Како убо тысящами лет честися имут вецы? Аще убо и тысящами лет где глаголется в писании век, но подобает ти ведати, яко и тысяща лет на не уставном приемлется, яко же в многих писаниих обрящеши. Яко же Давид рече: «Слово, еже заповеда в тысяща род, еже завеща Аврааму»; а никако же в писаниих не обрящеши, еже бог завеща слово Аврааму в тысящу лет. Но зри сего испытно, еже бог ко Аврааму завеща.

Писано бо есть: «Бысть же Авраам лет девятидесят и девяти, и явися господь бог Аврааму и рече ему: Аз есмь бог твой, и угоди предо мною, и буди непорочен». И помале паки рече: «И поставлю завет мой межу мною и межу тобою и межу племянем твоим по тебе в род их в завет вечен». Слыши что рече? «В завет вечен», а не в тысяща род. По сих же глаголет божественный Давид: «И клятву свою Исаку и постави я Иакову в повеление, Израилю в завет вечен».

Егда Израиля множае возлюби, Авраама же не толико? Никако же, но обычяй есть божественому писанию тысящею глаголати неуставнаа лета. Яко же великий Иоанн Богослов и еуангелист во своем откровении глаголет, яко «покло няем будет непорочный агнец тысящу лет, Христа проявляа, но и зверь убо, диавола глаголю, связан будет тысящу лет, потом же разрешится».

Того ради устремишася нецыи рещи и написати, яко по Христове воскресении тысяща лет до антихристова прихода. Но зри, яко великий Богослов неуставная лета тысящею наричет. Аще ли же бы тако было, яко же нецыи разумеша, отселе за пятьсот лет не покланяем бы был непорочный агнец, Христос бог наш, и хотяще прийти антихрист, но несть тако, но яко же рех о недоведомых летех[9] глаголет.

Еже убо божественая писаниа нас поучяют и законополагают, известно и непокровенно сих подобает в закон приимати и хранити. А еже покровенно вещают или в притчю и в прилучяи или премудростию глаголют, о сих подобает богови молитися со смирением и многим трудом и с советом искусных делом паче, а не словом навыцати; потаена же святыми писании никако же искати — скотъско бо есть се.

Яко же рече великий апостол: «Тем же убо, о человече, ты кто еси отвещаяй богови?». Но паче отрицатися сего яко недостойном сущем. Много бо суть неведома и неизреченна таиньства в божественом писании скровенна, и всяго слово божие или аще кого от святых разум имать в себе потаен. И никто же да не дерзнеть рещи, яко вем разум божий еже в божественом[10] писании, ибо хотяй уведати волю божию[11] и разум божественых писаний, яко же рече Лествичник, долъжен есть преже от страстей себе очистити сохранением божественых заповедей и вниманием и мнозем о бозе упражнением и безмолъвием и слезами и смиреномудрием и страхом божиим: душа бо, чистотою соединившися богови, слова иного не въстребуеть к учению, присносущное слово учителя и наставника и просвещение в себе носящи блаженая.

И тако страстнаго помышлениа мрак отрясше невеществене приступим неложному учителю истине: учитель же есть Христос, составная премудрость божиа, в нем же вся сокровища разума скровена суть. Яко же сам рече: «Ему же хощет сын, открыет». Без него же глаголяй разумети, солъга: гадками бо глаголет, а не истинно, от мнениа в безмерная хвалится. К нему же богослов Григорие глаголет: «Не возносися на богоразумие, сказание укоряя — скотно бо и криво, рече, еже не внимати силе разуму, но не чернилу писмен».

И от того точию безумно кто мнится мудр быти, а еже мнится имеа, взято будеть от него; понеже не хощеть рещи «не вемы», яко же вси святии ведуще глаголаху: «Ничто же вемы». И аще где потаена суть и скровена от нас словеса в божественом писании, и се бог на множайшую ползу сотвори, яко да не множае осужени будем в разуме преступающе. Понеже иже сподобился есть разуму и не подвизается яко же прежний святии отцы наши в посте и молитвах и в целомудрии и со смирением, таковый, яко недостоин, с прещением изгонится от благодати святаго духа, яко Саул от царьства, рече святый Максим.

Мы же убо не тщеславие, но смиреномудрием разума снизившеся и многим трудом и молитвами желаемаго взыщем, прочтем единою и дващи и многащи, и ведомая удержи, неведомая же и неявленная многащи проиди. И аще не возможеши обрести искомаго, пойди к мудрейшим, прииди к учителю, яко же рече великий Златоуст. И аще видит тя бог толика имуща усердие, то и открыет ти всяко.

Велия бо стремнина и пропасть глубока писанием неведение и самосмышлением изъобретение. От сего убо и добрая зле приемлются, и на развращение простейших хитрости словес прелагаются, сие житие растленное введе, сие и ереси роди, сие и горьняа доле сотвори. От сего невидениа и ныне устремишася нецыи рещи: 7000 лет жити, а егда настанет осмая тысяща, тогда конец будет.

Аще и вся писаниа прочтеши, не обрящеши того, но, яко же рех, неведомо никому всемирное скончяние написаша. Аще ли же хощеши известнее уведати, прочти списание премудраго оного старца, иже книгу написа, глаголемую Зерцало. Тамо бо пишет о конце сице. «Душа: Ни рабыни моя не оставляй, но рци ми к сим мало о последних нынешняго века и о кончине его, когда и како и какова есть и когда антихрист приидет он; чаяние бо страшит мя и смущает.

Жадаю уведати истинное рабыни о сем, да некако, обрет ненаучену, прелстит мя льстец. Плоть: Иже откуду и како приидет се убо реку тебе; а еже когда, никако неведомо есть сие. Многажды о сем воспросиша Христа его же видеша апостоли и ученицы, но не рече им когда. Рече бо: Сице отвеща к ним глаголя: Никто же весть никако же оного дне, ни ангели самии, но отец мой един. И како же утаил есть он, аз скажу?

По домыслу убо реша мнози многая, госпоже. Неции убо мечташася от еже в шестих днех миру всему рече создатися и быти от бога вседетеля и зижителя всех, почи же в седмый, шестой убо тысящи прочее скончеваю щися быти скончянию общему и всяческому, понеже рече: Тысяща лет, яко день един от бога вменяются; нужа скончеваеме шестей тысящи рекше шестому дни, скончятися убо и самому миру и веку, еже в шестих днех бывшему, владычице моя. Солгаша же ти обаче яко же яве бысть.

Глаголют же паки друзии: Понеже есть седморичен настоящий век убо лепо есть ему довлети же и пребывати донде же седмая тысяща вся скончается, подобаеть убо седморичному веку в седмое скончятися число, яко Соломон рекл есть: даждь чясть убо седмым и тогда осмым, осмый же будущаго века образ носит. Но и се речение не благословно мнится мне. И инии паки присносущее и божественое сведетельство от откровенна Иоанна Богослова глаголют бо, яко в нем явьствено прорече, яко покланяем будет непорочный агнец тысяща лет, госпоже, Христа проявляа, но и зверь убо диавола глаголю связан будет тысяща лет, потом же разрешится, прельстит же люди многи от язык и евреи; яко по кресте Христа и бога моего и еже по во ад съшествии связан будет зверь[12] и тогда прочее начят чтом быти агнец и считаются оттоле тысяща лет, о душе!