Когда кто-то с интересом читает какого-нибудь философа или создателя достижения, которым он восхищается, то у читающего не замедлит последовать и проявление качеств автора, так что он даже будет иногда производить действия и говорить слова, напоминающие того, кому он автоматически подражает. А что, по-вашему, будет происходить с нами, когда с ревностью и самоотречени­ем мы начнем изучать наших Отцов?

Отцы наши — не мертвые существа и тени, о которых напоминает лишь то, что они ко­гда-то были в истории, они представляют живое присутствие истины, они — Тело Христово, живые и действующие члены Его. Это само присутствие Христа в святых Его, через которых Он является во все времена и во всех местах и народах; и это сопребывание с нами святых, будучи весьма утешительным, доносит до призывающих их то, чем они обладают, то есть истинную жизнь.

Не поймите неправильно, что я так долго задержался на этой теме; скажу вам, что подражание святым — это одно из самых важных средств, которое с разных сторон полезно и необходимо для нас и которое легко приводит к усвоению учения нашей Церкви. Недаром божественный Павел побуждает нас к осуществлению этого закона подражания, называя происходящее в результате действие преображением: Мы же вси, — говорит он, — откровенным лицем славу Господню взирающе, в тойже образ преобразуемся от славы в славу, якоже от Господня Духа (1 Кор. 3, 18).

Говоря славу Господню взирающе, он имеет в виду характер, потому что характер Господа — это слава Его. И сам Павел нас побуждает: Подражателе мне бывайте, якоже и аз Христу (1 Кор. 11, 1). Следовательно, подражание и преображение себя по образу, на который мы ориентируемся, необходимы, потому что это заповедь и справедливый закон, по которому мы сначала были облечены в образ земного и тленного человека, а теперь преображаемся во образ Небесного; и это уже не вопрос выбо­ра, а непременный долг.

В миру награждают какого-нибудь скульптора, или художника, или писателя, если ему удастся точно воспроизвести внутренние свойства характера человека с помощью доступных ему средств. Какова же будет наша награда, если мы воспроизведем черты героя нашей Церкви! А ведь святые воистину настоящие герои, которые победили трех наших великих врагов: мир, плоть и дьявола.

Как вы думаете, каков практический смысл нашего пребывания в этом чувственном мире, в котором мы существуем? Он состоит ни в чем ином, как в деятельной вере, то есть в исполнении на деле того, во что мы веруем и что исповедуем. Наша вера, как вера учени­ков Христовых, это не просто признание бытия Божия, так как это само по себе ничего не значит, потому что даже если отречься от Него, Он все равно останется верным Себе (ср. 2 Тим. 2, 13)

; подлинная вера, чтобы она не считалась мертвой, есть та вера, когда кто-либо, признавая Бога за причину всего сущего, верует и всем Его словам, заповедям, в которых высказана Его святая воля, и изо всех сил подвизается, чтобы эту волю исполнить. Однако сохранение и исполнение воли Божией дается не так легко и не всегда правильно понимается нами, особенно когда мы с головой уходим в заботы о своем жизнеобеспечении.

Кроме это­го, существуют еще, как я уже сказал, три великих непрестанно действующих соблазна, ко­торые, если мы даже и хотим сохранить божественную волю, противостоят нам. И наш долг распространяется, таким образом, не столько на то, чтобы планировать, как исполнить заду­манное нами, сколько на то, какой лучший способ избрать для войны и сопротивления на­шим неусыпающим врагам.

Во всем этом у нас остается единственный выход: обратиться к нашим Отцам. Только они обладают полноценным познанием. В их житиях мы во всех подробностях найдем всю глубину, ширину и высоту этого делания. Их жизнь, их учение, их духовный облик — это не просто свидетельство об определенном периоде истории, об усло­виях, в которых они жили на земле; во все века до скончания мира им будут подражать те, кто этого захочет и призовет их в помощники.

Все мы знаем на опыте о воздействии других на наш характер, особенно когда мы сами ждем от них соучастия, которое к нам часто и об­ращается. И если мы здесь, по слову Господа, умеем даяния блага даяти чадом нашим (Мф. 7, 11), разве не проявят к нам свою отеческую любовь и не подадут помощь Святые Отцы, которые, превзойдя тяжесть тела и завершив борьбу с грехом, непрестанно молятся о нас на Небесах?

Божественные Отцы, будучи освященными и обожженными членами Христо­выми, имеют в себе всего Христа, всю Церковь, всю Благодать и все просвещение[71] , так что кто подражает им и призывает на помощь, и сам имеет нечто от их свойств и черт характера, и, став таким образом участником божественного просвещения, уже не сможет увлечься ни соблазнительной ложью греха, ни дьявольским лукавством Сатаны.

Не будем впадать в заблуждение, дорогие братия, потому что никто из нас сам по себе не сможет пробраться по запутанным тропинкам и извилистым путям невидимой войны без руководителя. И еще. Поскольку ныне празднуемые великие Отцы Церкви относятся к покровителям образования, будет справедливо, если мы вкратце рассмотрим, как они сами понимали обра­зование и как применяли его к себе.

К воспитанию и образованию они относили подлинное образование, исходящее от вышней премудрости, а то, которое исходит от мудрости внеш­ней, они считали листьями дерева, а не плодами. Святой Григорий Нисский называет внеш­нюю мудрость бесплодной женщиной и уподобляет ее дочери фараона, которая, не имея возможности родить, пытается через усыновление чужого ребенка приобрести материнство[72] .

Светская философия может создать риторов и литераторов, но не богоносцев и христонос-цев, которых являет вышняя Благодать и премудрость. Если кто-то из вас заметил, в светской этике и так называемой культуре, которой многие похваляются, весьма существенно извра­щены понятия о нравственных ценностях. Даже в том, что касается физических законов о сотворении мира, мнений о Боге и о метафизике, светская мудрость кормит своих чад лишь утомительными мифами.