Здесь, по словам писателя Апокалипсиса, бездна глубин сатанинских (Откр. 2, 24). Через бесчисленные ереси и заблу­ ждения, которые выдумывал и продолжает выдумывать дьявол, он ведет к погибели тех, ко­го не смог победить неверием. В третью категорию дьявол включает людей вялых и безразличных к духовным заняти­ям, с которыми ему не составляет труда справиться, потакая их любви к наслаждениям.

Их правило жизни — это удовольствие, испытываемое телесными чувствами, и они живут со­гласно известному рассуждению: Да ямы и пием, утре бо умрем (1 Кор. 15, 32). Конечно, такое на скорую руку изображенное нами деление людей на три категории, соответственно способам дьявольской борьбы, не представляет постоянного и безусловного правила. Цель сатаны состоит в разрушении человека любыми средствами, поэтому он пере­бирает все возможные способы: когда потерпит неудачу, действуя одним способом, приме­няет другой и третий, и так без конца.

Он воевал даже со Христом, воевал с Его делом, вое­вал и воюет с Его Церковью. Будучи человекоубийцей, он не хочет, чтобы Бог был с челове­ком, чтобы Бог был со Своим творением. Вся его война состоит в том, чтобы попытаться как можно дальше отдалить Христа от человека. После «зимы» гонений, когда пришла «весна» свободы для Церкви, дьявол начал еще более яростную борьбу со Христом.

Найдя себе равноценное с Иудой-предателем орудие в лице Ария, он через него выискивал способ упразднить Богочеловека Христа: «Христос — не Бог, Он не имеет вечного существования, потому что было время, когда Его не было. Он не единосущен Отцу, Он просто самое совершенное творение», — так проповедовал дьявол устами Ария. Никакая другая ересь, никакая беда в таком масштабе и так долго не волновала Церковь Христову, как арианство.

Эта страшная язва не перестала и после Первого Вселен­ского Собора угрожать Телу Церкви, потому что даже сегодня она живет и обнаруживается под различными «масками». Эта ересь упраздняет саму суть христианства. Ведь если Хри­стос не Бог, тогда зачем человек стремится к жизни? Все — одна только ложь. Зачем нам ра­зум, мышление, тоска, любовь, деятельность, совесть?

Ничего не остается, кроме единствен­ного вывода, что мир сей есть театр теней, что он полон нечленораздельных голосов, в кото­рых — лишь одна великая ложь. Откуда, однако же, происходит арианство? Его началом служит рационализм, абсолю­тизированный человеческий разум гуманизма, в котором все судится человеческой меркой, в котором господствует еще старая аристотелевская философия.

Поэтому кто-то и назвал Аристотеля епископом ариан. И вот человек, измеряя все правилами своей человеческой фи­лософии, решил с теми же критериями приблизиться и к превосходящему ограниченность человеческой природы Богочеловеку. Все ереси стремятся к единой цели: обестелеситъ Богочеловека. Изгнать Бога с земли, удалить Его от человека, от Своего творения.

Со времени старой ереси арианства вплоть до папизма и протестантизма дьявол извлекает одну и ту же выгоду, потому что и первая и последняя ереси, в сущности, отвергают реальное присутствие Бога в творении[97] . Да это и естественно, когда все оценивается с точки зрения человека как всеобщей меры. * * * Несмотря на все свое отречение и отступничество от Бога, человек все-таки не утратил окончательно качеств своего богоподобия, поэтому внутри него всегда таится некая тоска по познанию, по безграничности, по вечности.

Таким образом, можно сказать, что та экзи­ стенциальная тревога, которая пребывает в глубине существа всякого человека, есть, в осно­ве своей, искание Богочеловека. Явление Богочеловека Христа в мире было абсолютно ло­гичным, естественным и справедливым событием, потому что отвечало сущностному чая­нию человеческой природы — в онтологическом, душевном и историческом плане.

Только Он, Богочеловек, мог удовлетворить все порывы, все устремления, всю жажду богообразной человеческой души. В Богочеловеке Христе выявляется и становится очевидным ответ на ве­личайший вопрос о человеческом предназначении, удовлетворяются все онтологические и метафизические притязания человека, поиск которого обращается теперь на то, что едино есть на потребу (Лк. 10, 42).

Богочеловек Христос неким совершенным, естественным и ра­зумным образом разрешил для нас проблему Бога и проблему человека. Через совершенное единение с человеческой природой Он явил нам в Самом Себе Бога во всей Его наличной реальности и таким образом открыл нам абсолютную непотаенность истины, абсолютное благо, абсолютную правду, абсолютную любовь и мудрость, даровал вечную жизнь, напра­вив человека к святости, бессмертию и совершенству.

С воплощением Бога Слова в челове­ческую природу вошли сверхсовершенная божественная мудрость и любовь, сверхсовер­шенный божественный ум, трансцендентные божественные свойства, потому что они срод­ны с существом нашей богообразной души. Именно поэтому Богочеловек, и только Он, может и должен составлять центр и меру всего в человеческом мире. * * * Однако вернемся к гуманизму и, главным образом, к европейскому гуманизму, в кото­ром исток и средоточие всех человеческих «гуманизмов», чтобы вкратце отметить его отно­шение к Богочеловеку и посоветовать нашей молодежи, которая легко всем восхищается, не увлекаться обманчивыми призывами псевдокультуры.

В самом деле, если бросим беглый взгляд на метафизику гуманистической культуры, мы увидим, что в ней систематически притупляется чувство бессмертия, доходя до того пре­дела, когда философы и мыслители, такие как Ницше и многие другие, провозглашают, что мы «плоть и только плоть». Так потихоньку в гуманистической Европе, увлеченной прогрес­сом, науками, исследованиями, была абсолютизирована человеческая смертность и в качест­ве догмата провозглашено, что смерть, представляющая для христиан главного врага челове­ка, ради избавления от которого Сын Божий сошел на землю, есть необходимость.

Глаголю-щеся быти мудри, объюродеша, согласно апостолу Павлу (Рим. 1, 22). Сосредоточившись на человеке, гуманизм захотел возвеличить его без Бога, но вместо этого так уничижил, что низвел человека до тени, бросаемой им же самим: и это потому, что гуманизм лишил челове­ка ощущения абсолютного и безграничного, ощущения бессмертия. Культура, основанная на таких убеждениях, без труда и самым естественным образом провозгласила со временем, что человек происходит от обезьяны.