Во «мраке» покоя Благодать становится присущей человеку, который уже без труда и усилия пребывает в непрестанном созерцании, а тело, участвуя в этом состоянии, уже не находится в прежнем положении естественной необходимости, но живет вне природных законов, питаясь от Бла­годати. Когда ученик пригласил авву Сисоя поесть, тот ответил: «Разве мы не ели, чадо мое? Если не ели, то давай покушаем» .

Благодать действовала в нем как природная пища. Здесь мы наблюдаем состояние совершенства, когда тление поглощено жизнью (см. 2 Кор. 5, 4). Апостол Павел и многие Святые Отцы говорят о духовном теле. Это такое тело, кото­рое участвует в духовной деятельности души. Так мы должны понимать опыт апостола Пав­ла: Вем человека о Христе, прежде лет четыренадесяти: аще в теле, не вем, ащели кроме тела, не вем, Бог весть: восхищена бывша таковаго до третияго Небесе (2 Кор. 12, 2).

Это дает нам возможность понять, что тело, вот это материальное тело, движимое присущим ему Духом, само становится духовным. Не умаляясь в своем материальном составе, материя пре­восходит те условия своего бытия, в которых она пребывает заключенной. Таким путем из­меняются природные действия тела и, поскольку в нем поселяется Дух, оно истинно и реаль­но находится в духовном Раю. Вот вкратце смысл этого отрывка. Вопрос. Как это происходит?

Какими средствами, каким подвигом может человек изменить естественные действия тела? Ответ. Основной подвиг — это всецелое умерщвление в человеке его воли. Если он достигнет такого момента, когда будет полагать всякий разум в послушание Христово, тогда Дух вводит его в покой субботы (ср. Евр. 4, 9-11). Преобразование естественных способностей человека в духовные не может быть ре­зультатом человеческих усилий.

Духовное созерцание, например, — не просто упражнение человеческого мышления; это было бы прелестью. Созерцание — дар Божий. Человек при­зван согласовать свою волю с волей Бога. Через это делание его отношение к другим стано­вится дружелюбным, смиренным, его тело очищается, а мысль восхищается к Богу. Свобод­ное соблюдение заповедей и подчинение с любовью всякого помысла воле Христовой есть основное аскетическое средство, способствующее приходу к человеку Благодати, которая, нисходя к нему, изменяет его.

На начальной стадии послушание в некотором смысле прино­сит скорбь, но с прошествием времени через любовь и просвещение Духа оно изменяется и становится в человеке присущим ему свойством. Человек вдруг приходит в состояние чув­ --- 2 Достопамятные Сказания, Об авве Сисое, 3.   ства Бога — это означает нисхождение Благодати, вхождение человека в область откровения, когда его естественные способности превосходят сами себя, изменяются, и человек стано­вится освобожденным силою Христовой и говорит уже как власть имеющий (ср. Мф. 7, 29; Мк. 1, 22).

Послушание — не только душевная, но и телесная добродетель, потому что человек бывает тревожим страстными похотями, которые телесны. Даже безгрешные потребности человека (неукоризненные страсти)[23] , такие как потребность в питании, во сне, в отдыхе, мо­гут превратиться в страстные похотения, если мы не будем сохранять меру в их использова­нии.

Послушание на первом этапе относится к соблюдению меры в пользовании этими по­требностями. Когда страстная похоть прорастает в человеке, она превращается в сластолю­бие, поэтому у послушания есть и свой телесный спутник — злострадание. Корень сластолюбия — самолюбие. Где появляется самолюбие и эгоизм, там произрастают все по­роки. Такова падшая человеческая природа, которая подвержена «закону тяготения» к греху.

Падшая природа, будучи слепой силой, тяжестью, тянет человека вниз. Поэтому-то Отцы и боролись с похотью, довольствуясь законом необходимости. Подвиг ведет к естественному очищению тела. Удержание чувств от сластолюбия очищает тело. Без такого очищения чело­век не может молиться и тем более приблизиться к созерцанию. Прежде чем с дерзновением погружаться в молитву и отворять двери созерцания, ум должен стать хозяином себя самого.

Первая ступень такого становления — подчинение чувств закону необходимости. Так пада­ют страсти, прекращается жизнь «не по природе». Тело человека и весь человек очищаются и возвращаются к естественному состоянию, приемлемому для Бога. Тогда приходит боже­ственная Благодать и влечет человека к тому, что «выше природы», к святости, к преодоле­нию не только нужды, но и необходимости. Все довольно просто. Вопрос.

Приемлемо ли все это для верующих, живущих в миру? Ответ. Нет разницы между верующими, живущими в миру, и монахами. Единственное различие — это вопрос брака и материального имущества, то есть занятий делами самообес­печения, в чем человек нуждается, когда имеет семью и общественные обязанности. Конеч­но, все это труднее осуществить в миру, особенно в современном обществе, которое развра­тилось и в мыслях и в действиях.

Но одно дело — трудно, другое дело — невозможно. Под­виг более легок для монаха, потому что он отлучен от причин греха. Это дает ему от начала некую свободу, которой, однако, может достичь и верующий в миру через соблюдение меры в пользовании необходимыми потребностями. Путь, начало и первый этап аскетического де­лания в том и заключается, чтобы человек взошел к свободе и любви и посредством этого, при содействии божественной Благодати, — к созерцанию и покою субботы, в котором осу­ществляется изменение природных свойств человеческого тела.

  ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ СВЯЩЕННИКА В сфере нашей христианской жизни мы часто говорим о духовности и духовных людях. Но каковы они — эти духовные люди? Дадим описать их апостолу Павлу. Это те, говорит он, которые Духом Божиим водятся (Рим. 8, 14), те, кого закон Духа жизни во Христе Иису­се свободил есть от закона греховного и смерти (ср. Рим. 8, 2).

Также он добавляет: Елицы Духом Божиим водятся, сии суть сынове Божии (Рим. 8, 14), которые не ктому себе живут, но Умершему за них и Воскресшему (2 Кор. 5, 15). Долг стать духовным человеком, по Бла­годати Божией, относится к каждому верующему и особенно к священникам, потому что они духовные руководители остальных людей. В самом деле, если мы исследуем исторические повествования Священного Писания, мы убедимся, что всегда ведущая роль — духовная и административная власть — в народе Божием, да и у других народов, принадлежала духовным людям, которые либо в качестве пророков, либо в качестве судей, либо в качестве священников почитались единственными, кто способен управлять народом, открывать ему повеления Божии и вообще быть посредни­ками между Богом и людьми.