Взирающее на них лобызают оные, как самое живое и цветущее жизнью тело, приближая их к глазам, устам, ушам, ко всем чувствам; за тем проливая слезы благоговения и сердечного умиления, приносят молитву о ходатайстве, как бы самому в целости видимому мученику, умоляя его как оруженосца Божия, взывая к нему, как к преемлющему дары (молитвы) когда ему угодно.

Из всего сего познай, благочестивый народ, что «честна пред Господем смерть преподобных Его» (Пс.115, 6.). Ибо одно и тоже тело у всех лю­дей, будучи составлено из одного и того же вещества; но одно умирает простою смер­тью, повергается как случится; другое же, облагодатствованное страданием мученическим, так достолюбезно и всем вожделен­но, как мы выше сказали.

Посему, на основании видимого будем веровать невидимому, на основании того, что опытом дознаем в мире,—тому, что обещано в будущем. Ибо многие, ценя выше всего чрево, тщеславие и здешний сор, ни во что вменяют будущее думая, что все ограничивается пределом сей жизни. Но мыслящий так от малого на­учись великому, по тени уразумей первообраз. Кто из царей почитается такою честью?

Кто из людей, получивши преимуществен­ную известность, прославляется такою па­мятью? Кто из военачальников, бравших укрепленные города, порабощавших множе­ство народов, стал так знаменит, как сей убогий воин, новобранец, которого во­оружил. Павел, которого приготовляли к подвигу ангелы, которого после победы увенчал Христос? Но теперь, поелику мое сло­во приблизилось к подвигам мученика, лучше, оставив общие похвалы, повести речь преимущественно о сем святом; ибо каж­дому любезно свое.

И так, отечество сего доблестного мужа,— страна лежащая на восток солнца, ибо и он, подобно Иову, был «благороднейшии сущих от восток солнца» (Иов. 1, 3.) и имея общее с ним отечество, был подражателем и нравам его. Ныне же мученик сей есть общее достояние всей вселенной, будучи гражданином всей подсолнечной. Будучи зачислен там в воинские списки, он с сво­им полком приходит в нашу страну, так как начальствующими был назначен здесь зимний отдых для ратников.

Когда же вне­запно вспыхнула война, не вследствие нашествия варваров, но по повелению сатанин­скому и богоборному постановлению, (ибо но нечестивому указу, каждый христианин по­вергался преследованию и осужден был на смерть), тогда оный преблаженный, будучи известен благочестием и повсюду открыто являвший свою веру во Христа, едва не на челе начертавший исповедание сей веры, ока­зался уже не новобранцем по мужеству и не неопытным в деле воины и битвы, но доблестным душою, твердо стоящим в виду опасностей, не малодушным, не боязливым, не робким в речах.

Ибо когда открылось заседание этого злого суда, правитель и воинский начальник собравшись на сие как не­когда Ирод и Пилат (Деян. 4, 27) также поставляют пред судом раба Распятого, как те его Владыку. «Скажи, говорят ему, откуда у тебя явилась дерзость и смелость, что ты оскорбляешь царский закон, не под­чиняешься с трепетом приказаниям Госу­даря, не покланяешься, как угодно твоим властителям?» (

Ибо тогда царством правили соправители Максимиана.) А он с мужественным лицом и неустрашимым духом дал такой прямой ответ на их слова: «богов я не знаю, да они и не существуют по истине; вы же заблуждаетесь, почитая и на­зывая именем Божиим льстивых демонов. Для меня Бог, — Христос, единородный Сыне Божий. И так за благочестие и исповедание Его, и наносящий раны пусть рассекает меня, и бичующий пусть бичует, и жгущий пусть приближает огонь, и кому не­сносны эти слова мои пусть вырывает язык; ибо в каждом член в своем тело обязано терпением Создавшему его.

» Поражены были сими словами мучители и не выдержали первого нападения доблестного воина, видя юношу стремящегося к страданию и жаждущего кончины, как какого приятного пития. Когда же в недоумении остановились несколько и стали советоваться, что делать, один из должностных воинов, почитая себя остроумным и вместе посмеиваясь над ответом мученика, сказал: «и так, Феодор, у твоего Бога есть Сын?

И он рождает, страстным образом как человек?» «Мой Бог не родил страстным образом, -отвечает мученик, - но и Сына я исповедую и о рождении говорю богоприличном; а ты, малосмысленный и жалкий, не краснеешь и не закры­ваешь от стыда лице, признавая бога-жен­щину, и поклоняясь, как матери двенадцати детей, какому-то многоплодущему демонскому существу, которое подобно зайцам и свиньям легко и зачинает и рождает.

» Когда таким образом святой отразил двойную насмешку идолопоклонника, мучители, приняв на себя вид человеколюбия, говорят: «пусть будете дано этому сумасшедшему немного времени для размышления; может быть оду­мавшись на свободе, изменится к лучшему.» Сии безумцы здравомыслие называли сумасшествием, а благочестие исступлением и повреждением ума, подобно тому как пьяные уверяют в собственной страсти трезвых.

Но благочестивый муж и воин Христов воспользовался данным ему временем для мужественного дела. Для какого же? Об этом время вам с радостью выслушать рассказ. В главном областном городе Амасии был храм баснословной матери богов, который заблуждавшие тогда люди, по суемудрию соорудили где то на берегу реки. Этот храм, доблестный муж, во время да­рованной ему свободы, улучив удобный час и благоприятный ветер, поджегши предал пламени, самым делом дав злодеям ответ, которого они конечно ожидали после размышления.

Когда же его дело скоро стало явно для всех (ибо яркий огонь запылал посреди города), то он не таил своего по­ступка и не старался скрыть его, но явно выдавал себя, весьма торжествуя успехом дела и радуясь смятению безбожников и тому смущению, с каким оплакивали они гибель храма и истукана. И вот доносят на него начальникам, как на виновника поджога; опять суд страшнее прежнего, чему и следовало быть, когда случай такой важности раздражил судей.

Они всходят на судей­ское место, а благодерзновенный Феодор предстоит посреди, смело отвечая на во­просы судящего его начальника и скоростью признания пресекая самый допрос. Поелику же он был неустрашим и не уступал пред угрозами тяжких мук, то судьи совершенно переменили свое обращена с ним, и человеколюбиво разговаривая, пыта­лись увлечь праведника обещаниями.