Это определенный вид преображения характеров, воздействующих один на другой, — достаточ­но того, чтобы интерес и почитание были настоящими. На примере дружбы Давида с Иона­фаном мы видим действие этого закона во всей его силе. О Филоне, горячем ревнителе пла­тоновской философии, рассказывают, что он настолько посвятил себя почитаемому им учи­телю, что почти полностью преобразился по его образу, и там, где он жил, говорили: «То ли Платон филонист, то ли Филон платонист»1 .

Одним словом, из истории мы видим, что все лучшее, чем когда-либо обладал человек, всегда зависело от доброго воздействия. Важность, которую я придаю этой теме, утверждается мной на учении апостола Павла, который со всей серьезностью называет этот закон воздействия доброкачественным прави­лом преображения верующих согласно заданному прообразу, поскольку сам он один из пер­вых пережил действие этого закона.

И поэтому он справедливо побуждает верующих: Под­ражателе мне бывайте, якоже и аз Христу (1 Кор. 11, 1). И вот как этот великий учитель преподает нам урок подражания: Мы же вси откровенным лицем славу Господню взирающе, в тойже образ преобразуемся от славы в славу, якоже от Господня Духа (2 Кор. 3, 18). Здесь мы не считаем нашего Господа, славу и нрав Которого мы стараемся отображать в сво­ей жизни, за простого учителя, философа или сочинителя, поэтому нами руководит не про­стой закон воздействия.

Наш Христос, будучи Всесильным Богом, Сам, если мы того хотим, воздействует на нас независимо от естественных законов через Свою преизбыточествующую Благодать, потому что Он именно за тем и пришел, чтобы мы жизнь имели и имели с избыт­ком (см. Ин. 10, 10). Ибо Он сказал: Аз живу, и вы живи будете (Ин. 14, 19). Для нас Христос — не только историческая личность, но Господь славы, Благодать Ко­торого, как энергия жизни, пребывает с нами всегда, по Его неложному обетованию, она ис­целяет немощных, восполняет недостающее и становится всем во всех.

Вышеприведенное слово апостола Павла к Коринфянам — лучший практический способ святости, которому научаются те верующие, кто со вниманием и заинтересованностью подражает божественно­му нраву Господа нашего, потому что со временем они беспреткновенно преобразятся со­гласно этому нраву от славы в славу, якоже от Господня Духа (2 Кор. 3, 18). И вот как Сам Господь побуждает нас к подражанию Ему: Аще кто Мне служит, Мне да последствует, и идеже есмь Аз, ту и слуга Мой будет (Ин. 12, 26).

Всецелое подражание Христу со стороны человека не может быть осуществлено во всей полноте. Но в меру чело­   1 Древнегреческая поговорка, которую приводят многие византийские лексикографы (Исихий, Суда, св. Фотий). В частности, Исихий Милетский говорит, что «еврей Филон так усиленно подражал Платону в сло­вах и образе мысли, что это вошло между греками в поговорку» (TLG 2274/007).

  веческих возможностей такое подражание достижимо и осуществляется теми, кто с дерзно­вением может сказать: Се вся оставихом и в след Тебе идохом (Мф. 19, 27; Мк. 10, 28). Толь­ко им дается сила «подражать Ему и осуществить все Его заповеди», по словам прп. Макси­ма Исповедника1 .

Доселе мы говорили о законе воздействия согласно естественным причинам, но по су­ществу подражание Христу Богу далеко не естественный закон копирования примера или системы поведения. Конечно, и это весьма помогает. Однако здесь речь идет о том, что не человек вступает на путь к Богу, чтобы подражать Ему, но Сам Бог приходит к человеку, чтобы обожествить его.

Первый путь можно назвать искусственным, тогда как второй — ор­ганичным, первое дело человеческое, второе — соответствующее Богу. От человеческого усилия зависит, согласно св. Григорию Нисскому, «сколько вмещаем, подражать, сколько же не вмещает природа в попытке подражания, чтить и поклоняться»2 . Ведь если Господь извещает нас: Без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5)

, то это значит, что и подражание Ему осуществляется через божественную Благодать с соучастием нашего собственного самоотречения. Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возьмет крест свой и по Мне грядет; иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю; и иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю (Мф. 16, 24-25). Отсюда следует, что в этом постоянном самоотречении, куда мы вступаем без оглядывания назад, нам необходи­мо идти вопреки нашей падшей природе и всех обычаев относительной в своем существе псевдокультуры, чтобы взять Крест и поругание Христовы, пусть даже это и кажется вызы­вающим для рационалистического сознания мира сего.

Существо заблуждающегося мира за­ключено в разуме падшего денницы, нынешнего сатаны, соблазнившего первого человека понимать свое бытие независимо и своекорыстно, — болезнь, изменившая свои имена, но живущая и поныне и до скончания века в сынах противления (Еф. 2, 2). Эту болезнь и всякое другое приражение, сопричастное тлению и смерти, уврачевал Своим смирением и послушанием Богу Отцу приклонивший небеса и сошедший на землю Бог Слово, потому что Он, согласно Павлу, не восхищением непщева быти равен Богу; но себе умалил, зрак раба приим, и в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек; смирил Себе, по­слушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя (Флп. 2, 6-8).

Этот живой пример сми­рения Бога Слова, Его «умаления», есть указательный знак на пути христианской жизни. Существо опыта жизни во Христе выражается в смиренном помысле, который сокрушает дьявольскую гордыню и всякое своекорыстие. Все слова и дела, которые мы видим во вседоблестном житии Господа нашего, доступ­ны верующим для подражания через Его Благодать.

Особенно поражают смирение и любовь Христовы, которые, согласно изречению, покрыли небеса и привели в замешательство твар-ную природу. Во всей человеческой истории ни разу не явился такой общественный деятель, фило­соф, реформатор, педагог и вообще создатель общественных формаций, который хотя бы наметил расстановку таких непревзойденных по своему значению маяков, указывающих верное плавание, как любовь и смирение, в мировом мрачном океане личной выгоды и эго­изма.

Эти многосветлые огни, как указатели верного пути, спасают несчастное человечество от пучины ненависти, мщения и ненасытного потребительства, превращая место бесконечно­го человеческого взаимоистребления в место достоинства и в каком то смысле величия, где личность человека не может исчезнуть. И все же в наши дни этот маяк всеобщей гармонии в опасности, и иже Христовы суть (Гал. 5, 24)