Вот по­чему он ниспал с Неба: Видех Сатану яко молнию с Небесе спадша (Лк. 10, 18). И вот поче­му он осужден: Князь мира сего осужден бысть (Ин. 16, 11). Вот почему он изгнан: Ныне князь мира сего изгнан будет вон (Ин. 12, 31). Изгнанный из всякого места и области, где есть жизнь, дьявол пребывает только во тьме смерти, погибели, ада. Больше он не властен в пространстве всеобщего бытия, потому что самоизгнан по причине своего проклятого эго­изма.

И поэтому, будучи ничто, он пытается похитить признаки и черты личности хитро­стью, ложью и обманом, выдумывая несуществующие достоинства и присваивая то, что ему не принадлежит. Там где нет опоры в смиренномудрии, нет и безопасности, потому что отсутствует единство с нашим Иисусом, Который есть мир наш (Еф. 2,14) и воскресение (Ин. 11, 25).

Таков дьявол и такова нищета эгоизма, обладающего его сторонниками, эгоизма, кото­рый заставляет их присваивать, притворяться, лицемерить, потому что они желают почестей, которых недостойны, будучи по существу беспомощными и нищими, так как удалились от единства жизни с остальными существами через свой убогий индивидуализм. За этим не­счастьем следуют все беды, увенчиваясь ненавистью, завистью и обвинением всех.

Мрачное покрывало смерти погребает эти существа, возделавшие в себе дьявольские качества, эти от­прыски человекоубийцы дьявола, который с самого начала согрешает и заблуждается, буду­чи лжецом и отцом лжи (Ин. 8, 44). В противоположность этому, благословенный и исполненный Благодати смиренный человек кроток, тих, спокоен, неизменен в добродетели, неподвижен на зло, не подвержен влиянию случая или угрозы.

Он непрестанно живет в недрах веры, как детеныш в объятиях матери-Благодати. Он никогда не живет ради себя самого, так как забыл себя. Он вместился в других: стал всем для всех, чтобы всех утешать. Он плачет с плачущими и радуется с ра­дующимися. Посвятив себя, по Благодати, Спасителю Христу, он несет тяжесть всех, нико­гда никого не опечаливая и не огорчая.

В полноте своей любви ко всем, даже к неразумной природе, он своим послушанием каждому делает все, что требуется случаем, и одновременно скрывается под покровом своего смирения, чтобы не быть замеченным. Он избегает славы, уклоняется от почестей, не желает благодарностей. Он любим всеми и не имеет врагов. Если, паче чаяния, будет дан повод к его поношению и осуждению, он при личной встрече не смо­жет высказать ничего вопреки этому.

Таинственный покров Благодати, которая подкрепляет его, овевает страхом и благоговением присутствующих рядом с ним, и они быстро меняют свои суждения и чувства. Осуждавшие прежде становятся услужливыми. Даже неразумная природа, животная и растительная, изменяет свою жесткость и дикость в присутствии сми­ренного. Укрепляющая его божественная Благодать мгновенно опознается суровыми сти­хиями и дикими зверями, которые прекращают свои естественные действия и становятся служителями, потому что рядом со смиренным человеком они ощущают благоухание их первого господина, еще не согрешившего Адама, который приближался к ним и давал им имена как их господин и восприемник.

В присутствии смиренного все встречаются лицом к лицу с чертами, присущими Спа­сителю Христу, Новому Творению, Новому Адаму: Тому, Кто постился в пустыне и был со зверями и Кому прислуживали ангелы; Тому, Кто шел по морю и запрещал ветрам и буре; Тому, Кто изгонял лукавых демонов, Кто исцелил всечеловеческую болезнь, Кто победил смерть; Тому, Кто даровал жизнь, став Воскресением всех, и Кто ублажил смиренных, ска­зав: Блажени нищии духом, яко тех есть Царствие Небесное (Мф. 5, 3).

Как учат Святые Отцы, смирение есть дар Святого Духа, а не только человеческое дос­тижение. Оно даруется тем, кто его желает, кто стремится к нему и с усердием возделывает те качества, которые направляют к стяжанию этого блага. Смирение начинается с того, что­бы мыслить смиренно, и достигает того, чтобы смиренно действовать. Кто не приписывает себе способностей больших, чем имеют другие, и думает о себе смиренно, тот начинает ува­жать ближнего, принимает указания от других, когда они делают ему замечания, и слушает их советы.

Такой становится мягким по характеру, удерживает свой гнев и легко склоняется к сочувствию. Если он подчинит такое свое расположение Богу и будет осуществлять его в разуме христианской этики, молиться и просить Бога укрепить его на этом пути, тогда он, по Благодати Божией, преуспеет и в чувстве совершенного смиренномудрия, которое являет­ся божественным дарованием.

Есть люди, в характере которых естественно преобладает кротость и смирение; и это похвально, но недостойно награды, по причине владения этим даром без труда, без подвига и усилия. Кроме того, смирение, если рассматривать его с другой точки зрения, есть состоя­ние «не по природе», куда человек ниспал после падения, потеряв единовременно и благо­родство, и вечность и бессмертие, рабски подчинившись смерти и тлению.

Смирение в каче­стве падения, подавления и неудачи живет, к сожалению, во всяком человеке и особенно в тех, кто думает, что он более способный. Таким образом, при таком рассмотрении под сми­рением уже не имеется в виду духовное достоинство, которое дарует Бог совершенным в добродетели, но естественное понимание падения личности в жизнь «против природы», как в мышлении, так и в действии.

Мы привели это, чтобы те, кто хочет удостоиться дара смиренномудрия, знали, что наиболее соответствующее этой цели средство состоит в познании своего страстного состоя­ния, в которое после падения нас привели страсти и пагубная привычка к греховной жизни. Итак, если кто-то спросил бы «Как мне стать смиренным?», то мы должны были бы отве­тить: «Обнаружь смирение, в котором ты находишься, — то смирение, в которое ты скатился при содействии дьявола, греха и различных причин.

Ощутив это, покайся и, плача о таком своем положении, достигнешь духовного смирения, которое тебе дарует Бог». Двумя спосо­бами, причем оба из них полезны, человек измеряет глубину своего падения, после которого он стал, хотя и не должен был быть, бесславным и смиренным. Мы только что описали один из способов, так называемый вид восходящего познания.