А в другом месте он говорит о достоверном признаке, указывающем на прощение Богом его пре­грешений: Смирихся, и спасе мя Господь (ср. Пс. 114, 6). Господь наш, опять же, открывает, что Он смиренным дает Благодать (Прем. 3, 34), при этом естественным образом противо­действуя гордецам. Итак, если сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19)

, то понятно, почему наши Отцы, а также все, кто на протяжении человеческой истории когда-либо сподобился богопознания, старались в первую очередь быть смиренными. Осознав человеческую ничтожность, так как, по словам Господа, без Него мы не можем ничего совершить (Ин. 15, 5), и познав по Благодати Божией свою сообразность Христу, по­добия с Которым мы удостаиваемся поступая и мысля смиренно, да не перестает никто из нас искать, молиться и делать то, что ведет к этому легкому, или даже туне даруемому спасению.

Потому что в таком случае к нам будет обращен сладчайший глас Господа наше­го, когда Он, по Своему слову, снова придет воздать каждому по делам его (Мф. 16, 27) и скажет: Блажени нищие духом, яко тех есть Царствие Небесное (Мф. 5, 3), которого да сподобимся мы все. Аминь.   СЛОВО О ЛЮБВИ Любовь есть совершенство веры и послушания божественной воле; в ней исполнение закона и путь по превосхождению апостола Павла (1 Кор. 12, 31).

Три первоапостола Петр, Иоанн и Павел говорят о любви в следующих характерных словах. Апостол Петр говорит: Прежде же всех друг ко другу любовь прилежну имейте (1 Пет. 4, 8), подчеркивая слова прежде всех. Апостол Иоанн, который считается апостолом любви, в своем Евангелии и По­сланиях с догматической точностью описывает ее происхождение и ее место в жизни разум­ных существ.

Однако для нас, чтобы достичь цели нашей беседы, достаточно будет ограни­читься тем описанием любви, которое дает апостол Павел в Первом Послании к Коринфя­нам, потому что это описание имеет одновременно и теоретическую и практическую стороны. Апостол Павел не только описывает любовь, но и анализирует ее, желая нам показать ее составляющие, то есть то, что входит в ее существо, — но не по природе, так как по при­роде она божественна и непостижима, а в ее действованиях.

Описав все высочайшие дарова­ния, обладателями которых были апостолы, учители, пророки, а также те, кто имел дары ис­целений, говорения на языках, толкований, он как бы сожалея о том, что он до сих пор упо­мянул, и желая перенести нас в более высокую сферу, продолжает: Ревнуйте же дарований больших, и еще по превосхождению путь вам показую. Аще языки человеческими глаголю и ангельскими, любве же не имам, бых яко медь звенящи, или кимвал звяцаяй.

И аще имам пророчество, и вем тайны вся и весь разум, и аще имам всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничтоже есмь. И аще раздам вся имения моя, и аще предам тело мое, во еже сжещи е, любве же не имам, ни кая польза ми есть. Любы долготерпит, милосерд­ствует, любы не завидит, любы не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своих си, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, радуется же о истине; вся покрывает, всему веру емлет, вся уповает, вся терпит. Любы николиже отпадает (1 Кор. 12, 31;13, 1-8).

Блаженный Апостол, показав в своем рассуждении преходящий характер других вели­ких дарований Святого Духа, свойственных состоянию святости, отмечает, что из всех этих даров пребывают вера, надежда, любы, три сия; больши же сих любы (1 Кор. 13, 13). По­этому-то он и назвал любовь путем по превосхождению. Возможно, некоторые станут недо­умевать, представляя себе другие дарования, такие высокие, превосходные и полезные, по­средством которых святые люди иногда оказывали человечеству большие благодеяния.

При­ведем, однако, некоторые примеры, связанные с нашей темой, чтобы убедиться в верности слов апостола Павла. Если, к примеру, кто-то имеет дарование языков, то есть может вещать о спасительном домостроительстве Бога на родном языке каждого человека, не изучая его, но сам собой, по Благодати Святого Духа, то разве это можно считать какой-то маловажной вещью?

Однако при всем этом говорение на языках — временное дарование, которое прейдет вместе с этим миром, потому что язык будет не нужен, когда все станет совершенным во Христе. Другое дарование — пророчество. Разве это мало: знать людские тайны, советы божественного Промысла о прошлом и настоящем? Но и пророчества будут упразднены, когда придет «ис­полнение времен».

Даже вера: что она есть, как не средство, которое нас приводит к своему конечному пределу? Ведь мы веруем, чтобы приблизиться к Богу, стать близкими Ему и со­единиться с Ним. Когда это будет совершено, тогда вера станет излишней, потому что мы будем непосредственно видеть то, что раньше принимали верой. И вот если среди всех этих дарований будет отсутствовать любовь, то это будет похоже на рассматривание замечательных картин или статуй великих личностей, но не будет обще­нием с самими этими личностями.

Потому что дарования эти — всего лишь «картины», то есть образы, не имеющие в себе жизни. Они не участники жизни, потому что Вечная Жизнь — это только Сам Бог (см. Ин. 17, 3; 1 Ин. 5, 20), а Бог любы есть (1 Ин. 4, 8). Но кроме того, что эти сверхъестественные дарования преходящи, следует добавить, что они также не составляют и нашей цели.

В некотором смысле, они больше служат средст­вами, содействующими достижению цели, предела наших исканий и чаяний. Даже милосер­дие и сострадание, сопровождающиеся иногда дарованиями исцелений, как мы видим в жи­тиях наших Отцов, которые Благодатью Божией исцеляли от хронических и неизлечимых болезней, или в меньшей мере проявляющиеся в наших с вами усилиях по облегчению уча­сти тяжело страждущих, — так вот, даже сострадание есть не что иное, как лишь маленькая частица той же любви, потому что польза от сострадания в любом случае относительна и ог­раничивается временем и пространством.

Так что согласно сравнению, которое делает апо­стол Павел, любовь превосходит все дарования и благодеяния и составляет «полноту». Как «путь по превосхождению» любовь такова не только сама по своей природе, но и имеет совершенные свойства, поэтому ее воздействие на нас может совершенно нас изме­нить, согласно чудодейственной измене десницы Вышняго (Пс. 76, 11)