, и преобразить по на­шему Первообразу, сделав подлинными образами Бога. Таким образом, любовь есть живо­творящая энергия для всех других дарований. Поэтому-то, хотя апостол Павел в начале и упомянул о других дарах, потом он как бы пожалел об этом и, рассмотрев, чем же они яв­ляются без любви, сделал прискорбный вывод, что, имея их все и не имея любви, человек «ничто», и ничто ему не на пользу.

Конечно, это не означает, что божественные добродетели и вышеупомянутые дарова­ния вообще излишни. Напротив, все они служат вспомогательными средствами, способст­вующими очищению и просвещению человеческой природы на ее пути к совершенству. Но само совершенство осуществляется только любовью. Любая добродетель остается непол­ноценной, если не будет завершена любовью.

Поэтому только через любовь верующий нико-гдаже отпадает. Исследуем теперь проводимый апостолом Павлом разбор различных проявлений люб­ви, а также и ее воздействие на наш характер. Любовь, говорит он, долготерпит, милосерд­ствует, не завидит, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своих си, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, радуется же о истине.

Он пере­числяет и другие ее свойства, заканчивая тем, что любы николиже отпадает. Рассмотрим подробнее эти характерные признаки любви. 1. Любовь «долготерпит». Насколько прекрасно, когда кто-то долготерпелив! Долго­терпелив муж мног в разуме, говорит Священное Писание (Притч. 14, 29). Он не смущается, не меняется к худшему, если с ним поступают несправедливо и враждебно; он с терпением и любовью переносит вспышки гнева и злобы других.

Он все переносит, потому что все из­меряет любовью. 2. Любовь «милосердствует». Что иное есть добросердечность, как не любовь на деле? Один беглый взгляд на жизненный путь нашего Христа убедит нас в том, что вся Его жизнь была сплошным милосердием. Ничто Его больше не занимало, кроме того, чтобы облагоде­тельствовать и спасти людей. Ведь и совершенный подражатель Христа Бога нашего, апо­стол Павел, говоря о милосердии Господа как о единственном идеальном пути нашей жизни, писал в своих посланиях: Никтоже своего си да ищет, но еже ближняго кийждо (1 Кор. 10, 24).

И снова: Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6, 2). А Ио­анн Богослов, идя еще дальше, завещает христианам совершенное христоподражание: И мы должни есмы души по братии полагати (1 Ин. 3, 16). 3. Любовь «не завидит». Великодушие, щедрость, благородство — вот что отличает че­ловека, который свободен от страшного заболевания души, именуемого недоброжелательно­стью, источник коего в зависти.

Какое отвращение испытывает человек, если вдруг столк­нется с душой, живущей под властью зависти и злобы! Зависть состоит не только в том, ко­гда кто-либо завидует другому относительно того, чего сам не имеет, но видит у других в изобилии. Зависть проявляется и в том, когда человек, движимый ею, желает, чтобы вещь или почесть, которую имеет он, не имел другой.

Все это, обезображивающее душу человека, может уврачевать только любовь. 4. Любовь «не превозносится». Эта сторона любви обращена к смиренномудрию, зна­чение которого огромно и имеет в себе нечто таинственное: оно ничтожно по своему внеш­нему облику и велико в своей сущности. Смиренномудрие — средоточие мудрости, достоин­ства, величия, всего высокого и прекрасного, что находится в природе разумных созданий.

Поэтому вочеловечившийся Бог Слово, когда пожелал приблизиться к Своему творению, об­лачился в смиренномудрие, как в одежду, и спрятал под ней природу Своего Божества. Бу­дучи Всемогущим Богом, Он никогда не похвалялся Своими боголепными свойствами и все­властием, даже когда благоволил открыть близким ученикам познание Своих подлинных ка­честв, но «хвалился» только Своим смирением, говоря: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29).

Противоположность смиренномудрию — эгоизм и гордость, когда человек осознаёт за собой какие-либо достижения и преимущества. Однако если мы зададимся вопросом, ка­ково наше истинное место согласно границам и законам нашей природы, то есть каковыми мы были созданы от начала, если мы осознаем, к какому концу должны стремиться, стано­вясь сообразными нашему Первообразу Христу, тогда мы найдем в себе множество недос­татков и упущений и поймем, что должны ощущать стыд вместо превозношения.

Если мы поразмыслим о том, что созданы «по образу и подобию» своего Творца, что получили боже­ственную Благодать от Христа, в Которого и облеклись при крещении, что бесчисленные примеры святых и друзей Божиих во все века и во всех обстоятельствах жизни ободряют нас и убеждают в том, что наша природа способна делать добро и излучать святость, если мы, таким образом, осознаем, что после всего этого внутри нас продолжает господствовать все­общее зло и многообразное лукавство, разве тогда мы найдем хоть какой-то повод к тому, чтобы гордиться?

И все-таки человек омрачается и больше следует злу, умудряясь при этом еще и превозноситься. В таком состоянии только любовь может научить его не иметь пре­возношения. 5. Любовь «не бесчинствует». Это означает благоприличие, благопристойность, добро­порядочность. Высший отличительный признак поведения, благородство, когда-то состав­лявший предмет доблестного соперничества, со всеми остальными добрыми качествами ны­не лежит в презрении у нашего теплохладного и безразличного поколения.

При всем при том, благородство остается достопримечательной и ценной стороной любви. Неужели доб­рое поведение — не такое уж важное качество нашей личности? Разве мы с вами не удивля­емся доброте, приятности, вежливости, когда видим эти качества в людях, встречающихся на нашем жизненном пути? Более того, мы все можем признать, что вежливое обращение с нами других людей влияет и на нас самих, так что смягчает нашу жестокость и враждеб­ность.

Так вот то, от чего смягчается сердце, и есть любовь, которая успокаивает всякую грубость, всякое возбуждение, одним словом, «не бесчинствует». 6. Любовь «не ищет своих си». Эта сторона любви, то есть отсутствие своекорыстия и корыстолюбия, также очень важна, потому что она приводит в порядок общественные от­ношения. Естественные законы, на которые опирается жизнь, дают каждому право бороться за средства к самосохранению, и таким образом отсюда проистекают так называемые «права личности».