Иосиф Ватопедский /Слова утешения/ Библиотека Golden-Ship.ru
Согласно же святому Исааку Сирину, мера сего совершенства состоит в полной по Богу любви ко всему творению и ненасытная жажда претерпевать страдания и жертвовать собой ради ближних своих[79] . Итак, обожение есть совершенство, участие человека в божественном нетлении в соприсутствии Самого Божества, как сказал об этом Христос: Я и Отец Мой приидема и обитель у него сотворима (Ин. 14, 23).
Прекрасной метафорой, которую использовали наши Отцы, чтобы изобразить это состояние благодатного приобщения человека к божественным свойствам, служит пример раскаленного металла: пребывая в огне, он становится участником всех свойств огня, однако относительно своей природы пребывает тем же, не изменяясь[80] . Таким же образом и человек преображается Благодатью и приобщается к божественному состоянию, превышающему его природу, однако при этом его человеческая природа не изменяется, но лишь отбрасывает безобразие, привнесенное тлением и смертью.
Здесь происходит духовно-этическое изменение, в православном понимании этоса[81] , осуществляемое посредством Благодати Божией, а не умаление или изменение природы. Святые Отцы, улучившие обожение, то есть воспринявшие его как экзистенциальное, а не интеллектуальное познание, попытались различными способами описать и определить горизонты того блаженства, в которое они вошли и которое составляет вход в «покой» Сына Божия (ср. Евр. 4, 1-11)
, в блаженный покой совершенного бесстрастия и свободы от лукавого, состоящий в наслаждении созерцанием Бога и осиянии божественным нетварным светом. Такая родственная близость с Богом, посредством которой мы, согласно апостолу Петру, стали Божественного причастницы естества (2 Пет. 1, 4), осуществляется через приобщение к нетварным божественным энергиям.
Так мы становимся по Благодати тем, что Бог есть по природе[82] . Это было нашей первоначальной целью при сотворении, потому что мы были созданы существами по образу и подобию своего Творца. И поскольку Бог именно таким пожелал создать человека, очевидно, в замыслах божественного Промысла содержалось намерение сделать человека совершенным в безграничности обожения.
Исключительное сотворение человека в качестве существа, имеющего душу живую, мыслящую, бессмертную, самовластную и животворящую, то есть имеющую способность оживлять материальное тело, обладающую духовными возможностями, предполагало только такое увенчание этого творения. «Восхотев и сие показать, — говорит святой Григорий Богослов, — Слово-Творец создает человека — живое существо, в котором приведено в единство то и другое, то есть видимая и невидимая природы».
И далее продолжает: «Творит живое существо, здесь приго -- ховных помыслов, относительно эмоций — отложение «движений», т.е. греховного возбуждения, относительно воли — отложение греховных пожеланий. товляемое и переселяемое в иной мир, и, что составляет предел таинства, через стремление к Богу достигающее обожения»[83] .
К сожалению, человек, несмотря на такое превосходство и силу, свойственные его природе, не достиг предназначенного ему совершенства, скованный своим грехопадением. Однако всеблагое домостроительство Божие через вочеловечение Бога Слова исправило последовавшую за грехопадением катастрофу. Подлинное и ипостасное соединение двух природ, произошедшее «от высшего зачатия» Девы, в едином лице Спасителя Христа само по себе уже составляет избавление и обожение человеческой природы, согласно учению наших Отцов.
При воплощении Сына Божия таинство приобретает новое измерение, потому что, каким бы ни было благодатное обожение человека, осуществляемое через законы соучастия в божественных дарованиях, все-таки человеку было невозможно достичь ипостасного единства с блаженным Божеством, как это стало возможным теперь, через воплощение Слова Божия. Слово Божие, неслитно соединившись по ипостаси со всецелым человеком, пребывает неразлучным в Своем Божестве и человечестве, «всю имея в Себе человеческую природу, чтобы всю ее исправить, преобразив в изначальное состояние». Господь «понес нас через Свою плоть.
Ведь в Нем — мы все, поскольку Он явился человеком», учит святой Кирилл Александрийский . Апостол Павел делает в этом отношении чудесное сопоставление. Якоже единем человеком грех в мир вниде и грехом смерть, и тако смерть во вся человеки вниде, в немже вси согрешиша (Рим. 5, 12). Продолжая, Апостол подводит нас к спасению в Иисусе Христе: Якоже бо ослушанием единаго человека грешни быша мнози, сице и послушанием единаго праведни будут мнози (Рим. 5, 19).
Как смерть царствовала через Адама во всех людях, так сейчас мы, которые происходим не от ветхого Адама, а от Нового Адама, Христа, будем иметь участие в Его божественной жизни. Как Адам через плоть и кровь рождает своих потомков, так и Господь наш Иисус Христос через веру в Него и таинства Его Церкви рождает нас духовно (см. Ин. 3, 5-6). Человеческая природа, прежде своего восприятия Словом Божиим, потерпела неудачу и не удостоилась достигнуть своего предназначения, свидетельством чему служит падение первозданных людей.
Это означает, что воплощение Бога Слова, то есть восприятие Господом человеческой природы, не просто заполнение некой пустоты, исправление некой немощи, но воссоздание природы, «новая тварь» и дар, непостижимая тайна для всех тварных существ, как имеющих плоть, так и бесплотных, неизглаголанное и неописуемое выражение любви Божией к человеку и всему остальному творению.
«Человеком стал Бог, и богом человек... Вышний сошел вниз по домостроительству, нижний же возвысился по человеколюбию [Вышнего]; Бог пришел на землю, а человек взошел на Небо», так что все объединилось в смешении: единым стал род Бога и человеков, говорит святой Златоуст[84] . И апостол Павел имеет в виду это невыразимое таинство, когда говорит: Егоже (Бога) есмы и род (Деян. 17, 28).
Через это богочеловеческое домостроительство, когда во Христе нераздельно соединились две природы, человек обретает преимущественное место во всем творении, потому что ни с одним из других творений природа Божества не имела ипостасного общения. Если в Человеке Христе, то есть в Боге Слове, воспринявшем всю нашу природу, живет всяко исполнение Божества телесне (Кол. 2, 9)