Иосиф Ватопедский /Слова утешения/ Библиотека Golden-Ship.ru
В Евангелии Господь наш говорит, что князь мира сего изгнан (Ин. 12, 31) и осужден (Ин. 16, 11). И Давид также говорит: Врагу оскудеша оружия в конец (Пс. 9, 7). Отцы же, ставшие через свой многообразный и обширный опыт его прямыми противниками и победителями, объяснили для нас в своих писаниях и на примере житий святых, что в отношении внимательных враг абсолютно бессилен и лишен всякой власти и способен только приступать к ним в образе прилога греха.
Я сказал «в отношении внимательных», и спрашиваю себя: «Принадлежим ли и мы к разряду внимательных?» Я надеюсь и верю, братия мои, что это наше неотъемлемое право. Находясь вне условий общественной и семейной жизни, где рождаются заботы о насущных потребностях, будучи свободны от всех этих занятий, мы принадлежим к числу внимательных, тех, кто может блюсти свой ум.
Об этом говорится и в житии преподобного отца нашего Антония Великого: когда светские философы его спросили, что такого особенного делают монахи в сравнении с ними, он ответил им: «Мы храним ум», и они исповедали свое бессилие в этом делании[15] . Я часто говорю вам об этом и не перестану повторять, потому что именно на этом сосредоточена наша цель.
Хранение ума, или трезвение, есть главное дело и обязанность монаха, потому что только так, всяцем хранением, он сможет соблюсти свое сердце (Притч. 4, 23) и уничтожить воутрия вся грешныя земли (Пс. 100, 8), повторяя с радостью давидское восклицание: Дщи Вавилоня окаянная... блажен, иже имет иразбиет младенцы твоя о камень (Пс. 136, 8). Изгнанный и падший дьявол, не имея места ни внутри нас, ни рядом с нами, воюет издалека, посылая вместо стрел помыслы, которые на аскетическом языке зовутся «прилогами».
Это единственный способ, которым дьявол, напоминая человеку об образах и событиях прошлого, может приблизиться и повлиять на него. Если человек, и в частности монах, находится на страже и «хранит ум», он проверяет приближающийся помысел и как бы спрашивает: Наш ли еси, или от сопостат наших? (Ис. Нав. 5, 13) — и тогда помысел вынужден отвечать.
Видите, какова мудрость Отцов, передавших нам во всех подробностях теорию и практику науки всей нашей жизни. Ибо Отцы утвердили и какое у нас должно быть делание и поведение, и как пребывать наедине и обращаться с другими, рассчитали, во что нам одеваться и в каком порядке молиться, и вообще, продумали весь круг движения наших мыслей и дел. Так что все приближающееся к нам в качестве прилога оказывается без прикрытия и проявляет себя: откуда оно приходит и чего ищет.
Опираясь на уставы отеческого Предания и жизни, мы тут же опознаем неразумие приближающегося помысла — если он действительно неразумен — и отвергаем его по примеру Господа в пустыне, где Он постился и воевал с дьяволом, чтобы научить нас искусству брани. Именно в пустыне Иисус наш был монахом: он пребывал в посте, бдении, нестяжательности, девстве и молитве.
Ах, какой это прекрасный образ для тех, кто желает Ему подражать! В нашей жизни есть много средств, чтобы распознать дьявольское злодейство и легко заградить себя от Сатаны. Самолюбию, этому важнейшему злу, мы противопоставим слово Начальника нашего спасения: Не о хлебе единем жив будет человек; гордости скажем: Не искусиши Господа Бога твоего; безусловно веруя в отеческое попечение о нас Бога, победим и ненасытное своекорыстие словами: Иди за мною, Сатано; Господу Богу моему поклоняюсь и Тому Единому служу (ср. Мф. 4: 4, 7, 10).
Дьявол, навязывая неразумное и бесцельное, тщится утаить его под благовидным предлогом. Кроме ответов, данных Спасителем, иной возможности ответить ему у нас нет. Поэтому требуется постоянное трезвение, чтобы обманщику не удалось остаться незамеченным. Но поскольку наш общежительный устав, будучи ориентирован на совместное выполнение всех сторон нашей жизни, не предоставляет нам абсолютных условий для безмолвия, которые имеются у подвизающихся безмятежно пустынножителей, существует и другой способ, в равной мере результативный, который полностью заменяет делание трезвения.
Отцы указывают нам на важность чистоты совести в исполнении своих обязанностей и утверждают, что этого одного достаточно, чтобы направить человека к исполнению его предназначения. Если мы вполне осознаем изречения Писания — проклят человек, творяй дело Господне с небрежением (Иер. 48, 10) и работайте Господеви со страхом, и радуйтеся Ему со трепетом (Пс. 2, 11)
, то мы начнем заботиться о том, чтобы все наши дела и мысли были по Богу. В уставах египетских и затем ливийских киновий, а также позже Студитских монастырей, подробно излагаются правила, которые с большой строгостью соблюдались Отцами, даже если дело касалось ничтожнейших вещей. Преподобный отец наш Симеон Новый Богослов в своих Оглашениях часто говорит о хранении совести, чему и сам он уделил много внимания в своей жизни, как он об этом пишет.
Тщанием не лениви, духом горяще, Господеви работающе, воодушевляет нас апостол Павел (Рим. 12, 11). Не столько имеет значение производительность в той работе, которая дана в качестве послушания, сколько чистота совести в осуществлении цели, ради которой дано послушание, доброхотна бо дателя любит Бог (2 Кор. 9, 7). Полагая во основание волю Божию, выраженную в божественных заповедях, мы регулируем все движения своей души, и тогда дьявольское лукавство раскрывается с самого начала, с первого прилога.
Лукавый очень редко действует через внешние обстоятельства — через людей или предметы. Основная часть его войны ведется внутренними средствами — через помыслы. Если монах находится в укрепленной крепости послушания, то никакой прилог — каким бы он ни казался благовидным — не может увлечь его ума к «сочетанию» , то есть к тому, чтобы он им заинтересовался.
Истинный монах, будучи образцом послушания, не принимает никаких указаний и наставлений, кроме тех, которые даны ему его законным Старцем или одним из ответственных за послушание братии, потому что он не подчиняется своей собственной воле. Единородный Сын Божий, Обновитель нашей ветхой природы, научил нас, что послушание — преимущественное лекарство в процессе лечения.