«Че­ловек, идущий к Богу посредством покорности и послушания Ему, соединенных с правой верой, достигает встречи с Ним и постоянного пребывания в Нем. Вот что является и зовется богословием»1 , — так учил старец Иосиф Исихаст, и в этом звучало его жизненное завеща­ние своим чадам. Бог, будучи необозримой глубиной премудрости и истины, соединяется со своим творением — человеком, охватывая все его существо.

Собственный опыт человека, пережившего непосредственное общение с Богом, запечатлевается в разуме как догматиче­ская «непотаенность» (истина), которая становится пределом познания ума и источником его «незабывающего ведения» (άληστος γνώσις)2 . Именно на этой основе, на основе динамиче­ского опытного переживания истины, и строится Предание Церкви, в котором сформулиро­ванные догматы — истины веры — сочетаются с опытом не на уровне рефлексии, но в ипостасной жизненной реальности, т.е. на уровне личности святого.

Исходя из этого, становит­ся очевидным экзистенциальный и опытный характер православного богословия. Жизнен­ный путь каждого человека, идущего к Богу, с одной стороны уникален и соответствует его экзистенциальному переживанию истины, но, с другой стороны, он един в кафолическом из­мерении как опыт всего Тела Церкви. И если возникает ложный духовный опыт, который фальсифицирует и теоретическое учение об истине, то он вступает в резкое противоречие с опытом всей Церкви, выраженном в реальности приобщения к подлинной истине, то есть в святости.

Вот почему для нас так важно жизненное свидетельство тех людей, для которых личный путь покаяния и восхождения к Богу запечатлелся «незабывающим ведением», кон­ституирующим словесное выражение их непосредственного переживания божественного присутствия. Их указания становятся для нас «тайноводством» на пути духовного преуспея­ния и спасения в благоговейном подражании их жизни.

В нашем очерке, предваряющем настоящее издание, мы хотели бы отметить именно этот аспект. Если внимательно вчитываться в данные «Слова», можно легко заметить, что старец Иосиф со всей любовью и переживанием за своих собеседников пытается разными способами описать для них те духовные реальности, к которым он удостоился прикоснуться. Его слова похожи на «маяки», расставленные на пути тех, кто идет ему вслед, не зная навер­няка точного маршрута.

Когда мы хотим описать дорогу, которую хорошо знаем, человеку, отправляющемуся по ней в путь в первый раз, мы рисуем ему разные схемы, объясняем осо­бенности местности и климата, подробно указываем ему, где надо идти прямо, а где повер­нуть, где идти быстрее, а где можно остановиться и отдохнуть и т.д. И чем больше мы осоз­наем опасность пути, который предстоит пройти нашему собеседнику, чем больше мы пере­живаем за его конечный успех, тем подробнее и настоятельнее бывают наши разъяснения.

Точно так же обстоит дело и с беседами старца Иосифа. За его словами определенно просве­чивает отеческая обеспокоенность за вечную участь своих духовных чад. Беседы Старца изобилуют конкретными указаниями и практическими советами, раскрывающими «мар­шрут» духовного пути; они все объединены непосредственной ясностью и простотой, кото­рые обычно бывают свойственны людям, имеющим большой опыт.

А это в свою очередь склоняет к доверию и слушателей, и читателей. Старец Иосиф Ватопедский окончил лишь два класса начальной школы и не получил никакого систематического образования. Его жизненный путь смолоду пролегал через мона­стыри и пустыни, ставшие для него местами духовного возрастания и образования в духе --- 1 Старец Иосиф Исихаст, с. 177. 2 По учению прп.

Максима Исповедника, «незабывающее ведение есть устойчивое и непрекращающееся вечное движение мудрости, созерцания и познания ума, то есть его силы, свойства и энергии, в области того познаваемого, которое выше знания». Подробнее об этом см.: Мистагогия, 5. TLG 2892/049. Ср.: Творения, кн. I, с. 163.   святоотеческого Предания Православной Церкви.

Старец никогда не изучал ни философию, ни богословие, но, проведя большую часть жизни на Святой Горе, он имел возможность тща­тельно изучить наследие наших Отцов, как древних, так и современных, и у них найти все необходимое для того, чтобы восполнить недостающее. Таким образом, можно говорить о двух главных источниках богословия Старца: писания Святых Отцов, преимущественно аскетического направления, и непосредственное ученичество у опытных подвижников, среди которых первое место принадлежит старцу Иосифу Исихасту.

Очевидно, что весь круг чтения старца Иосифа сосредоточился в первую очередь на важнейших аскетических произведениях, составляющих классическое наследие монаше­ского Востока. Из поколения в поколение греческое монашество живет и руководствуется этими авторами, богословие которых входит, так сказать, в его плоть и кровь. Живя в послу­шании у старца Иосифа Исихаста, братия, в том числе и старец Иосиф Ватопедский, еже­дневно часть своего времени по традиции уделяли «изучению Отцов».

Это были, во-первых, изречения Отцов египетской пустыни и повести из их жизни, вошедшие в различные сбор­ники, самые известные из которых входят в Систематическое собрание (Древний Патерик) и Алфавитное собрание (у нас Достопамятные Сказания), а также сборник под названием «Евергетинос»1 . Далее шли произведения великих Отцов — систематизаторов подвижниче­ского опыта, таких как св. Василий Великий, прп. Максим Исповедник, прп. Иоанн Лествичник, прп. Симеон Новый Богослов, св. Григорий Палама.

Также здесь следует назвать и ав­торов Добротолюбия, среди которых старец Иосиф наиболее часто ссылается на авву Исайю Отшельника и прп. Марка Подвижника. Вслед за своим блаженным учителем особое место старец Иосиф отдает писаниям прп. Исаака Сирина, считая его одним из самых глубоких ду­ховных писателей. Кроме этих Отцов, учителей монашеской жизни, старец Иосиф также обращается к пи­саниям прп.

Макария Египетского, аввы Дорофея, некоторым аскетическим сочинениям св. Григория Нисского, Григория Богослова. Для обобщения церковного вероучения Старец пользуется творениями прп. Иоанна Дамаскина, а для толкования церковных событий и праздников — творениями св. Афанасия Великого, св. Иоанна Златоуста, св. Кирилла Ие­русалимского, св. Кирилла Александрйского и св. Григория Паламы.