во всем диапазоне его воплощений — от нагловатого глупца до подлой и коварной черни), к которому так или иначе обречен обращаться поэт. И вывод Пушкина, весь опыт его гения, все говорит об одном: не должно унижать божественный глагол, пусть лучше не поймут — и осудят, — чем понизят до обывательского уровня и извратят. Об этом и «Поэт и толпа" (1828 г.):   ...

Не для житейского волненья, Не для корысти, не для битв, Мы рождены для вдохновенья, Для звуков сладких и молитв.   Об этом и «Поэту" (1830):   Поэт! не дорожи любовию народной, Восторженных похвал пройдет минутный шум; Услышишь суд глупца и смех толпы холодной, Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.   ...Ты сам свой высший суд...

Об этом и в подводящем итоги всему творческому пути стихотворении 1836 года «Я памятник себе воздвиг...": ...Веленью Божию, о муза, будь послушна, Обиды не страшась, не требуя венца, Хвалу и клевету приемли равнодушно И не оспаривай глупца.   47. П. А. С., т. 5, с. 251. 48. Цит. соч., с. 253. 49. Там же. 50.

В смысле исходном: в смысле библейской притчи о Хаме и отце его Ное. 51. П. А. С., т. 5, с. 253. 52. Ср. Ев. от Иоанна, 3, 34: «... Ибо не мерою дает Бог Духа". 53. Ср. Ев. от Иоанна, 3, 34: «... Ибо не мерою дает Бог Духа". 54. Цит. соч., с. 317. 55. Там же. 56. Цит. соч., с. 319. 57. Цит. соч., с. 325. 58. Подробности см. в статьях: Пуцко В. Г.

«Благоразумный разбойник в апокрифической литературе и древнерусском искусстве" — В кн.: Труды отдела древнерусской литературы. XXII вып., Институт Русской Литературы (Пушкинский Дом) — с. 407-418; Талин В. «Об иконе Благоразумного разбойника. (Из истории древнерусской иконописи)" — Журнал Московской Патриархии — 1959 -№ 7-с. 60-64. 59. Подробности см. в кн.: Достоевский Ф. М. Полное Собрание сочинений в 30 томах. — Л.: Наука, 1974 — т. 9. 60.

Имеется в виду осужденное Пятым Вселенским Собором учение об апокатастасисе, утверждающее, что в конце концов все грешники будут спасены. 61. Долго боролся, противился Господу зверь-человек, Голову снес полюбовнице И есаула засек.   Таков Кудеяр у Некрасова... 62. Цит. соч., с. 279. 63. Цит. соч., с. 286. 64.

Как и вся казацкая среда того времени — и защищавшая дальние рубежи государства, и служившая питательной почвой для бунтов, подобных пугачевскому. 65. П. А. С., т. 5, с. 298. 66. П. А. С., т. 5, с. 303. 67. Цит. соч., с. 318. 68. Ев. от Матфея, 9, 13. 69. Исследователями уже не раз отмечалось, что у таких больших художников, как Пушкин, почти не бывает случайных совпадений (

не важно, есть ли это результат сознательного творчества или бессознательного художественного чутья). Как в жизни. 70. П. А. С., т. 5, с. 269. 71. Все эти пушкинские нравственные «диспозиции" формулировки отнюдь не случайны. Например, в «Пропущенной главе" мы — в других обстоятельствах — встречаем тождественное по нравственному смыслу место. Швабрин ранен и взят в плен (в имении родителей Гринева).

«Рана Швабрина оказалась не смертельна. Его с конвоем отправили в Казань. Я видел из окна, как его уложили в телегу. Взоры наши встретились, он потупил голову, а я поспешно отошел от окна. Я боялся показывать вид, что торжествую над несчастием и унижением недруга" (П. А. С., т. 5, с. 344). 72. П. А. С., т. 5, с. 329. 73. Ев. от Матфея, 7, 7: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете, стучите, и отворят вам". 74. П. А. С., т. 5, с. 326. 75. Цит. соч., с. 330. 76. И также тема: священство — дворянство. 77.

Здесь хочется высказать наше принципиальное несогласие с позицией М. И. Цветаевой, в своей статье «Пушкин и Пугачев" определившей «соль" отношений между Пугачевым и Гриневым (как воплощением самого Пушкина) словом чара. «В «Капитанской дочке" Пушкин под чару Пугачева подпал и до последней строки из-под нее не вышел. Чара дана уже в первой встрече, до первой встречи, когда мы еще не знаем, что на дороге чернеется: «пень или волк".

Чара дана и пронесена сквозь встречи; с Вожатым, с Самозванцем на крыльце, с Самозванцем пирующим, — с Пугачевым, сказывающим сказку, — с Пугачевым карающим — с Пугачевым прощающим — с Пугачевым — в последний раз — кивающим — с первого взгляда до последнего, с плахи до кивка, — Гринев из-под чары не вышел, Пушкин из-под чары не вышел. И, главное, (она дана)

в его магической внешности, в которую сразу влюбился Пушкин. Чара — в его черных глазах и черной бороде, чара в его усмешке, чара — в его опасной ласковости, чара — в его напускной важности..." (Марина Цветаева. Избранная проза в двух томах. Т. 2. Russica publishers , Inc . New York , 1979. — с. 289). Представить смысл отношений Гринева и Пугачева как историю любовного томления «праведного Гринева (Пушкина)

, очарованного своевольной и преступной красотой самозванца" значит, по нашему мнению, отчасти согласиться с тем, что у Гринева (Пушкина) кружится голова перед всей той бездной своевольной свободы, от которой говорит самозванец, но тем не менее окончательный нравственный выбор Гринева (и Пушкина!) вполне определенен: «Жить убийством и разбоем значит, по мне, клевать мертвечину".

Каину, созревающему к преступлению, говорит Бог в Библии: «И сказал Господь (Бог) Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лицо твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит он; влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним" (Бытие, 4, 6-7) (подчеркнуто мной. — В. К.), И Гринев у Пушкина — вопреки всякой «карамазовщине" и «розановщине" — делает доброе и господствует над грехом...