И вот терпением и стой­костью мы показываем, остаемся ли мы даже без видимого присутствия Благодати верны Тому Богу, Которого мы познали, верим ли мы Ему и следуем ли за Ним, потому что это Ему подобает и Он нас утешил. Это состояние лишенности божественной Благодати производит в человеке большую боль, беспокойство и борение, потому что то, чего он лишился, не имеет замены и не сравнимо со всем счастьем всего человечества.

Жажда и горячее желание этого сокровища рождает стремление к подвигу. А этот подвиг и есть то духовное искусство и та наука, которые Отцы называют искусством из искусств и наукой из наук. Главная же сила, приводящая в движение божественную Благодать, согласно Священному Писанию, есть по­слушание воли Божией. Чадо веры — страх Божий. Чадо страха Божия — ревность.

Дело же ревности по Богу есть чистота совести и, конечно, божественное послушание. И если наше послушание воле Божией имеет своим основанием любовь к Богу и ближнему, то наша совесть приводит нас к более совершенной духовной жизни, которую передал нам Сам Господь, уча и творя (Деян. 1, 1). Святые Отцы повторяют и подчеркивают, что истинные послушники есть наследники обетовании и даров Святого Духа, о Котором Господь сказал, что Отец иного Утешителя даст нам, да будет с нами во век (Ин. 14, 16).

За мученическим послушанием следует рас­суждение. За рассуждением — духовное ведение, а за ним — свобода во Христе. Это та сво­бода, которую Сын Божий дает тем, которые приняли Его. Елицы прияша Его, даде им об­ласть чадом Божиим быти (Ин. 1, 12). И уразумеете истину, и истина свободит вы (Ин. 8, 32). Всяк рожденный от Бога не согрешает (1 Ин. 5, 18)

, поэтому справедливо он приобре­тает со временем бесстрастие, улучает обожение и сподобляется совершенства — всегда только по Благодати Божией. Итак, кто хочет совлечь с себя кожаные ризы многообразных согрешений, скрывающих наше истинное человеческое лицо, путь добровольно вступит на поприще послушания и то­гда, оставив все попечения и следуя своему намерению, он скоро достигнет доброй пристани спасения, где лицом к лицу увидит свой Первообраз — сладчайшего Владыку нашего, Кото­рый Сам прошел этим лучшим путем и преподал его нам как урок безопасного достижения цели нашей жизни. Аминь.

И Богу в Троице, Творцу всего добра и блага --- Во веки слава и всегда воистину держава![1]   СЛОВО О СМИРЕНИИ И СМИРЕННОМУДРИИ Опять беседа понуждает нас говорить о том, что выше наших сил. Однако, заимствуя у Святых Отцов их опыт и следуя тому, что ими открыто, мы будем свидетельствовать исти­ну, насколько ее может вместить наша немощь.

Без сомнения, все Священное Писание и вся святоотеческая философия, как пища, приправленная солью, проникнута этой доброй матерью всех добродетелей, то есть смирен­номудрием. И это особенно заметно тогда, когда дело касается таких людей, которые жили и поступали сообразно цели, ради которой создан человек, и осуществляли эту цель через покаяние.

В предыдущей беседе мы говорили о послушании как о нашем долге. Теперь мы должны сказать о смирении как о свойстве, как о характерном признаке и строе души и лич­ности человека. Если долг — нерушимое правило жизни разумных существ, то насколько выше стоит свойство и характерный признак? И опять, если бы смирение было лишь человеческим на­выком и мастерством, украшающим и усовершающим разумную природу, и не имело бы в себе божественного начала, то человек мог бы осмелиться его описать.

Но с того момента, как нам было открыто, что смирение проявило себя свойством Самого Воплощенного Слова, оно тут же стало неуловимым для человеческих умозаключений и постигается отныне толь­ко удивлением и изумлением. Потому что сказано: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29). Приведу одно самодостаточное описание смиренномудрия из слов великого светильни­ка, подлинного философа Благодати, вдохновленного Святым Духом, святого Исаака Сири­на, продолжателя святоотеческой традиции, чтобы подтвердить вышесказанное.

«Хочу от­верзть уста свои, о братия, и начать говорить на высокую тему смиренномудрия, но напол­няюсь страхом, как тот, кто знает, что должен говорить о Боге в форме своих собственных мыслей. Ведь оно — облачение Божества. Потому что Слово, вочеловечившись, облеклось в него и беседовало с нами через него в теле нашем»[2] . Что касается природы этой «вседобродетели», достаточно будет оставить отеческое оп­ределение ее, то есть что она божественна и в своей духовной полноте — облачение Божест­ва, и, следовательно, дар одной лишь Благодати Всесвятого Духа.

Теперь же мы удовлетво­римся рассмотрением ее свойств и действий, и, самое главное, тем, как она приобретается и каковы условия, способствующие ее приходу, и все это совершим, как обычно, со страхом и опираясь на суждения наших Отцов. Поскольку мы назвали смирение характерным признаком и как бы лицом разумной природы, будет небесполезным, если мы как можно шире рассмотрим, как приобрести этот признак.

И это для того, чтобы добродетель смирения с самого начала приобрела некую дос­товерность в восприятии людей и стала желанной для них, потому что все имеют право через нее воссоздать заново свою личность. В первую очередь смиренномудрие обнаруживается в области нравственного закона. Однако по ту сторону нравственного закона обретается более общее основание, которое по­нуждает к смирению, ведь мы видим, что его особым образом обнаруживает в себе «Новое Творение», Воплотившийся Бог Слово, Который включает его не в этическое пространство долга, но в способ бытия личности, делая его свойством и признаком.

Возможно, апостолы Христовы и желали узнать, что есть Иисус в глубине Своего при­сутствия, в Своем боголепном внутреннем мире, но они не дерзали спросить Его об этом, как не дерзали высказать и многие другие недоумения, которые у них были и которые Он разре­шал Сам в подходящие для этого моменты. Поэтому и здесь по Своей собственной инициа­тиве Христос открыл им тайну Своего присутствия в таких умилительных словах: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. 11,29).

Откровение о том, что Воплотившийся Бог Слово был смирен не по внешнему образу, но «сердцем», переносит нас в иные сферы и области существования, которые не подлежат предпочтениям и усилиям воли, но переживаются как духовные состояния. Всесильный Бог Слово, о Котором говорится, что вся Тем быша (Ин. 1, 3) и всяческая Тем и о Нем создашася (Кол. 1, 16)