Бабушка взглянула на меня с печалью и тихо сказала:

– Тёма, я думаю, что он не может быть хорошим человеком...

Её ответ меня буквально взбесил. К сожалению, я не помню произнесённых мною тирад, видимо, это было что-то кощунственное, дерзкое и обидное для бабушки. В ответ она не проронила ни слова. В раздражении я выбежал из комнаты…

Через некоторое время Буля решила завести меня в церковь (храм во имя пророка Илии Обыденного), именем которой назван наш переулок. Воспроизвожу словом случившееся много лет тому назад…

Бабушка поднимается по ступенькам храмового крыльца, держа меня за руку. Мы ещё не вошли в притвор, но я уже разглядел мерцавшие в полусумраке лампады и почувствовал совершенно мне незнакомый запах ладана. И что же? Меня охватил непонятный страх! Не давая себе отчёта, я отчаянно завертелся, вырвался из Булиных объятий… и бросился прочь, как будто меня преследовали злейшие враги.

Кровь стучала в висках, сердце колотилось в груди; думаю, более всего я походил тогда на дикого волчонка, который ощеривает пасть и пытается укусить руку того, кто протягивает ему пищу. Бабушка растерянно стояла на крылечке храма и молча смотрела мне вослед. Время ещё не пришло…

Гораздо позже, уже учась в университете, я услышал о впечатлившем меня в школьные годы Черткове следующее. Окончив после «отречения» Институт марксизма-ленинизма, он, уполномоченный обществом «Знание», стал разъезжать по всей стране со своей дежурной лекцией. Для него специально собирали школьные и студенческие аудитории. Дело было поставлено на широкий поток.

Однажды наш герой выступал в Московском политехническом институте. В зале присутствовали студенты многих факультетов и безропотно внимали советскому «витии», говорившему как по-писан-ному. Тема была всё та же: «прозрение» и отречение от веры с последующей переориентацией на проповедь «научного атеизма». В завершение лекции слушателям было предложено задать вопросы.

Из середины зала поднялась одна рука, тотчас замеченная товарищем Чертковым. Какая-то девушка поднялась с места и очень громко, предельно отчётливо задала свой вопрос, который прозвенел в воздухе, как стрела, выпущенная из тугого лука:

«Скажите, пожалуйста, Вы от Христа отреклись, как Пётр или как Иуда?» Говорят, лектор, застыв на месте, так и не нашёлся что ответить на это удивительное вопрошение…

Неверие, или безотчётное противление истине, врачует Сам Господь. Я говорю сейчас не о циничном и продажном безбожии чертковых, а о греховном неведении простецов, насильственно отчуждённых от Бога через помрачение и растление их умов. Жизнь, без сомнения, хороший учитель. Время лечит телесные раны и врачует язвы души. Время просветляет ум, если только человек внимателен к путям своим и умеет размышлять о своих ошибках.

С возрастом приходит мудрость, а мрак лжи рассеивается и обращается в небытие. Но, думаю, целительное воздействие времени объясняется более глубокой причиной. Эта причина – молитва. Незримая, неведомая никому из нас молитва, теплящаяся в сердечной глубине того, кто любит нас и терпеливо ждёт... Ждёт часа нашего подлинного прозрения и прилежно об этом молится.

Это прозрение, наконец, наступает, увы, весьма часто после кончины молившегося за нас с любовью человека…