисла на руке» твоей, ты же, «стряхнув змею в огонь, не потерпел никакого вреда» от нее (Деян. 28, 3, 5)?

Поистине, уместно было бы назвать тебя столпом огненным здесь, где люди сочли тебя не человеком, а богом: «Говорили, что он бог» (Деян. 28, 6). Но я опасаюсь, как бы не сотворил ты с нашими похвалами тебе то, что сотворил вместе с Варнавою в Листрах: Там люди, приведя вола и принеся венки, хотели совершить вам жертвоприношение, вы же «разодрали свои одежды и, бросившись в народ, громогласно говорили: «Мужи! Что вы это делаете? И мы — подобные вам человеки»« (Деян. 14, 13—15).

  Где же, святой Павел, хочешь ты быть столпом огненным? Не у огня ли любви? Воистину так. Послушаем, что он говорит: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией» (Рим. 8, 35, 37—39).