Он открывает народу троичность Лиц Единого Божества и делает веру достоверной и конкретной для тех, кто по­желает веровать. Он являет Отца через голос: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих (Мф. 3, 17). Являет и Духа Божия, сходяща яко голубя (Мф. 3, 16), известившего о том, к Кому относился Отеческий голос, прозвучавший с Неба. Так, Сам приняв свидетель­ство, что Он Единородный Сын и Спаситель, Он открывает триединство и единосущие Бо­жества и завершает «веры утверждение».

Больше никто не останется в неведении относи­тельно того, в Кого он верует и в Чье Имя крещается. Совершив, во-первых, таинство открытия Своего Царства, Обновитель нашей ветхой природы возводится Духом в пустыню, где принимается за практическое осуществление на­шего воссоздания и спасения. Когда в начале Бог создавал мир, Он не одним лишь повелени­ем через слово сотворил человека, как это было со всем остальным творением: Той рече, и быша, Той повеле, и создашася (Пс. 32, 9).

Но Своим личным и особым вмешательством, персть взем от земли, и вдуну в лице его дыхание (Быт. 2, 7), Бог создал человека. И рече Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1, 26). Таким же образом и сейчас воссоздавая нас и находясь в пустыне как в новом Едеме, Всесильный Бог Слово начинает обновление нашей природы. «Снедию изведе из Рая враг Адама»[51] — через пост Спаситель возвращает «неподобие» природы к состоянию устойчивого покоя.

Беззаконно Адам вкушает пищу — Иисус наш постится законно. Адам отвлекает и отрывает от Бога свой ум, переключая его на ложное ощущение своей божественности, — Господь же продле­вает Свою молитву и пребывание в божественном созерцании. Через обращение к ощущени­ям Адам оказался уязвим для стрел трех главных страстей: самолюбия, гордости и своекоры­стия — и против этих же страстей, использованных Сатаной, сражается Иисус наш, обращая их в бегство и передавая нам победу и опыт.

Опускаю дословное описание этого важного момента как всем вам хорошо известного. Однако я не упущу провести параллель между нашей собственной жизнью и этим при­мером, данным нам нашим Господом Иисусом. В первую очередь напомню вам изречение Евангелиста об Иисусе, что Он начат учити же и творити (Деян. 1, 1). Я остановлюсь сна­чала на выяснении значения сказанного творити, следуя указаниям нашей практической жизни, а затем обращусь к теме созерцания и возношения.

Смотрите: Иисус наш первым де­лом постился сорок дней и только потом вошел в тонкости рассуждения, потому что это следствие божественного просвещения. Только через пост и подвиг, согласно Отцам, всякий из нас может научиться различать тонкость помыслов, когда они приступают в облачении света или под видом «ягненка». Свойство просвещенного разума — невозмутимость и сми­рение, происходящие от ослабления страстей.

Умиротворенное сердце встречает и отражает нападение помыслов успешно и твердо. Господь наш Иисус, будучи свободен от всякого гре­ха, не подлежал и очищению от него и не нуждался в подвиге, чтобы привести в равновесие чувства и ум. Но став Начальником нашей свободы и Исцелителем природы, принял на Себя роль очищаемого, подвизающегося и нуждающегося.

Причина этого состояла в том, что Он желал научить Своих сынов во всех подробностях законной брани, чтобы они могли побеж­дать и торжествовать по Его Благодати. До тех пор наша природа не знала силы и ценности этого важнейшего оружия — я говорю о посте и воздержании. Однако и враг наш дьявол ни­чему не научился из своего опыта поражения в войне, выигранной Господом. О чем же все это свидетельствует?

О чем в жизни Христа говорят пустыня, уход из мира, пост, бдение, молитва, нестяжательство, девство, смирение, незлобие, и после торжества над врагом — служащие ангелы? Здесь любой может видеть не что иное, как подробное описание нашей монашеской жизни, когда мы через уход из мира и первоначальный практический подвиг переходим к высшему созерцанию, согласно со святоотеческим изречением: «Дело — восхождение к созерцанию»[52] .

Следовательно, выйдя на поприще общественного служения, Господь ут­вердил сначала основы внутренней духовной жизни, а затем обратился к проповеди народу. Это говорит о том, что несведущие судьи нашего монашеского жития не имеют под собой никакого основания; а прелестные помыслы лукавого, искушающие юных и неопытных, не могут устоять, потому что буквальное подражание жизни Господа учит нас тому, что мы приняли от Отцов.

Все святоотеческое Предание, начинающее с учения об уходе из мира и достигающее описания бесстрастия и обожения, есть не что иное, как точное воспроизведе­ние вседобродетельного жития Господа, Которому с чистотой совести последовали наши Отцы, принимая от Него непосредственную помощь. Первой ступенью нашего подвига должен быть уход из мира, который состоит в избе­гании причин и поводов, приводящих к греховности.

Прилежащее на злая от юности по­мышление наше (ср. Быт. 8, 21) после падения остается больным. Это грехолюбивое на­строение, подкрепленное частыми преступлениями и падениями, присоединило ко всему еще и главное зло — привычку, которая видоизменяется в деспотические страсти. Когда Благо­дать Божия подаст душе знак и направит ее к покаянию, она посылает ей страх Божий.

И ко­гда в душе начнет действовать страх Божий, он склоняет ее не повторять лукавых дел и учит печалиться о своих прежних падениях. Однако душа, не имея сил противостоять своим ста­рым привычкам и давлению страстей и дьявола вследствие причин греха, которые присутст­вуют рядом и находятся с душой в непосредственном соприкосновении, приходит к реше­нию об уходе.

Вот почему уход из мира есть необходимая мера на первой стадии истинного покаяния. Но это не для всех, а имже дано бысть (Мф. 19, 11). Вторая ступень, следующая за уходом из мира, состоит в воздержании, которое в об­щих чертах означает крест, то есть постоянное злострадание. Поскольку большинство зол и страстей, мучающих нас, имеют повод к произрастанию в злом корне самолюбия, воздер­жание приходит к нам как самое естественное начало покаяния и действенное противоядие этой болезни.