Вот какого рода это беспокойство, которое не появляется, если помыслы просты и естественны. Все эти подробности — для нас, монахов. Но мы поэтому и стали монахами, чтобы безмятежно и беззаботно заниматься своим внутренним человеком, потому что этим заняти­ем начинается и им завершается очищение сердца. А как мы знаем, чистые сердцем Бога уз­рят (ср. Мф. 3, 5). Аминь.

  СЛОВО ОБ ОТСЕЧЕНИИ ВОЛИ И АКРИВИИ[16] Возлюбленные братия, в настоящем слове я хотел бы воспользоваться темой сегодняш­него Евангельского чтения, а также обратиться к житию ныне празднуемого святого, препо­добного Давида Эвбейского, потому что и то и другое дает нам повод поговорить о важности в монашеской жизни отсечения своей воли.

Святой евангелист Лука пересказал нам притчу Спасителя о богаче и Лазаре. То, что привлекло мое внимание, это не столько наличие эсхатологического элемента в притче, ко­торый и в правду вызывает благоговейный страх, сколько бедственное состояние, сопутст­вующее осужденному. В притче очень ясно открывается существование чувственного места наказания и му­чений отпавших от веры и благочестия людей, которые вследствие такого отпадения прово­дят свою жизнь в грехе.

Господь наш называет здесь это место Адом и местом мучений, в другом месте — геенной, огненным озером и огнем неугасимым, тьмой кромешной, скре­жетом зубов и червем неусыпным. Все это указывает на место, конкретную область, предна­значенную для наказания, где виновные будут телесно заключены, чтобы пожинать плоды своих намерений и деяний, которым они отдавали предпочтение в этой жизни.

Совесть и пример боголюбивых людей будут напоминать им о нарушенном ими добром и божест­венном законе. Но я хотел бы подчеркнуть другой аспект мучений, о которых идет речь в притче. Ведь кроме внешних теснящих со всех сторон осужденного богача ужасов, то есть огня, который жег его так, что тот верил, будто даже одна капля воды может дать ему утешение, было, од­нако, и нечто другое, также страшное, что беспрестанно его терзало.

Это были злополучные страсти, весь ветхий человек со всем его осужденным законом злонравия, всецелое отталки­вание любви, мрачный покров жестокости и бездушия, больное и страстное своекорыстие, господство самолюбия — именно все то, что во время земной жизни в своем безразличии он возделывал, не употребляя никаких усилий отказаться от этого. Поэтому эти лукавые звери последовали за ним и в другой жизни, став его вечными спутниками.

Как обнаружилось, главная его обида выразилась в зависти, которая происходит от жестокосердия. Он не мог смотреть на когда-то бедного, а ныне богатейшего Лазаря в ло­не утешения и счастья. «Отче Аврааме, убери Лазаря из твоего лона, — говорил примерно так богач, — я не могу на него смотреть, это для меня еще одно мучение, более тяжелое, чем огонь, который жжет меня. Убери его и пошли сюда ко мне!

» Но какое утешение получил бы он от капли воды? Глядя на это, мы понимаем ужас мучения, когда и одна капля воды почи­тается утешением, но одновременно мы видим в этом и действие зависти, мучительной стра­сти, которая не может спокойно смотреть на счастье ненавистного человека. После того как Авраам благоразумно отверг неразумное требование, страсть богача не унялась: «Раз он не может придти сюда, пошли его на землю, лишь бы мне его не видеть в успокоении!

» Но разве им владела только страсть зависти? Привычка к деспотизму и власти застав­ляют его забыть, что теперь земная роскошь миновала и что Лазарь уже больше не прежний бедняк и невольник, но сын Божий по Благодати, не нуждающийся в человеческой помощи. Как смешны эти страсти! Как смешон человек, когда он порабощен страстями! Несмиренный и эгоистичный в этом мире нераскаянный богач и там, в горьком месте своего осуждения, достойный всякой печали и плача, высказывает свои претензии как повелевающий.

Поисти­не, в Аду нет ни покаяния, ни изменения. Какой плод принесет человек в этой жизни, такой и будет сопутствовать ему в вечности! Мы отмечали это много раз, и сейчас опять возвраща­емся к этой теме, которая нам действительно небезразлична. Страсти — наши безжалостные мучители в вечности: снаружи наше тело в мучительном заключении в вечных темницах ада, и внутри — неистовство и едкость диких страстей, которые мы заслужили своей беспечной и невнимательной жизнью как постыдный венец!

Наш приснопамятный Старец[17] сравнивал страсти с узами, которые действительно от­нимают свободу у скованного ими человека, и говорил по этому поводу: «Остерегайтесь пле­нения от страстей, как если бы вы боялись прикоснуться к чему-либо скверному. Ибо когда мы притрагиваемся к страстям, они лишают нас свободы, и мы уподобляемся тем нечистым животным, которых в Моисеевом Законе не позволялось приносить в жертву».

Где господствует страсть, там сковывается действие Благодати. Говорю это для нас с вами, то есть для тех, кто устремлен к очищению и свободе, чтобы вы приняли просвеще­ние от Бога. Страсти не невинны и не просты, когда владеют нами. Святые Отцы, как помни­те, называют их колючими терновниками, и кто захочет вырвать их после того, как они раз­растутся, тот до крови изранит свои руки. Так говорит авва Пимен[18] .

А авва Дорофей уподоб­ляет страсти при их появлении маленьким и слабым стебелькам, когда же разрастутся — крепким деревьям, так что невозможно будет их вырвать без посторонней помощи[19] . И вот, снова возвращаясь к бедному Лазарю, обратим внимание на терпение в несении своего креста, который и всякий спасающийся должен подъять, так чтобы сподобиться веч­ности и восприятия «крайних благ», которых, по слову апостола Павла, не достойны все страсти нынешнего времени, какими бы они ни были (см. Рим. 8, 17).

Но разве и для нас жить по-христиански и быть христианином не означает жить подобно Лазарю? Воспомина­ние о Господней притче в таких живых красках, думаю, достаточно для того, чтобы укрепить нашу волю и наше терпение не оставлять без попечения того, что в этой временной жизни нам кажется и является для нас тягостным. Это поможет и нам унаследовать часть в уделе святых, которые, как известно, проявили гораздо большее любострадание, чем то, которое проявляем мы.