Обожение не может быть описано человеческими словами. Слабый свет на то, что та­кое обожение, пролило событие преображения Господня на горе Фавор. На это же указывают и слова Спасителя: Праведницы просветятся яко солнце в Царствии Отца их (Мф. 13, 43). Знаки обожения, или некоторые его следы, носил на своем лице пророк Моисей, когда спус­тился с вершины Синая, так что израильтяне даже не могли взирать на него, если он снимал покров со своего лица.

Благодать обожения явно действовала во многих Отцах нашей Церк­ви, — об этом мы можем судить по их житиям и писаниям. Достаточно вспомнить таких от­цов, как авва Памво, авва Сисой; таких, как живший в IV веке святитель Нифонт, епископ Константинопольский, как преподобный Симеон Новый Богослов, святитель Григорий Па-лама, преподобный Серафим Саровский и многие другие святые, которые по Благодати Бо-жией поднялись высоко по лествице святости.

Божественное сияние, которое изливалось от тел приявших обожение святых, — это божественное внутреннее состояние, овладевающее существом разумной природы, которое делает святым и светоносным все душевно-телесное бытие человека. Все душевные и телес­ные органы человека, освящаясь, становятся участниками нетления и благоухания святости. При этом лицо человека просвещается и сияет, «как солнце», хотя это сияние и не всегда ощутимо для посторонних: оно делается ощутимым только в тех случаях, когда Благодать Божия позволит совершиться чувственному воссиянию к утверждению верующих.

Эта же Благодать освящает и их останки, их одежды и все, что они имели в своем распоряжении, как мы видим в их житиях, поэтому-то даже от «платков и опоясании» святых совершались чу­деса и исцеления (ср. Деян. 19, 12). Другими словами, обожение — это совершающееся через божественную Благодать преображение человека, возведение его в первое достоинство существования «по образу и подобию Божию».

Это совершённое силою воплощения Слова Божия благодатное усынов­ление человека Богом. Обожение — это соучастие личности в славе и блаженстве Божества, насколько вмещает человеческая природа. Это то состояние, которое описывает апостол Па­вел, когда говорит, что пожерто будет мертвенное животом (2 Кор. 5,4), когда верующий воскресает в качестве нового человека, созданнаго по Богу (Еф. 4, 24), делается подобным во всем Сыну Божию.

Обожение означает бесстрастие и совершенство, духовное ведение и любовь, абсолютную неподвижность на зло и чистоту от всякой страсти. Бесстрастие, в свою очередь, есть всесовершенное отложение помыслов, движений и пожеланий ветхого человека[77] и оживление в себе свойств Нового Человека, Того, Который «с Неба», в образ Ко­торого, как в одежду, нас побуждает облечься апостол Павел.

Бесстрастны, таким образом, те, кто в присутствии самих вещей и причин, возбуждающих страсти и похоти, остаются свободными от их влияния и даже от воспоминаний о них. Преподобный Максим Исповед­ник говорит, что бесстрастен тот, кто страстную часть своей души всецело обратил к Богу и уже не ведает разницы между своим и чужим, между верующим и неверующим, между мужчиной и женщиной[78] .

Согласно же святому Исааку Сирину, мера сего совершенства со­стоит в полной по Богу любви ко всему творению и ненасытная жажда претерпевать страда­ния и жертвовать собой ради ближних своих[79] . Итак, обожение есть совершенство, участие человека в божественном нетлении в со­присутствии Самого Божества, как сказал об этом Христос: Я и Отец Мой приидема и оби­тель у него сотворима (Ин. 14, 23).

Прекрасной метафорой, которую использовали наши Отцы, чтобы изобразить это состояние благодатного приобщения человека к божественным свойствам, служит пример раскаленного металла: пребывая в огне, он становится участни­ком всех свойств огня, однако относительно своей природы пребывает тем же, не изменяясь[80] . Таким же образом и человек преображается Благодатью и приобщается к боже­ственному состоянию, превышающему его природу, однако при этом его человеческая при­рода не изменяется, но лишь отбрасывает безобразие, привнесенное тлением и смертью.

Здесь происходит духовно-этическое изменение, в православном понимании этоса[81] , осуще­ствляемое посредством Благодати Божией, а не умаление или изменение природы. Святые Отцы, улучившие обожение, то есть воспринявшие его как экзистенциальное, а не интеллектуальное познание, попытались различными способами описать и определить горизонты того блаженства, в которое они вошли и которое составляет вход в «покой» Сына Божия (ср. Евр. 4, 1-11)

, в блаженный покой совершенного бесстрастия и свободы от лукаво­го, состоящий в наслаждении созерцанием Бога и осиянии божественным нетварным светом. Такая родственная близость с Богом, посредством которой мы, согласно апостолу Пет­ру, стали Божественного причастницы естества (2 Пет. 1, 4), осуществляется через приоб­щение к нетварным божественным энергиям.

Так мы становимся по Благодати тем, что Бог есть по природе[82] . Это было нашей первоначальной целью при сотворении, потому что мы были созданы существами по образу и подобию своего Творца. И поскольку Бог именно та­ким пожелал создать человека, очевидно, в замыслах божественного Промысла содержалось намерение сделать человека совершенным в безграничности обожения.

Исключительное со­творение человека в качестве существа, имеющего душу живую, мыслящую, бессмертную, самовластную и животворящую, то есть имеющую способность оживлять материальное те­ло, обладающую духовными возможностями, предполагало только такое увенчание этого творения. «Восхотев и сие показать, — говорит святой Григорий Богослов, — Слово-Творец создает человека — живое существо, в котором приведено в единство то и другое, то есть видимая и невидимая природы».

И далее продолжает: «Творит живое существо, здесь приго­ -- ховных помыслов, относительно эмоций — отложение «движений», т.е. греховного возбуждения, относительно воли — отложение греховных пожеланий.   товляемое и переселяемое в иной мир, и, что составляет предел таинства, через стремление к Богу достигающее обожения»[83] .